Зажав мои бедра между коленок, он погрузился одной рукой в мои волосы, второй уперся в матрас и страстно присосался к моему языку. Было уже невозможно различить наши стоны или понять, чье сердце бьется быстрее. Когда я взял в ладонь его ягодицу, наши тела полностью переплелись. А когда мой палец проник дальше и внутрь, мы соединились в новом смысле этого слова.

— Черт. — Он задыхался. — Меня не трогали так целую вечность.

Я вытянул палец наружу, смазал слюной и, вернув на прежнее место, стал трахать его еще резче, а он продолжил ненасытно насаживаться на него. Мои яйца поджались, пальцы ног подвернулись, комкая простыню. Я уже чувствовал, как огонь кромсает меня изнутри — желание кончить быстро и мощно было отчаянным, невыносимым, потому что терпеть еще дольше мое изголодавшееся тело уже не могло.

— Тебе нравится, когда я вот так играю с тобой?

— Да, — выдохнул он. — Пожалуйста, да.

— Пожалуйста, что? — Мой палец замер, и я содрогнулся, услышав его протестующий стон.

— Пожалуйста, не прекращай играть с моей задницей, Гаррет.

Я чуть не взорвался прямо в тот же момент. Мое имя, которое сорвалось с его губ, пока он извивался, весь покрасневший от страсти, едва не толкнуло меня через край, и ситуация лишь усугубилась, когда он рывком повернул мою голову и вонзил в шею зубы, а потом принялся втираться в меня так энергично, словно хотел, чтобы я опять слишком рано расстрелял свой заряд.

Но я смог сдержаться. Наверное, чудом. И продолжил разрабатывать его пальцем, пока он не завибрировал надо мной. Его рука лихорадочно дернулась к тумбочке за презервативом и смазкой, за что-то задела, что-то слетело на пол, но до ящика он не дотянулся.

— Ч-черт, — прошипел он.

— Я могу…

— Нет, ты никуда не пойдешь.

Кай быстро сел и, оседлав мою грудь, наклонился, чтобы дотянуться до ящика, а я, пользуясь случаем, губами поймал его член. Что-то еще упало на пол, но Каю было плевать. Он уже взял меня за затылок и самозабвенно вторгался в мой рот. Было много слюны, много смазки, много влажных умоляющих вскриков, и я наслаждался каждой секундой. Особенно после того, как ввел в его маленькую тесную задницу сразу два пальца и дал ему то, чего он хотел, с обеих сторон.

— Гаррет, о боже. О черт. — Я ответил тем, что согнул пальцы крючком и стал трахать его еще глубже. Кай ахнул, сложился напополам и дернул меня за волосы. — Бэби… нет. Остановись… я хочу кончить, когда во мне будет твой член.

— Тогда давай вставим его куда надо.

Пока он искал нужные вещи, я кружил языком по кончику его плоти. Наконец он вышел из моего рта — медленно, неохотно, и я слизнул с губ его вкус. Оторвать взгляд от его эрекции граничило с подвигом, но я был вознагражден видом на его раскрасневшееся лицо, влажные губы и сверкающий взгляд. Я уже видел его в пылу страсти по скайпу, но это не стояло и рядом с тем, что происходило сейчас, когда я ощущал его мускусный запах и жар стройного тела.

А помощь моей правой руки не шла ни в какое сравнение с той теснотой, окружившей меня после того, как он раскатал на моем члене презерватив, смазал его и, поколебавшись всего долю секунды, втолкнул мою плоть себе внутрь.

— О черт… — Я зажмурился. Это было слишком… слишком приятно. — О господи, Кай. — Он начал двигаться, и я замотал головой. — Черт, погоди пока. Погоди. А то я…

Выдохнув, Кай издал беззвучный смешок.

— У тебя такой большой член.

— Слишком, да? — прохрипел я. — У тебя там так узко.

— Он идеален. — Он стиснул мой член, медленно выдаивая меня и покрывая мое лицо поцелуями. — Ты весь идеален.

Я открыл глаза и, увидев, с какой нежностью он на меня смотрит, оторопел. Я не знал, как на это ответить. Потому что происходящее было гораздо большим, нежели просто секс после месяцев виртуального траха. В этом чувствовалось начало чего-то серьезного и… нет, думать об этом сейчас было рано. Между нами стояло еще слишком много несказанного и неизвестного. Доказательством этому был тот момент у двери.

Я погрузился пальцами в его волосы, рывком опустил его лицо вниз и, чтобы заблокировать все сомнения, мысли, вопросы, крепко поцеловал… а потом, привыкнув к тискам, которые со всех сторон сжали мой член, начал вторгаться в него.

Когда я толкался вверх, он так же порывисто опускался, но мне все равно было мало. Еще, еще, еще — непрерывно пульсировало в голове до тех пор, пока она не заполнилась белым шумом и бешеным стуком крови в висках. Мы задыхались, наши губы припухли от поцелуев, взгляды слились, и все это время он скакал на мне, неумолимо приближая нас обоих к разрядке.

Я кончил так мощно, что у меня перемкнуло в мозгу. Дыхание застряло в груди, и я, изливаясь в презерватив, словно издалека услышал, как издаю какие-то хриплые звуки. Когда мое зрение прояснилось, я увидел Кая с лицом, запрокинутым к потолку, и его мельтешащий на члене кулак. Сквозь барабанную дробь моего пульса прорвались его громкие вскрики — их наверняка было слышно и за стеной.

— О черт, — повторял он как мантру, — ч-черт, черт, черт… — а потом замолчал, потому что я приподнялся на локтях и взял его в рот. Дико вскрикнув, Кай кончил. Я проглотил все до капли, наслаждаясь его вкусом и тем, как он всхлипывал, твердя мое имя.

Все было словно в тумане. Мы превратились в конвульсивно дрожащий комок, наши конечности переплелись, тела взмокли от пота, но мне было плевать. Кай взял подушку и сделал было попытку вытереть мою грудь, после чего сразу отбросил ее и растянулся на мне. Мы были липкими, но лежать с его макушкой под подбородком и, восстанавливая дыхание, поглаживать его спину, было невыразимо приятно.

— Я реабилитировался в твоих глазах?

— Даже не сомневайся. — Кай устроился поудобнее и удовлетворенно вздохнул. — Боже. Сейчас впору снова заснуть.

— Или съесть обед из шести блюд.

— О! — Он пошевелил в направлении дальней тумбочки пальцами. — Там стоит суп.

— Круто. Как только у меня появятся силы на то, чтобы сесть, я его съем.

— Он, правда, остыл.

— Пф-ф. Знаешь, чем нас кормили в пустыне?

Кай уткнулся подбородком мне в грудь и взглянул на меня своими огромными голубыми глазами.

— Вообще-то не знаю. Ты нечасто об этом рассказывал.

— Это да. — Я не хотел отпускать его и не стал. — Я расскажу тебе все, что захочешь. Мы, наверное, еще многое друг о друге не знаем, хоть я и открылся тебе больше, чем кому-либо еще.

— Почему?

— Не знаю. — Я дернул плечом, чуть сместив его уютную позу. — Отчего-то на расстоянии человеку довериться проще. Мы переписывались, каждый день часами общались, и нам было легко. Если бы мы встречались вживую, то все было бы по-другому. Правда, я ни черта об этом не знаю.

Уголки его губ завернулись в робкой улыбке.

— У меня почти то же самое, хотя стоило все-таки сразу сказать о том, что я полный лузер.

Я шлепнул его по заднице.

— Прекрати.

Он игриво подвигал бедрами.

— А если не прекращу, ты меня отшлепаешь, да? Мне это может понравиться.

— Напомни мне об этом попозже, когда я отдохну. А сейчас… мне бы хотелось кое о чем тебя расспросить. Если ты будешь не против.

Намек на вздох, и Кай сел.

— Но сначала ты все же поешь.

Он увильнул от прямого ответа, но я мог привыкнуть быть с человеком, которому хотелось заботиться обо мне.

— Не вопрос.

 

Глава 14

Кай

Я разогрел суп и хотел было сесть за стол, чтобы отдать кровать Гаррету, но заставить себя отдалиться от него хотя бы на пару шагов не сумел. И потому сел лицом к нему и скрестил ноги, а он прислонился к подушкам и энергично взялся за суп.

Сам я особенно голоден не был, а мысли о том, в чем именно мне предстояло признаться, окончательно отбили мне аппетит. Когда мы закончили, я поставил тарелку на пол и уставился на свои истерзанные ногти.

— Эй, — промолвил он мягко. — Как бы сильно мне ни хотелось снова наброситься на тебя, я думаю, что сначала нам надо поговорить.

— Да, я согласен. Просто то, что ты сейчас здесь — словно галлюцинация. Все мои знакомства — в сети, и я почти разучился общаться вживую. — Мой голос вдруг подскочил, и слова посыпались из меня, как горох. — Мне двадцать пять, и с двадцати двух я выходил из квартиры не больше нескольких раз. Вот, почему я бледный, как Эдвард Каллен, и психанул, когда ты пришел.

Гаррет не шевельнулся. Его поза, небрежная и расслабленная, стала теперь напряженной.

— Погоди, погоди… что?

— Ну, я сказал, что я не особо общительный…

— Кай, необщительный — это замкнутый, скрытный. А не выходить из квартиры — совершенно другое.

Он был прав. Я натянул на себя простыню.

— Помнишь, я говорил, что раньше танцевал в театре?

Он, не сводя с меня взгляда, кивнул.

— Мне… всегда было тяжело быть перед зрителями. Я волновался, мне становилось плохо, но я любил танцевать, и у меня получалось по-настоящему хорошо. Я получил роль в спектакле здесь, в Филадельфии, и старался как мог, но оказалось, что я все-таки не предназначен для сцены. Перед выступлениями меня каждый раз выворачивало наизнанку.

— Но… — заговорил Гаррет, и я понял, что он ищет какой-нибудь оптимистический довод, — разве такого не бывает и у многих других?

— Бывает, но у меня случались полноценные панические атаки. — Я махнул рукой. — Я и без того слишком худой, а из-за них стал терять вес, и это было ужасно. Потом я завел канал на твиче, и все… вдруг стало просто. Перед камерой я не пугался, не нервничал, и чем больше у меня появлялось подписчиков, чем больше я зарабатывал денег… — Я пожал плечами. — В какой-то момент я осознал, что можно вообще не выходить из квартиры. Здесь есть все, что мне нужно, а остальное привозит доставка. Со временем все мои друзья, которых и так было не особенно много, пропали, и у меня остался… только я сам. И мой чат.