— Неа, Лерри сейчас спит, ему ночью на дело надо ехать, так что бояться нечего, — Калэб оперся локтями о бортик балкона и поглядел куда-то вдаль. — У меня было много нянек, — теперь голос Грейсона-младшего звучал серьезно и трудно было в нем распознать того ребенка, который жил в глубине его души. — Но долго они здесь не задерживались: одни пытались убежать, другие не хотели со мной играть и Лерри их быстро убирал. А ты не такая, ты хорошая, — Калэб перевел взгляд на меня. — Ты ведь не убежишь как все остальные, правда? Я буду тебя слушаться и защищать, только не уходи, ладно? У меня много игрушек, я готов их все отдать тебе, а в гараже есть еще парочка велосипедов. Летом мы можем кататься вместе, а сейчас… Вот скоро Хэллоуин, а потом и Рождество придет. Будет весело, я обещаю, только не уходи.

Я не знала, что ответить на эти слова. Мне хотелось убежать из этого дома только потому, что в нем обитал Лерой. Дьявол внутри него не доведет меня ни до чего хорошего, и я это прекрасно знала. Но в то же время здесь был Калэб — человек, к которому я успела за этот короткий период проникнуться дружеской любовью. Два брата, две абсолютные противоположности… Я не хотела врать, но понимала, что правдой лишь разобью Калэбу его детское и чистое сердце.

— Не уйду, — прошептала я и потушила сигарету, курить уже не хотелось.

Мне с трудом удалось заснуть. Между ног все болело и горело до такой степени, что я еще очень долго не могла нормально улечься. Кое-как свернувшись калачиком, я укрылась одеялом с головой и сомкнула глаза. Сон долго не шел, но я понимала, что просто обязана немного поспать, так как мой организм нуждался в отдыхе после пережитого жертвоприношения.

Меня мучали мысли насчет Калэба и того, что он сказал на балконе. Мне было искренне жаль его, и в нем я видела себя, такой же потерянный, но несломленный. Постепенно я погрузилась в тревожный сон, в котором меня преследовали различные кошмары. Я вновь убегала от безумного быка, у которого у рта виднелась пена, а бешенные красные глаза пристально наблюдали за мной. Я бежала вперед, не разбирая дороги, а затем почувствовала дикий холод. Собственно именно этот сумасшедший холод и заставил меня проснуться.

За окном все еще чернела ночь, а это значит, что я спала, не так долго, как мне казалось. К кожи неожиданно прикоснулся мороз, и я непроизвольно содрогнулась, смутно осознавая, что одеяла нигде нет. Я резко встала, и поморщился от тянущей боли внизу живота, но это вмиг стало неважно, в сравнении с Лероем, стоящим у изножья моей кровати.

Он был одет во все черное: брюки, свитер, куртка и даже перчатки. Свет уличного фонаря отбрасывал в мою спальню немного тусклого желтого света. Когда сон окончательно покинул меня, я отчетливо увидела, что Лерой в одной руке держит край моего одеяла. В глазах плескалась полная невозмутимость и некоторая отрешенность, словно мы и не трахались несколько часов назад. В груди что-то внезапно защемило.

Судя по одежде Грейсона, он куда-то собирался, и я тут же вспомнила, что Калэб говорил об отъезде своего брата. Видимо собрался поехать и снова кого-то прикончить одним точным выстрелом из пистолета или винтовки? Тогда какого черта Лерой здесь делает? Я неожиданно для себя ужаснулась догадке о том, что он вновь хочет взять меня. Ну, уж нет!

Грейсон рассматривал меня и опасный блеск его глаз, что сейчас были черней самой ночи, не на шутку напрягал. Может быть, решил извиниться за то, что сделал? Или, допустим, принес несколько таблеток обезболивающего? Я бы от всего этого не отказалась, но прекрасно понимала, что Лерой не из тех людей, которые привыкли объясняться или извиняться перед кем-то.

Отложив одеяло на край кровати, Грейсон подошел ко мне и, схватив меня за подбородок двумя пальцами, склонился. Внутри меня все сжалось, и я даже забыла о своей боли. Его ровное дыхание всколыхнуло пряди моих волос и коснулось кожи, у меня вмиг пересохло во рту то ли, от страха, то ли от опасной близости. В голове, словно молнией пронеслись два абсолютно полярных желания: ударить Лероя со всей силы, на которую только способно мое тело и одновременно с тем поцеловать его, неумело и несколько по-детски, но все-таки поцеловать. Зачем? Не знаю, и вообще такие идиотские порывы меня бесили.

— Еще раз выкинешь нечто подобное, как в ванной, я тебя своими же руками придушу, ясно? — голос Грейсона прозвучал тихо и спокойно, но именно в этом покое крылась самая настоящая угроза. — Ясно? — повторил Лерой, больно сжав мой подбородок.

— Да, — тихо ответила я, глядя немигающим взглядом на этого мужчину, который все больше и больше напоминает мне дьявола.

— Да, кто? — Грейсон склонился еще ближе ко мне и его губы почти что касались моих. Я ощутила едва уловимый запах ментоловой жвачки.

— Да, Хозяин, — исправилась я, лихорадочно думая над тем, как Лерой узнал о том, что произошло в ванной комнате. Видимо, Калэб все рассказал.

Грейсон наконец-то отпустил мой подбородок, выпрямился и, развернувшись, уверенной походкой, пошел в сторону выхода, но затем вдруг остановился.

— Мне плевать случайно или намерено ты пыталась утопиться, но еще один такой промах и тебе будет казаться, что жизнь в борделе сродни манны небесной, — с этими словами Лерой покинул мою спальню.

Я слышала, как глухой шум его тяжелых ботинок раздался по коридору, пока совсем не умолк где-то в глубине первого этажа. Жизнь в борделе уже давно стала для меня манной небесной, но я почему-то не сообразила этого сразу сказать. А надо ли это было вообще делать? Я и так себя чувствовала побитой собакой и сейчас лучше отлежаться, а не нарываться на еще больше проблемы.

В окне блеснул свет фар, я поднялась с кровати и увидела как «танк» Лероя увозит своего хозяина в неизвестном мне направлении. Похоже, сегодня ночью кто-то еще, кроме меня узнает беспощадную натуру Дьявола.

13

Когда я утром проснулась, то вновь обнаружила на своей кровати Калэба. Хоть это и не было для меня ожидаемым, но от испуга я не собиралась падать на пол, как в прошлый раз. И почему моя комната стала настоящим проходным двором? То Лерой заявляется ко мне посреди ночи и сыпет угрозами налево-направо, то его брат черт знает сколько времени сидит и наблюдает за мной. Хотя, чего я вообще хочу? Меня выкупили и сделали персональной ручной зверушкой, в чем вчера я лично убедилась.

— Привет, — Калэб широко улыбается, и я замечаю, что на его впалых щеках проступила щетина.

— Привет, — я сажусь и чувствую, что внутри меня все отдается слабой ноющей болью. Думала, что сон поможет мне, но кажется, нет. Придется выпросить у Хэтти несколько таблеток обезболивающего, иначе я свихнусь.

— Завтрак уже на столе, — торжественно объявил Калэб. — После него мы отправимся в торговый центр покупать тебе много-много красивых вещей.

— А кто с нами еще будет? — мысленно я молила о том, чтобы это был не Лерой. Его в моей жизни и так стало уж слишком много.

— Себастьян — наш охранник. Вообще я хотел взять с нами Лерри, но после того, как он испортил мой подарок тебе, пусть дома сидит, — Калэб нахмурился и скрестил руки на груди.

— Слушай, именно об этом я и хотела с тобой поговорить. Ты ему вчера рассказал о том, что произошло в ванне?

— Когда мы разошлись по своим комнатам, я решил зайти к Лерри, чтобы отругать за футболку. Он как обычно только послушал меня и все. Потом я сказал, что ты самая лучшая нянька для меня. Сказал, что буду защищать тебя. Потом как-то так случилось, что я рассказал о том, как ты в ванне заснула. Лерри очень рассердился, когда услышал это. Я сказал, что ты, наверное, просто сильно устала и поход по магазинам должен тебя немножко развеселить. Лерри дал свое согласие.

Я задумалась и чего это Лерой злиться стал? Боялся, что придется еще от одного трупа избавляться? Или не хотел потом вновь ездить по всему городу и выбирать для себя очередную подстилку, которая по совместительству должна вытирать сопли его брату?

— Калэб, — мягко обратилась я. — Давай договоримся, что ты не станешь больше ничего рассказывать Лерою обо мне, ладно?

— Но почему?

— Он много работает для того, чтобы у тебя все было, не нужно его лишний раз огорчать, — я опасалась, что моя маленькая уловка не подействует.

— Хорошо, — после длинной паузы ответил Калэб, широко мне улыбаясь. — Идем есть, я голодный как слон, — он схватил меня за руку и потащил за собой.

Я наслаждалась овсянкой с фруктами и теплым зеленым чаем. Мой восторг от еды мог быть абсолютным, если бы не проклятая саднящая боль внизу живота. Как женщины вообще занимаются сексом и умудряются от этого получать удовольствие? Это же просто ужас какой-то!

— Хэтти, — обратилась я к домработнице, отставив в сторону свою пустую тарелку.

— Да? — женщина повернулась ко мне.

— У вас нет какой-нибудь обезболивающей таблетки?

— Да, конечно, — Хэтти с сочувствием посмотрела на меня, будто зная, что именно и почему у меня болит. — Вот, — она подала мне стакан воды и маленькую белую пилюлю. — И еще, с сегодняшнего утра и на протяжении двадцати одного дня вы начинаете курс приема противозачаточных.

Я выпила таблетку и чуть не поперхнулась водой, когда услышала это. Я уже и забыла о том, что должна начать принимать контрацептивы. В мыслях тут же затрепыхалась неприятная мысль о том, что мне еще не раз нужно будет лечь под Лероя.

— Возьмите, — Хэтти протянула мне еще одну таблетку.

Залететь от Грейсона мне никак не хотелось, поэтому я быстро проглотила то, что мне дали и глубоко вздохнула.

— Я все, — объявил Калэб, улыбаясь.

— Молодец, — Хэтти забрала его пустую тарелку.

— Теперь мы уже можем поехать по магазинам?

— Себастьян готов в любое время вас отвезти, так что идти собирайся, — ответила женщина.