Марьяна Сурикова - Мотылек

   Вся последующая неделя пронеслась в череде бесконечных приготовлений. На моё счастье, граф уехал в свой замок (его там ждали какие-то неотложные дела), и я смогла выдохнуть и расслабиться настолько, что даже не так остро, как раньше, реагировала на окрики Катрин.

   Один раз ко мне приезжал Александр, но у меня было недостаточно времени, чтобы подольше пообщаться с ним. Мы лишь недолго прогулялись по саду, обсудили новых лошадей, что молодой баронет собирался купить на ближайшем аукционе, поговорили о большой осенней охоте, до которой оставалось ещё полтора месяца, и породистой гончей, чьих щенков Александр не так давно купил у одного из своих друзей. Затем баронет уехал, а я вернулась к своим делам.

   С начала следующей недели стали подъезжать родственники. И первыми, кто почтил наш особняк своим присутствием, оказались ненавистные кузины-близнецы. С этими противными девчонками мы не ладили с самого детства. Они были старше меня на три года и уже давно благополучно вышли замуж, однако это нисколько не мешало им продолжать дразнить меня при каждой новой встрече.

   Когда мы были маленькими, они частенько подстраивали мне различные каверзы, и им это всегда удавалось, поскольку действовали сёстры заодно, а мне из-за их возмутительных проделок доставалось от мачехи. Я полагала, со временем что-то изменится, однако чем старше близнецы становились, тем более изощрёнными делались их уловки. Даже не знаю, отчего они так не любили меня, но их приезд не сулил ничего хорошего, хотя праздник и был организован в мою честь.

   Чинно поприветствовав меня при выходе из экипажа, сёстры принялись благодарить Катрин за приглашение, а потом изъявили желание, чтобы я проводила их в комнаты, так как мы слишком давно не виделись. Попытавшись переложить эту честь на плечи слуг, я получила строгий выговор от мачехи за то, что не проявляю должного радушия к гостям, и с тяжёлым сердцем пошла вслед за кузинами. Мелани и Полин утянули меня в одну из своих спален и быстренько избавились от масок благовоспитанных девиц.

   — Ну-ка, ну-ка, Колючка, дай на тебя посмотреть. — Колючкой сёстры прозвали меня ещё в детстве, исказив таким образом красивое имя, данное мне при рождении, и постоянно пользовались этим прозвищем, зная, как оно меня обижает. — Да неужто у тебя бёдра округлились, да ещё грудь появилась? Господи, а мы думали, так и останешься плоской, как доска. Полин, ты взгляни, каким Колючка бюстом обзавелась.

   Полин грубо схватила меня за плечи и развернула к себе, со вниманием рассматривая скромное декольте моего нового платья.

   — Это ты называешь грудью, Мелани? Да здесь смотреть-то не на что.

   Мне показалось, что в голосе Полин прозвучала зависть. Раньше кузины действительно могли похвастать чудесными формами: высокой грудью, тонкой талией и широкими бёдрами; но в последнее время сестры раздобрели. — Фигура у тебя не ахти. Тощая, как мальчишка, только по платью от парня и отличишь.

   — Ладно, Полин, не издевайся так над бедняжкой, её можно только пожалеть. Что поделаешь, если ей до нас далеко?

   И Мелани обвела руками свою грудь, которая практически выскакивала из-за корсажа платья, и бёдра, казавшиеся столь пышными, что даже у несколько располневшей в последние годы Катрин они выглядели уже. А талию, на мой взгляд, прилично утянули корсетом.

   — Мне кажется, дорогие кузины, вы сильно поправились за время своего замужества. Думаю, с поварами вам повезло.

   — Ах вот как? — Полин нависла надо мной, злобно глядя в глаза. Ростом кузины тоже были выше, и я на всякий случай отступила назад. — Нам и с мужьями повезло. Они, по крайней мере, не такие старые, как замечательный кузен твоего отца.

   — А при чём здесь кузен?

   — А ты не знаешь? — голосок Мелани источал яд. — Полин, кажется, Колючка не знает, что задумала Катрин.

   — Что она задумала? — в сердце потихоньку закрадывалась паника.

   — Сговорилась с бароном, что до твоего замужества вы с ней поживете в поместье. А еще угадай, кто жених? — Полин сладчайше улыбнулась.

   — Ты не думала, почему вас до сих пор не выкинули отсюда? — Мелани откровенно издевалась. — Барон мог вступить в права наследования ещё два года назад, после смерти твоего отца, а он продолжает жить в своём городском доме. При этом не раз заявлял, что желал бы переехать на лоно природы. — Мелани обидно рассмеялась. — Теперь ты поняла, наконец?

   — Мачеха договорилась с кузеном отдать тебя за него замуж, чтобы её не выгнали из поместья. — торжествуя, подвела итог Полин.

   Мне стало очень и очень плохо. Я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Это ведь не может быть правдой? Или всё же... Но я не хочу! Барон ужасен, совершенно ужасен!

   — А теперь, — Полин нежно улыбнулась, — когда истёк срок траура, браку ничто не помешает. И о нём точно объявят на предстоящем торжестве.

   — Катрин нет смысла выдавать меня за барона, она сама недавно вышла замуж, теперь у неё есть новый дом.

   — Ах, конечно, замуж. А где, кстати, твой таинственный отчим? Мы так много слышали о нём. Или Катрин его прячет?

   — Он уехал.

   — Жаль, но, надеюсь, скоро вернётся? Нам не терпится познакомиться с новым родственником, — Мелани кокетливо поправила причёску, а Полин всё ещё посмеивалась.

   — На твоём месте, я бы уже готовилась к свадьбе с бароном. Вряд ли Катрин откажется от своих слов.

   Приезда барона я теперь ждала с ужасом. Причин не верить сёстрам я не видела, а Катрин вполне была способна на подобный поступок. То-то она столь настоятельно рекомендовала мне рассмотреть кандидатуру Вильяма Лаунета.

   Чуть позже я окончательно утвердилась в этой мысли, когда в комнату прибежала служанка и передала указание от мачехи привести себя в порядок, чтобы встретить барона. Я сделала всё, как хотела Катрин, нарядившись в одно из четырёх новых платьев, доставленных в поместье пару дней назад.

   Признаться, я была поражена щедростью мачехи (раньше по отношению ко мне она проявляла повышенную бережливость) и с восхищением рассматривала новые наряды, купленные взамен старых узких платьев. Они просто идеально сели на мою фигуру. Катрин заявила, что это и есть подарок на день рождения, и только теперь мне стала ясна причина, подвигшая мачеху на подобные траты.

   Спустившись, я встала рядом с Катрин у ступенек крыльца, наблюдая, как подъезжает старая карета, украшенная фамильным гербом. Слуга подбежал, отворил дверь и помог барону выбраться наружу.

   Невольно я окинула будущего мужа новым оценивающим взглядом. Господи, да он ведь настоящий старик! Невысокого роста, с внушительным пузом, поседевшими и поредевшими волосами, на лице морщины, а кожа желтоватого оттенка и в пигментных пятнах.

   — Дорогая Катрин, вы обворожительны, — барон склонился над рукой мачехи, а потом повернулся ко мне. И вот от этого взгляда сердце ушло в пятки. Вильям смотрел на меня так, словно я уже стала его собственностью. Он изучал мой внешний вид столь оценивающе, что захотелось спрятаться за спину мачехи.

   Внезапно вспомнились его визиты в наш дом в пору, когда был жив отец. Я в то время еще не воспринимала его комплиментов, в которых он подчеркивал, что я необычайно очаровательное и милое дитя, но даже тогда мне не нравилось, как он подолгу сжимал в своей ладони мою, как темнел его взгляд и наполнялся особым предвкушением — именно так люди смотрят на очень аппетитное блюдо.

   Теперь же барон склонился над моей рукой, и я с трудом удержалась от того, чтобы не зажать нос. Кажется, Вильям разделял мнение многих стариков, которые до сих пор считали, что ежедневно принимать ванну, вредно для здоровья. Кисловатый запах мочи и немытого тела, кое-как приглушённый сильным ароматом слишком резких духов, сбивал с ног. Меня едва не стошнило, но, к счастью, барон отстранился. Глядя на меня с настоящим голодом в светло-голубых глазах, он проговорил:

   — Розалинда, вы стали еще прелестней. Ах, это очарование юности! Нетронутая свежесть, подобная чистоте готового распуститься бутона. От вас невозможно отвести взгляд.

   — К чему же отводить, барон, — раздался голос мачехи, — любуйтесь, этого вам никто не запретит.

   И они вдвоём рассмеялись, словно шутка была на редкость удачной. Я уже хотела отговориться срочным делом и уйти в дом, когда на аллее появился всадник. Мачеха радостно вскрикнула, а мои ноги приросли к земле. В стремительно-приближающемся к крыльцу наезднике я узнала отчима. Сердце забилось в груди с удвоенной силой и не желало умерять свой бешеный стук, а на губы просилась глупейшая счастливая улыбка, которую я сдерживала с огромным трудом.

   Джаральд спрыгнул с лошади, решительным шагом подошёл к нашей маленькой группе и остановился рядом с мачехой, попросив представить его гостю. Мне было так невыносимо смотреть на довольное лицо Катрин, когда она говорила барону о своём муже. За что она так со мной? Это ужасно, это просто невозможно видеть рядом Джаральда и Вильяма и невольно сравнивать высокую, подтянутую и гибкую фигуру отчима с этим жирным индюком. Мне хотелось убежать к себе в комнату и разрыдаться в подушку, проклиная всех тех, кто имел право распоряжаться моей жизнью и навязывал мне этот чудовищный выбор.

   Пока мужчины обменивались приветствиями, я попросила у Катрин разрешения уйти, сказав, что с самого утра чувствую головную боль и мне необходимо немного отдохнуть. Не ожидала, что мачеха так легко согласится, однако приезд Джаральда подействовал на неё совершенно волшебным образом, и меня благосклонно отпустили, напутствовав отдохнуть до вечерних развлечений. Катрин даже сказала, что всех прочих гостей она поприветствует сама.

   Я вошла в ярко освещённую гостиную, полагая, что смогу побыть здесь одна какое-то время. Через раскрытые окна из сада долетал весёлый смех. Кажется, гости затеяли очередную игру. После ужина, на котором мне пришлось сидеть рядом с бароном и слушать его пространственные речи о том, как одиноко холостяку живётся в большом доме, как не хватает этому дому хорошей хозяйки, что слуги совершенно распоясались, я действительно почувствовала ту самую головную боль, про которую говорила Катрин. Принимать участие в играх не хотелось, однако запереться у себя мачеха бы мне не позволила. Я направилась к окну, взглянуть на играющих, и резко затормозила на полпути, заслышав окликнувшего меня барона.