– Какое тебе дело до этого? – одернул ее Маклин. – Давай, пиши.

Прикусив язык, чтобы с него не сорвалось едкое замечание, Джоанна написала приветствие: «Дорогая леди Эмма».

Маклин с довольным видом откинулся на спинку кресла, сложил руки на затылке и вытянул длинные ноги.

– Дорогая леди Эмма, – продолжил диктовать он. – Мои планы несколько изменились. Я бы хотел, чтобы вы привезли всю семью сюда, в Кинлох…

– Эй, эй, не так быстро, – запротестовала Джоанна, царапая пером по бумаге. – Помедленней, я не успеваю.

Он подождал, пока она допишет фразу.

Перо застыло над бумагой, Джоанна исподлобья глянула на Маклина:

– А у леди Эммы большая семья?

– Никогда не задавай своему лэрду вопросов о его личных делах, Джоуи, – приструнил ее Маклин.

Это замечание задело Джоанну за живое.

– У меня не было лэрда с тех пор, как умер Сомерлед Макдональд, – не поднимая глаз, ответила она.

Маклин сделал вид, что не заметил ее вызывающего тона.

– Что ж, зато теперь есть.

Джоанна смотрела на этого противного твердолобого распутника и думала о том, что в тот день, когда он станет ее лэрдом, у нее вырастут крылья и она будет летать вокруг часовни, распевая псалмы и играя на арфе.

Не обращая никакого внимания на ее негодование, Маклин поднялся и ленивой походкой направился к ней. Он скрестил руки на своей широкой, мощной груди и с высоты своего роста посмотрел на письмо, лежащее перед ней. Солнечный свет, падающий из окна, позолотил его волосы, создав что-то вроде нимба над его головой. В этот миг он был похож на Люцифера в зените своей славы!

Он может использовать все колдовство, на какое способен. Это ничего не изменит. Его физическая привлекательность нисколько ее не волнует. Тем более что, возможно, под его черно-зеленым килтом извивается противный чешуйчатый хвост.

Зеленый.

Она ненавидит зеленый цвет.

Этот цвет ассоциируется у нее с жабами, лягушками и болотом.

Джоанна поерзала под его пристальным взглядом, чувствуя, как по спине поползли мурашки.

– Ты готов продолжать? – резко спросил Маклин.

Джоанна облизнула губы и сглотнула.

– Да, уже готов.

– Свадьба пройдет в Кинлохлевене, – продолжил диктовать он, – а не в замке Стокер, как планировалось раньше. Пригласите всех, кого сочтете необходимым, и прежде всего короля Джеймса. Его величество придает этому браку большое значение, он особо настаивал на том, чтобы присутствовать на венчании.

Джоанна издала какой-то странный звук.

– Что-то не так? – поинтересовался Маклин.

– Угу. Ужасно много народу.

Маклин приподнял одну бровь:

– Только не для свадьбы.

– Скажите это Этель, – пробормотала Джоанна.

– Кому?

– Поварихе.

Улыбка пробежала по его губам, и он знаком велел ей продолжать писать.

– Буду ждать вашего прибытия, – продиктовал он. – Ваш сын.

Джоанна недоуменно уставилась на него.

– Ну, в чем дело? – Маклин нетерпеливо прищелкнул пальцами. – Пиши.

Капля чернил сорвалась с кончика пера прямо на письмо, и Джоанна торопливо растерла ее пальцем.

– Леди Эмма – ваша мама?

– А какую другую женщину я стал бы приглашать на свою свадьбу? – Удивлению Маклина не было предела.

– Н-ну, не знаю, – промямлила Джоанна. – Я думал, может… это ваша любовница…

– Ах, Джоуи, Джоуи, – укоризненно покачал головой Маклин. – Разве станет жених приглашать на венчание свою бывшую любовницу? Что за странные мысли? Где ты набрался этих глупостей?

– Я вообще-то не очень хорошо знаю жизнь, – неохотно призналась Джоанна, низко нагнувшись над атласом.

Она почувствовала, как краска заливает ее щеки.

– Я не знаю, что может и чего не может делать мужчина, которого вынуждают жениться против его желания.

– Ас чего ты взял, что я женюсь против желания? – усмехнулся Маклин.

– Вы сами так сказали.

– Никогда не говорил ничего подобного.

Удивившись, Джоанна вскинула голову и встретилась с внимательным взглядом самых удивительных на свете глаз – глаз того оттенка, какого бывают горы, покрытые лесом. Темные и глубокие, чарующие, как волшебство лесных фей.

Вдруг она очень явственно ощутила свежий запах сосен, омытых дождем. Джоанна могла ненавидеть зеленый цвет, но она очень любила лес, любила запах хвои и смолы. Что-то шевельнулось в ее душе. Что-то пьянящее, как вино, и сладкое, как мед диких пчел.

Джоанна изо всех сил старалась не поддаться чарам, но далеко не была уверена, что преуспела в том.

– Как же не говорили! – возмущенно воскликнула она. – Когда мы с вами разговаривали в конюшне, вы сказали, что мне очень повезло, раз я могу сам выбрать себе невесту.

– Ах, вот ты о чем, – кивнул Маклин. – Я думаю, что ты просто неправильно меня понял, парень. Я женюсь на леди Джоанне с большим удовольствием.

– Правда?

Маклин пальцем подкинул кисточку у нее на шапке и обезоруживающе улыбнулся:

– Правда.

Игривость грозного воина смутила Джоанну, но не заставила ее замолчать.

– Даже если она дурочка, которая убегает неизвестно куда и целыми днями, а то и неделями бродит по лесам?

Рори отошел от окна, снова сел в кресло и, подперев кулаком подбородок, внимательно посмотрел на Джоанну. На ее выразительном лице было написано откровенное смущение. Ее юность и неопытность были настолько очевидны, ее было так легко ввести в заблуждение, что Рори должен был бы устыдиться.

Однако то, что он сейчас испытывал, можно было назвать восторгом, восхищением, но отнюдь не стыдом. И он не смог отказать себе в удовольствии немного подразнить ее.

– Когда я женюсь на этой девушке, – мягко проговорил он, – я посажу ее на привязь.

– Что вы сделаете? – Джоанна вскочила со скамьи, книга и письмо полетели на пол. В одной руке она сжимала перо, в другой – пузырек с чернилами.

– О, я посажу ее на длинную цепь, – заверил ее Рори. – Она не будет ограничена одной комнатой, она сможет передвигаться по замку.

– Как вы можете быть таким жестоким? – почти закричала Джоанна.

– Ну, не могу же я позволить моей жене бродить неизвестно где, – спокойно ответил он, снимая пушинку со своего рукава. – Как же она станет обо мне заботиться и дарить мне наследников, если будет бегать по лесам?

Хрупкое тело Джоанны все тряслось от гнева и возмущения.

– Значит, она не будет о вас заботиться.

– Вот как, не будет? – Рори нагнулся и поднял с пола книгу и исписанный лист бумаги.

Он терпеливо ждал, пока Джоанна усядется на свое место.

– У хозяйки мозгов маловато для этого, – спохватилась девушка.

– Ничего, я научу ее исполнять мои желания, – ответил Рори, самодовольно улыбаясь.

Глаза Джоанны метали молнии, она стиснула челюсти и с трудом процедила сквозь зубы:

– Она никогда не научится.

– Научится, парень, обещаю тебе. Главное, чтобы было достаточно яблок и морковки, и она будет прыгать через обруч по первому моему жесту.

Рори протянул руку и водрузил атлас на колени Джоанне, потом положил сверху исписанный лист.

– Поверь мне, Джоуи, мы прекрасно заживем здесь, в Кинлохлевене, несмотря на все недостатки моей жены.

Джоанна посмотрела на этого упрямца и с глубоким вздохом опустила голову. Спорить с ним было совершенно бессмысленно. Он как осел, который упирается и не хочет сделать ни шагу, чем бы его ни прельщали и как бы ни тащили. Джоанна посмотрела на лежащее перед ней письмо и снова тяжело вздохнула:

– Вы уверены, что хотите начать письмо именно так? Просто «Дорогая леди Эмма»?

Маклин удивленно посмотрел на нее:

– Но именно так ее и зовут.

– Но это звучит слишком… – Она замолчала, подбирая нужное слово.

– Слишком официально?

Джоанна кивнула.

– Как вы обычно называете свою маму?

– Мама.

– Тогда почему бы нам не начать письмо так: «Дорогая мама»? – с улыбкой предложила Джоанна.

Он секунду подумал:

– Ну что ж, давай.

Она зачеркнула написанное и сверху добавила новый вариант приветствия.

– Вообще-то, – сообщила она, – по-моему, «любимая мамочка» звучит лучше.

Рори поднял одну бровь, глядя, как она опять зачеркивает и снова пишет, но не стал возражать.

Джоанна в задумчивости прикусила нижнюю губу, все еще не удовлетворенная написанным. Потом после слова «любимая» она добавила «дорогая».

– Ну вот, – наконец сказала она, довольная своей работой, – так будет гораздо лучше.

Маклин поднялся с кресла и снова подошел к ней. Приветствие, зачеркнутое, перечеркнутое и зачеркнутое опять, в конце концов, выглядело так: «Моя любимая, дорогая мамочка».

– Да-а, – протянул Маклин.

В его голосе явно слышалась ирония.

– Хорошо, что я подписал письмо, а то она никогда бы не догадалась, от кого оно.

– Если позволите, я бы хотел предложить еще кое-что, – сказала Джоанна. – Я думаю, что будет лучше закончить его таким образом.

Не дожидаясь его ответа, она зачеркнула строчку и сверху подписала: «С уважением и почтением, Ваш любящий сын».

Маклин взял письмо и перечитал его без всяких комментариев. Слишком поздно Джоанна поняла, что ее почерк слишком красив и витиеват для простого дворового мальчика-сироты. Письмо пестрело всевозможными завитушками и хвостиками.

– Мне надо бы переписать его, – сказала она, потянувшись за письмом.

– Не надо, – ответил Маклин.

На его губах играла еле заметная улыбка.

– Моей маме оно понравится и в таком виде. Думаю, что она получит большое удовольствие, читая его.

В его глазах вспыхивали веселые искорки, и неожиданная теплота в его взгляде и тоне заставила Джоанну судорожно вздохнуть. Как ей могла прийти в голову мысль, что его глаза холодные и невыразительные? Глядя на него сейчас, она сама удивлялась, как еще совсем недавно верила в то, что он только наполовину человек, что в нем течет кровь морских чудищ, бороздящих глубины моря.