— Подонок! — взвизгнула она, кидаясь на него. Он был готов. Но позволил ей пощечину, страстно мечтая хоть чем-то, хоть такой малостью искупить свою вину. Бей, девочка, бей, может, тебе удастся убить меня и тогда не придется корчиться от стыда!

Ладка всхлипнула, взявшись ладонями за его щеки.

— Ты обидел меня, — еле слышно прошептала она, — ты меня обидел ни за что ни про что. Я не хотела делать тебе больно. Я никогда бы…

— Замолчи. Прости, что я орал. Надо просто забыть.

— Что забыть? Почему? Ты можешь нормально говорить, Артем?

Он не мог. Для него все было, как дважды два, а она никак не возьмет в толк, что такого страшного в их… преступлении, и даже преступлением это не считает. Как он мог объяснять прописные истины?! Разве непонятно, что нельзя накануне свадьбы заниматься любовью с другом жениха?! Пусть не любовью, пусть сексом, но с азартом и упоением! Да при чем тут упоение? Никак нельзя!..

Что тут непонятного, черт побери?!

В кармане у него затрясся мобильный, и Артем, не выпуская ее из объятий, — оказывается, он обнимал ее?! — достал его и поглядел на него с тоской. Звонил Семен. Вероятно, узнать о ходе операции.

А тут — конец всему. Друга он потерял. Женщину не нашел. Нет, нашел, но она «другому отдана, и будет век ему верна!» А если и не век, а только по понедельникам и средам, Артему все равно.

— Перезвони попозже, а? — попросил он, нажав-таки кнопку приема.

— А что? Ты занят, Темушка? — подхалимским тоном поинтересовался тот.

— Очень, — Артем попытался взбодриться, — придумываю, как вам отомстить.

— Ну, извини, друг! — быстро заговорил Сенька, словно только и ждал этой фразы. — Ну да, ошибочка вышла. Хорошо, что ты все уже понял, а то бы Эдика удар хватил!

Какая ошибочка? Что он понял? Артем покосился на пепельную макушку и решительно выдвинул «Глафиру» из рубки.

— Темыч, алле! Ты куда ее девал-то? — виновато бормотал Семен.

— Кого?

— Ну, эту… Олимпиаду. Вот, блин, имечко тоже, да? Я потому и запутался, Темыч! Думал, она пошутила, а она не шутила.

Интересно, что Сенька пил? Или обкурился? Классе в десятом, помнится, они самозабвенно учились курить анашу, только вот такую чушь даже тогда не пороли!

— Какая, к черту, олимпиада? Ты спортом решил заняться, что ли? Тогда пить меньше надо!

— Так ты с ней не познакомился! — воскликнул Сенька и что-то зашептал мимо трубки, вероятно, для брата.

— С кем не познакомился?! — заорал Артем, чувствуя себя тяжелобольным, за спиной которого светила науки выражают родственникам соболезнования. — Вы там, придурки, что лопочете?!

— Темушка, ты не бери в голову! — возник в трубке голос Степана. — Ну не узнал ты, как девушку зовут, так и Бог с ней! Она еще с тобой?

— Со мной, — кивнул Артем, выглянув на палубу, где стоял предмет их разговора, — и как ее зовут, я запомнил. Глафира! Только непонятно, зачем мне это надо! Достаточно, чтобы Эдька имя невесты помнил!

И без всякого перехода добавил:

— А вам, придуркам, я уж точно морды начищу.

— Погоди, Темыч, — жалобно застонал Степан, — погоди про морды, скажи про девушку…

Сказать? Они что, издеваются? Откуда им знать, что ему есть что сказать про нее?!

— Что вы от меня еще хотите, мать вашу?! Я не выспался и хочу жрать, я только что получил десяток заслуженных пощечин, но, черт побери, я сделал так, как вы просили! Я ее привез! И даже пожелал счастья в личной жизни!

— Кому? — пискнул Степан не своим голосом.

— Глафире! — рявкнул он, и непонятно, что его удержало, когда он вознамерился запулить телефон в море.

На том конце провода восстановилась чрезвычайно странная тишина, в которой сопели в два голоса его друзья.

Господи, что еще?!

— Алле? — спросил Артем. — Вы еще здесь?

— Темыч, ты выслушай нас спокойно, — попросил Степка.

— Подожди, — отчаянно завопил на заднем плане Сенька, — не говори ему, может, само как-нибудь утрясется!..

— Что утрясется?

— Темыч, ты с девушкой совсем не разговаривал?

— О чем мне с ней разговаривать? — соврал он, сбавив тон до минимума. — Мало того, что она Эдика кинула и…

— Это не она кинула.

— Ну, не она! Он, конечно, тоже виноват! Но Глафира-то…

— Это не Глафира, — выдохнул Степа. Артему показалось, что он потерял сознание. Как будто сам Майк Тайсон отправил его в нокаут. Раз, и готово. Это не Глафира. А кто же?! Тень отца Гамлета?!

— Темыч, Темыч, алле! Мы думали, ты все уже выяснил. Понимаешь, Сенька перепутал случайно, ну, ладно, мы оба перепутали, такая вот ерунда получилась. Хорошо, что ты еще не приплыл. Ты ее отвези обратно, ладно? А если хочешь, мы сами сейчас приедем и отвезем. Слышишь? А ты пока к Эдику сходи, позавтракаешь заодно, ты же не завтракал…

Артем сжал ладонь, телефон треснул, и голос Степана пропал.

Все бы решалось так просто.

Он вышел из рубки. На палубе стояла девушка. Не Глафира. Другая.

В голове у него зашумело, будто кто-то очень энергичный наводил порядок в его мыслях. Кое-где оставались прорехи, кое-где торчали еще лишние куски, но, в общем-то, все было куда ясней, чем минуту назад!

— Как тебя зовут? — спросил он издалека. Вот так. Лучше поздно, чем никогда. Она сильно вздрогнула, но не обернулась.

— Ты будешь смеяться…

— Не буду, — пообещал он.

Она сказала как, и он рассмеялся.

— Олимпиада? — Хохот комом встал в его горле, перекрыв кислород. — Вот это здорово! Олимпиада! Вот это да!

Лада, склонив голову, некоторое время молча смотрела на него снизу вверх. Потом ей надоело. Надоело все это — припадочный мужик, который то и дело сбивал ее с толку своими невразумительными обвинениями, а потом вдруг превращался в нормального, а потом обратно, и так без конца. И собственная покорность тоже надоела, и невозможно было уже и дальше все это терпеть и делать вид, что ты сильная.

А он все хохотал. Придурок.

Лада решительно направилась к трапу.

— Эй! Олимпиада! — истерически всхлипнул Артем. — Ты куда?

— Скорую вызову. Помнишь, ты просил не оставлять тебя без помощи? Вот я и вызову!

Подобрав полы намокшего сарафана, она побежала по берегу. Словно он собирался догонять ее, этот сумасшедший!

— Постой!

Действительно, собирался, и больше того — догнал одним прыжком и, подкинув, усадил себе на грудь.

Ладка колотила пятками по его бокам, и со стороны это выглядело так, словно она — вполне добродушно — погоняет лошадку. Но только со стороны. Откуда не слышно было ее диких воплей и визгов, и не видно, как она пыталась зубами ухватить его то за ухо, то за подбородок.

— Что за девчонка! — запыхавшись, комментировал Артем. — Тебе охладиться надо, милая моя!

— Я предупреждала! Не называй меня милой!

— А то — что?! — насмешливо спросил он, зашел вдруг в воду и бросил ее туда же.

Но тут же подхватил и бросил снова.

Хорошенькое дело! После всех злоключений он ее сейчас утопит!

Он что-то кричал, но она не слышала, захлебываясь от злости. Но ее тело в воде было легким и чужим, и от этого ей вдруг стало весело, и солнце брызнуло в глаза как-то особенно ярко, и Ладка увидела счастье. Оно плясало, вопило, сияло в глазах мужчины, который рядом с ней резвился в волнах. Вероятно, окончательно утратив рассудок.

Она ничего не понимала уже давным-давно. Но зачем ломать голову, какой смысл? Главное, что рядом с ней есть этот человек. В джинсах, рубашке и со всеми своими заморочками в голове.

— Ты сумасшедший? — лишь для порядка уточнила Ладка.

Артем, не ответив, нырнул и осторожно взял ее за ногу, утягивая на дно.

Она и так была на дне. По самую маковку в воде, иначе как объяснить, что все вокруг расплывчато и нереально?!

Вынырнули они одновременно.

Ладка вырвалась и, кашляя, поплелась к берегу.

— Ты куда? — возмутился сумасшедший. — Давай еще побесимся!

Это что-то с чем-то! Побесимся! Сердце может не выдержать, и все! Так нельзя! То окатить ледяной водой, то сунуть головой в пекло, то снова… А ведь она — живая! Она, черт возьми, не игрушка!

Он опять легко нагнал ее и повалил в песок, и уселся сверху, сцепив ее руки у себя на шее.

— Ты что?! Тебе мало? — завопила она. — Ты хочешь совсем меня с ума свести?

— Хочу, — подтвердил он и дунул ей в нос. Она чихнула и посмотрела на него с жалостью.

Нет, напрасно даже надеяться. Болезнь в последней стадии и лечению не поддается.

— Почему ты молчала, идиотка? — весело спросил он.

Его вопросы, как и ответы, становились все загадочней, и от досады, что не может как следует влепить по каменному, тупому лбу, Ладка укусила его руку у локтя.

— Там же кость! — восхитился Артем. — Ты себе зубы сломаешь!

— У тебя везде одни кости! В том числе, в твоей глупой пустой башке!

— Так башка пустая или с костями? — уточнил он.

— Слезь с меня, убогий! Тебе лечиться нужно! Валерьяночки хотя бы попить!

— Тебе тоже не мешает. Если бы ты вела себя по-человечески, все было бы гораздо проще. А так сама свихнулась и меня чуть с ума не свела! Как тебя родные зовут, а? — Он внезапно ткнулся губами в ее лицо. — Лампа? Липа?

— Лада, — сказала Лада и отпихнула его. — Ты можешь изъясняться нормальным языком? Как я должна была себя вести?

— Не знаю. Я тебе потом все расскажу, ладно? У нас полным-полно времени, давай проведем его с пользой. Не отвлекайся на ерунду.

И то правда. Времени — навалом. А остальное — ерунда.

Спустя несколько дней

Никто не смог бы заставить ее ехать обратно на поезде. Она на самолете долетела до Москвы, а оттуда добиралась автобусом.

Пары часов над облаками хватило, чтобы понять: не вспоминать она не сможет. Не думать — тоже. И потому перед автобусом Ладка даже запаслась снотворным. Вот так. Она теперь все делала правильно и разумно. Раз не справиться своими силами, надо принять лекарство и заснуть.