Марьяна Сурикова - Мотылек

   Ответить очень хотелось, но проблема заключалась в полнейшем отсутствии знаний о произошедшем. Поняла лишь, что кошку отравили, и граф думает, будто я решилась на подобное. Он не заподозрил камердинера, поскольку тот слишком предан хозяину, а вот оскорбленную и уязвлённую падчерицу обвинил в тяжёлом преступлении.

   — Относила ей сегодня только молоко. Набрала из большого чана на кухне. Я не травила Агату, никогда бы так не поступила!

   — Хочешь сказать, всё молоко отравлено? Это легко проверить. Однако Агата может не дожить до момента, когда отравитель решит сознаться.

   Джаральд выпустил мою челюсть, и я отступила, лихорадочно соображая, что делать дальше.

   — Есть хорошее средство — нужно сперва вывести яд. Влить в пасть пантеры тёплой мыльной воды, промыть желудок. Позвольте мне спуститься в сад, там растёт одна трава, её отвар может сработать как противоядие.

   — Так хорошо разбираешься в противоядиях? — граф прошёл в другой конец комнаты, стукнул в дверь и велел заглянувшему камердинеру немедленно принести все, что я назвала.

   — Моя любимая собачка однажды отравилась, и гувернантка рассказала об этом средстве.

   — Как я могу судить, средство бесполезное, — Джаральд говорил отрывисто, не отводя тяжелого взгляда, а я ощущала себя так, будто именно от моих действий зависело, вынесут ли мне смертный приговор в следующую минуту или помилуют.

   — Нет, собачка поправилась, она погибла позже, когда.... когда Катрин велела слугам утопить её, — замолчав, наблюдала, как распахивается дверь и в комнату вбегает камердинер.

   — За травой, живо! — Джаральд уже присел на кровать, чтобы раскрыть пасть пантере, а мне пришлось что есть духу мчаться вниз. Травка отыскалась совсем скоро, часть уже пожелтела, но кое-где оставались зелёные стебли. Когда принесла в спальню довольно внушительный пучок, котелок с кипящей водой уже ожидал над огнём в камине. Быстро промыв траву, забросила её в котелок. Судя по беспорядку и не слишком приятному запаху в комнате, бедную пантеру все же вырвало. Я торопливо помешивала варево, пока в воздухе не разлился пряный аромат.

   — Готово. Теперь перелейте часть в миску, — велела расторопному слуге, который быстро отсудив горячий отвар, передал посудину графу.

   Я отвернулась, чтобы не видеть, как отчим раскрывает клыкастую пасть и вливает лекарство в рот пантеры. Страшновато было следить, как он заставляет большую и опасную хищницу глотать горький напиток. К счастью, кошка не вырывалась и даже не оказывала сопротивления. Джаральд споил ей все, а я промыла второй пучок травы и объяснила, что его следует дать Агате пожевать, когда пантере полегчает.

   — Наблюдай, Джим, — велел Джаральд, — мы скоро вернёмся.

   Отчим поднялся, осторожно переложил большую чёрную морду с колен на покрывало и направился прочь из комнаты. Я поспешила следом, чтобы вместе с ним спуститься в кухню. Кухарка с помощницами уже ушли спать, и здесь снова было темно и тихо. Граф решительно подошёл к чану, взял черпак и, наполнив его молоком, поднёс к губам.

   — Стойте! — я выбила половник, но отчим успел сделать глоток, — вы с ума сошли?!

   Джаральд повернулся ко мне, оперся ладонью о стол и произнёс:

   — Только ненормальный станет лить яд в полный чан молока, а таких людей в замке Рокон нет. Проверим твою версию на мне, Розалинда, и если не отравлюсь, то постарайся придумать другую, более правдоподобную историю.

   — Вернёмся в комнату, граф. Возможно, вас скоро придётся поить мыльной водой.

   Я попыталась обогнуть его, а он поймал за талию, развернул и прижал к столу.

   — Поделиться с тобой, Рози? Составишь мне компанию за бокалом воды?

   Он склонился ниже, а я попыталась увернуться от его губ.

   — Не хочу, пустите!

   Отчим разжал ладони, и я тут же отскочила в сторону.

   — Ведь говорю вам, что не добавляла яд в молоко Агаты, а значит кто-то подсыпал его в чан!

   — Чтобы отравить весь замок?

   Вопрос прозвучал резонно. Молоко подавалось к завтраку, добавлялось в выпечку и другие блюда, так действительно могли пострадать абсолютно все обитатели.

   — Тогда я не знаю. Возможно, Агату как-то отвлекли.

   — Она не впустит чужаков в своё логово. Зайти могут лишь те, кого я к ней приводил, кому она доверяет, таких человек трое.

   — Но когда я налила молоко, она совсем мало отпила, а потом отвернулась. В чашке наверняка ещё осталось.

   — Ничего. Агата опрокинула чашку, пока каталась по полу.

   — Я наливала в кувшин, может, там на дне есть, — я бросилась к чану, но кувшина рядом не оказалось. Стала открывать все дверцы, пока не нашла глиняную посудину чистой и вымытой на полке.

   — Надо же, и здесь пусто, — с издёвкой заметил граф, — а мне что-то дурно не становится.

   — Молоко подменили? — предприняла я последнюю попытку.

   — Откуда же взяли новое? Вечерняя дойка прошла, всё молоко собрали в чан, и он, по странному стечению обстоятельств, до сих пор полный.

   У меня опустились руки. Бесполезно, мне его не убедить.

   — Что вы намерены делать?

   Отравителя Агаты я сперва высеку, а потом найду тот самый яд и заставлю выпить.

   — Чего же вы ждёте? Далеко ли ваш хлыст, граф?

   — В комнате.

   — Идёмте, — я отворила дверь и медленно, не оборачиваясь, вышла из кухни.

   В спальне, казалось, ничего не изменилось. Однако когда мы с отчимом подошли ближе к кровати, Агата подняла морду. Я уже готовила себя к порке, и в душе царил непроглядный мрак, но простое на первый взгляд движение подарило робкий лучик надежды. Мне захотелось подбежать к пантере, проверить, не ошиблась ли я, действительно ли кошке стало легче.

   Агата мяукнула жалобно, как маленький котёнок, и граф тут же оказался возле неё. Сел на кровать, погладил любимицу по голове, почесал за ушами.

   Я наблюдала со стороны, отстраненно. Слишком сильные эмоции охватили в этот момент, с их натиском невозможно было совладать, и я закрылась в себе. Это происходило всякий раз при угрозе наказания, только так можно было удержать себя в руках, так легче было переносить изощрённые издевательства мачехи. Однако жест графа на миг вырвал из толстой защитной скорлупы. Отвлёк, возвращая из состояния тупого безразличия. Странный непривычный жест, преисполненный настоящей нежности и заботы.

   Я знала, что граф может быть ласковым. Он бывал таким со мной, но даже в такие минуты опекун играл и играл по собственным правилам. Никогда не замечала я в нём полной открытости, искренности, а сейчас будто приоткрылась завеса над характером Джаральда. Поймав мой взгляд, отчим неспешно поднялся.

   — Джим, можешь идти, — велел он слуге.

   Камердинер поклонился и быстро покинул комнату, а я замерла, опустив голову и ожидая, когда отчим достанет свой хлыст. Услышала звук его шагов, а потом шорох сдвигаемой панели. Подняв глаза, увидела, как открылся потайной проход.

   — Идём, провожу в твою комнату.

   — А разве вы не будете... вы говорили, что сперва отхлещете, а потом заставите выпить яд.

   — Пожалуй, я действительно так поступлю, но с настоящим отравителем.

   — Вы же не поверили мне на слово? Всё свидетельствует против меня, граф.

   — Я поверил твоей реакции, Рози. Ты слишком сильно обиделась на угрозу наказания. Идём, или решила провести ночь у меня?

   Я поспешно подошла к стене и последовала за ним в потайной ход.

   Я полагала, что для меня история с отравлением на том и закончится. Сколько было несправедливых наказаний в моей жизни? Повезло, что хоть в этот раз обошлось. Я ни от кого не ждала извинений и тем более подарков, но...

   — Вы только взгляните, мисс Розалинда! Ах, красота какая!

   Джейн разбудила меня поутру, и я заметила в её руках красивую резную шкатулку. Горничная поставила её на туалетный столик и раскрыла. Мне показалось, что из шкатулки посыпались искры, а комната вмиг наполнилась чудесным сиянием. Разноцветные блики разбежались по стенам и столу, запрыгали по комнате.

   — Заколки, браслеты, кольца, мисс. Богатство какое. Правильно, что вы у графа попросили украшения. Он вам опекун, обязан о падчерице заботиться, а то будто простая девка ходите, благо, хоть гардероб недавно обновили.

   — Я ничего не просила, Джейн. Это точно граф?

   — Точно, мисс. Утром Джим, камердинер его, мне сам ларчик вручил.

   Я спустила ноги на пол и c такой осторожностью приблизилась к шкатулке, будто она могла испариться в любой момент. Как и сказала Джейн, красоту украшений сложно было передать. Граф решил собрать все камни, которые больше всего ценились у ювелиров, и приказал вставить их в самые удивительные и изумительные произведения ювелирного искусства: серьги, заколки, браслеты, кольца и подвески. Я стояла и рассматривала это богатство с открытым ртом. Даже оценивая собственный вклад в спасение Агаты, я усомнилась, что вознаграждена по заслугам. Не слишком ли велика благодарность за пантеру?

   — Джейн.

   — Да, мисс?

   — Я не могу это оставить.

   — Да почему же? — горничная возмутилась совершенно искренне.

   — Это невозможно дорого. Я боюсь, что мачеха прознает. Как я буду надевать на себя эти украшения? Она ведь заметит и обозлится.

   — Оно верно, конечно, да только что она сделает, если их сам граф подарил?

   — Я их верну.

   — Вернёте? — горничная ахнула и потянулась к шкатулке, словно хотела спрятать её от меня и не позволить поступить так с чудесными вещицами. — Как бы вам все это пошло, а вы возвращать...

   Казалось, Джейн вот-вот заплачет, я и сама была недалека от этого, но понимала, что это игра на грани, и я не могу и не должна принимать от Джаральда подобные подарки.