— Нет! — взвилась Сара. — Я скажу Касси — пусть уступит одно из своих платьев.

— Белая девушка может отдать свою одежду негритянке, но никак не наоборот, так же, как ни одна негритянка не посмеет без разрешения прикоснуться к одежде белого. Не мне учить тебя манерам, дочь, — на сей раз Уильям говорил властно и твердо, как истинный хозяин дома.

Касси, подслушивавшая за дверью, ухмыльнулась, ибо давным-давно тайком перемеряла все наряды своей хозяйки.

— А если она больна? Кто знает, чем она могла заразиться на пароходе! — Сара привела последний аргумент.

— Надо пригласить доктора Джейкоба — пусть он ее осмотрит.

— Этот доктор лечит наших рабов, — не без ехидства заметил Юджин.

На сей раз Уильям был готов сделать уступку обстоятельствам:

— Неважно. Главное, чтобы соседи не узнали об этой девушке раньше времени — до тех пор, пока мы не будем готовы представить ее нашему обществу.

Завершив свою речь, Уильям О’Келли покинул кабинет. Его детям стало ясно, что он не изменит свое решение.

— Боюсь, такие времена никогда не наступят, — сказала Сара Юджину, когда они остались одни.

— Какая муха его укусила? — произнес ее брат и предположил: — Возможно, от этой девчонки не будет вреда?

Сара сжала губы. Взгляд ее голубых глаз был непроницаем, как гранитная стена.

— Поверь на слово, Юджин: она навлечет на нас такие беды и такой позор, о каких мы не смели и думать!

Касси сообщила госпоже, что девушку отвели в одно из помещений, предназначенных для гостей, а также послали негритенка за доктором Джейкобом.

Когда Сара вошла в комнату, Айрин сидела, уткнув лицо в колени. Услышав шаги, она подняла голову и убрала с глаз нечесаные грязные волосы.

Совсем недавно перед ней лежало будущее, то светлое и хорошее, чего она ждала от жизни и ради чего жила последние месяцы. Теперь, когда оно наконец превратилось в настоящее, Айрин не испытывала радости, не испытывала потому, что в Темре ей не были рады. Она проиграла, ибо отныне не знала, о чем мечтать, и вместе с тем ей не хотелось вспоминать о прошлом, потому что все, что в нем случилось и что было выстрадано, оказалось напрасным.

В руках Сара держала платье, выгоревшее и вылинявшее, но чистое. Не удержавшись, она швырнула его в Айрин.

— Возьми! Как у тебя хватило наглости явиться сюда такой грязной!

— Простите, — подавленно произнесла та, — я так спешила, что у меня не было времени привести себя в порядок.

— Давно ты приехала в Америку?

— Несколько месяцев назад. Чтобы добраться до Темры, мне пришлось долго копить деньги на билет.

— И чем ты занималась?

Сперва Айрин решила солгать, но потом передумала:

— Собирала кости и тряпки на свалке.

— Зачем?!

— На продажу.

На лице Сары было написано отвращение. Она не знала, о чем говорить с девкой, которая жила на помойке. Она повернулась к дверям, намереваясь уйти, и столкнулась с Джейком.

— Доброго дня, мисс Сара. Что-то случилось?

Его ясный, сочувственный взгляд и спокойный, уверенный голос подействовали на нее, как глоток свежего воздуха.

— Пожалуйста, осмотрите эту девушку. Возможно, она больна чем-то заразным.

Саре почудилось, будто Джейк посмотрел на нее с недоумением, а возможно, и с осуждением. Она отступила в сторону, пропуская его в комнату, и тут же закрыла дверь.

Они с Юджином прождали не дольше четверти часа, после чего Джейк сообщил:

— Девушка здорова. Правда, она сильно истощена и ослаблена, но это поправимо. Ее надо хорошо накормить и, простите, что я это говорю, позволить ей как следует вымыться. Она ирландка?

— Да, ирландка.

— Я видел и лечил многих ирландцев. Они точно такие же люди, как мы, им просто не повезло.

— Нам известны ваши взгляды, мистер Китинг, — нетерпеливо произнес Юджин. — Для вас и негры «точно такие же люди».

Джейк возвращался обратно с тяжелым чувством. Душа этой девушки выла от отчаяния и одиночества, но этот звук не долетал до ушей Сары. Что могло лишить ее способности к состраданию? Жизнь в бесконечно длящемся настоящем, где ничто не меняется, где все настолько устойчиво, что людей не посещает даже тень мысли о возможных горестях?

На площадке, где рабы собирались по утрам перед началом работы, гарцевал Барт на породистом, явно хозяйском коне. Его правая и левая рука, Джеф и Пит, держали в поводу оседланных мулов.

— Куда собрался? — спросил Джейк.

— За новыми неграми. Хозяева приказали приобрести партию рабов для полевых работ. Фоер велел покупать по дешевке, но я-то знаю: самый плохой негр — негр, за которого просят мало денег!

В этот миг на горизонте появился несущийся во всю прыть негритенок. Подбежав к Барту, мальчишка сообщил:

— На заднем дворе запрягают коляску. Мистер Фоер велел передать, что поедет с вами.

— Только этого не хватало! — вскричал Барт, и на его лице появилось выражение неописуемой злобы.

— Он сказал, — мальчишка радостно сверкнул зубами, — что вы, сэр, потратите много денег, но при этом купите дрянных негров!

— Тогда я умываю руки! Палец о палец не ударю, чтобы ему помочь. Лучше потрачу силы на прогулку по местным салунам, — заявил надсмотрщик и, завидев отъезжавшую от ворот коляску, заметил: — Ненавижу Фоера! Хромой дьявол! Клянусь, от него стоит ждать больших неприятностей.

Глава 4

По утрам на Айрин всегда накатывало чувство горького одиночества. Ее не радовал солнечный свет, рассыпавший по комнате яркие блики, не радовала чистая и мягкая постель, обилие вкусной еды.

Она знала, что через несколько минут в комнату войдет чернокожая служанка и с нарочитым стуком поставит на столик поднос с едой, после чего скользнет по лицу незваной гостьи небрежным взглядом, словно мазнет липкой рукой, и с достоинством удалится. Рабыня не считала нужным скрывать свое презрение к Айрин, поскольку знала, что та не станет жаловаться.

В первый же день своего пребывания в Темре Айрин спросила Сару, не нужно ли ей заняться какой-либо работой, и получила холодный ответ:

— На это есть слуги.

Таким образом молодая хозяйка Темры желала подчеркнуть никчемность и ненужность Айрин, поскольку сама работала: отдавала распоряжения неграм, следила за порядком; по сути вела весь дом.

После первой же трапезы в кругу новой «семьи» Айрин отказалась выходить к общему столу, ибо Юджин провожал каждое ее движение подчеркнуто изумленным взглядом, а черный слуга за его стулом не мог скрыть улыбки.

Единственным, кто проявил к ней добрые чувства, был молодой врач, которого пригласили ее осмотреть. На самом деле он даже не прикоснулся к Айрин, зато немного поговорил с ней, и она сразу почувствовала, что он понимает и разделяет ее беды. Мистер Уильям тоже был добр, он расспрашивал племянницу об отце, о жизни в Ирландии, однако Айрин видела, что им движет долг, а не подлинный интерес.

Днем она обычно бродила по усадьбе, стараясь не попадаться на глаза ни хозяевам, ни слугам. Айрин понимала, что это на руку не только ей самой, но и Саре, которая делала вид, что ее просто не существует.

Гуляя вдоль хлопковых полей, на которых трудились рабы, Айрин вспоминала Ирландию: истерзанный волнами берег, пенящееся море, серые выступы скал, яркий зеленый покров, из-за которого остров прозвали «изумрудным». И ей становилось жутко от того, что она никогда не увидит родины.

Незаметно для себя Айрин подошла к негритянскому жилью. Она увидела утоптанную площадку, на которой стояли связанный, обнаженный до пояса раб, какой-то человек с жестоким выражением лица и с плеткой в руках, еще один, хорошо одетый, средних лет мужчина с холодным, как у змеи, взглядом, и — доктор Джейк.

Айрин остановилась и укрылась за деревьями, решив послушать, о чем они говорят.

— Этот мулат — самое бесполезное приобретение на свете. Хозяева не знали, что с ним делать, потому и уступили по дешевке. У него даже прозвище Беглец. Он сбегает всегда и отовсюду. Прикажете сутками держать его в карцере или всякий раз платить задержавшему его патрулю двадцать долларов штрафа?! — говорил человек с плеткой, при этом в его голосе звучали не только нотки тревоги, но и нескрываемое торжество.

— Для начала дайте ему штук двадцать плетей и заприте без воды и еды на несколько суток. Надо довести его до такого состояния, чтобы он и думать не мог о побеге! — заявил мужчина с рыбьими глазами.

— Это бессмысленно, потому что в таком случае он не сможет работать, — заметил доктор Джейк.

Связанный раб молчал и не двигался. Он стоял спиной к Айрин, и она видела бесчисленные шрамы, тянувшиеся вдоль его мускулистого стройного тела.

Чтобы разглядеть лицо мулата, она обошла площадку и, посмотрев на него спереди, вздрогнула. Это был тот самый человек, который встретился ей на дороге, когда она шла к Темре!

Странная трагическая отрешенность, трогающая сердце, тень иронии в уголках губ, матовая кожа поразительной гладкости и красоты, а глаза — темные и вместе с тем сверкающие, словно ночная вода, в которую упал лунный свет.

Его о чем-то спросили, и он ответил. Айрин не расслышала слов, но уловила тон. Так плененные, но не покоренные воины говорят со своими врагами.

Когда человек с плеткой замахнулся, Айрин охватило что-то такое, чего не могло вместить ее сердце. Она бросилась вперед с криком:

— Не делайте этого!

Все оглянулись на нее. Мужчина с глазами рептилии злобно нахмурился. Рука человека в высоких сапогах замерла на полпути. Во взгляде доктора Джейка появилось выражение облегчения и любопытства.

— Кто это? — вполголоса произнес Фоер.