Кристина Дорсей - Море соблазна

– Мы не будем трогать твоего петушка, не бойся, – как можно ласковее заверила мальчика Фелисити. – А теперь – беги! Остальные же останутся здесь, со мной. Мы посмотрим, что еще сохранилось в доме.

Ранним вечером рис был привезен и часть его сварена с куском сала, не замеченного янки в подполе коптильни. В болотном сарае обнаружилось также несколько мешков с кукурузой, а в огороде, почему-то оставленном солдатами без внимания, еще было немало овощей. Проблема питания отступила на второй план.

Для ужина Фелисити собрала оставшихся обитателей Ройял-Оук в гостиной. Огромный стол оказался целым, не считая нескольких глубоких царапин, обезобразивших полированную столешницу красного дерева. Стульев со всего дома тоже натаскали достаточно, чтобы разместиться всем, кроме Сисси и Фелисити, которые ужинали в комнате наверху. Девушка боялась, как бы во время очередного приступа больная не подавилась едой.

– А правда, что мы собираемся поехать к маме? – вдруг поинтересовалась девочка, глотнув теплого молока – в поисках повозок расторопному Эзре посчастливилось найти дойную корову.

Фелисити на мгновение заколебалась.

– Да-да, конечно. Как только ты поправишься, мы сразу же поедем на север, к маме.

– Может быть, вам не стоит меня ждать…

– Что за глупости! – На глаза сиделки навернулись слезы умиления. – Мы… Мне самой нужно несколько дней, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями. А ты за это время непременно поправишься.

Сисси промолчала, и девушка подумала, что не совсем убедила больную своими рассуждениями. Тогда она переключилась на еду и стала уговаривать девочку доесть хотя бы то небольшое количество риса, что было положено на тарелку. Но Сисси закапризничала и, в конце концов, погрузилась в некрепкий тревожный сон.

Тем временем в комнате стало почти темно, и Фелисити подошла к окну, за которым неотвратимо сгущалась враждебная густая ночь.

– Где же ты, Дивон? – тоскливо шептала девушка, подавляя рыдания и теребя похолодевшими пальцами рваную портьеру. – Где вы, капитан Блэкстоун?

Сердце отказывалось верить, что отважный блокадолом покинул ее навсегда. Кроме того, она еще до ужина успела переговорить с Хатти, и толстуха уверила ее, что хозяин непременно вернется, раз обещал. Однако наступил поздний вечер, и надежд на возвращение Дивона становилось все меньше.

– Может быть, он только в плену, – успокаивала себя девушка, но мысль о том, что хозяин Ройял-Оук мертв, раскаленным гвоздем сверлила ей мозг; перед глазами непрестанно стояли его улыбка и зеленые глаза, мерцавшие отвагой. Не в силах больше выносить одиночества, Фелисити спустилась вниз.

Там уже никого не было, весь дом спал, и девушка, движимая какой-то тайной силой, отправилась в библиотеку. Она зажгла свечу, найденную на столике, водрузила портрет пирата на каминную доску, а сама уселась напротив. Господин с развевающимися золотыми волосами начинал все больше напоминать ей Дивона Блэкстоуна, и все сильнее хотелось, чтобы сам мятежный капитан смотрел на нее так же, как смотрит на свою супругу этот отважный господин Джек.

Впрочем, все это было смешно и нелепо. Какое ей дело до того, как посмотрит на нее Дивон Блэкстоун, и посмотрит ли вообще? Он – враг. Бунтовщик. Сепаратист. Человек, спекулирующий на блокаде, и рабовладелец в придачу. Ах, нет, теперь он уже не рабовладелец. Но был им. И совсем недавно.

Кроме того, все эти рассуждения решительно ничего не меняют, ибо она любит одного Иебедию. Иебедию, который добр и чист, который достоин ее любви и обожания. Иебедию, взывающего к отмене рабства, сильного духом, прекрасного… Девушка откинулась на спинку стула и, закрыв глаза, стала воссоздавать перед своим мысленным взором образ любимого.

Длинное худощавое лицо, кадык… Фелисити нахмурилась, живо представив себе, как он движется… Рот жесткий и узкий… Совсем не такой, как у капитана Блэкстоуна…

– О Господи! – Фелисити испуганно выпрямилась, ибо поняла, что видела сейчас перед собой никакого ни Иебедию, а мятежного капитана, его красивое лицо и тело, дарящее наслаждение. Его образ проплывал перед ее закрытыми глазами, совершенно вытеснив собой аскетическую фигуру пастора. Этого не может быть!

Собрав всю свою волю, девушка попыталась вновь представить себе Иебедию – но, увы, вновь ее звала и манила насмешливая холодная улыбка.

– Хватит! – рассердилась Фелисити. – Не хочу о тебе думать! Может, ты давно уже убит доблестными северянами!

Однако от подобных слов стало грустно, и она тихо задремала. Вдруг до слуха ее донесся слабый стук копыт.

Быстро вскочив, Фелисити смахнула с ресниц глупую непрошеную слезу и прижала руку к сердцу, чтобы унять его сумасшедший радостный стук.

– Вовремя же он вернулся! – шептала она, пробираясь среди разбросанных бумаг к выходу. – Целая армия прошагала через Ройял-Оук, все разворовали, всех унизили, где же он был тогда?! – Фелисити ускорила шаги. Сейчас она потребует от него объяснений, она спросит его, как посмел он оставить ее здесь одну!

На крыльце уже раздавалось позвякивание шпор, и девушка с трудом удержалась от того, чтобы не пригладить волосы и не расправить помятые юбки, – с какой стати ее должно волновать, как она выглядит перед этим бунтовщиком? За медную дверную ручку она схватилась с самым жарким пылом – и широко распахнула двери.

– Вовремя же вы возвратились! Я… – начала было Фелисити, но поперхнулась словами.

– Готов поклясться преисподней, что плутовка выскочила встречать именно меня! Небось ожидала сержанта Пуле, признавайся! – Все это сопровождалось дьявольским хихиканьем. Девушка попыталась захлопнуть дверь, но было уже поздно, и ее хрупкие руки никак не могли справиться со здоровенным сержантом, вломившимся в холл.

– Помогите! Эзра! Эй, кто-нибудь!

– Кто-нибудь нам теперь уже не нужен, правда, киска? – Сержант грубо толкнул ее к лестнице.

– Уберите ваши руки! Помогите! Помогите! О нет, ради Бога, нет! – Топорные пальцы сержанта легли на лицо Фелисити, и от запаха пота и грязи девушке стало дурно. Превозмогая тошноту, она все же продолжала царапать и кусать вонючую руку, отбиваться ногами и выворачиваться из железных объятий до тех пор, пока удар в лицо не обездвижил ее.

Тогда янки обнял ее за талию и, обдавая зловонным дыханием, зашептал прямо в ухо:

– Я все равно добьюсь своего, детка, и уж неважно, добром или силой. – С этими словами сержант вытащил ее на крыльцо и поволок в темноту.

Цепляясь каблуками за кирпичи дорожки, полными слез глазами смотрела Фелисити на удаляющуюся темную громаду дома, но дом молчал, ибо никто в нем и не подозревал о случившемся.

Ночной воздух был полон влаги и стрекотания цикад.

Сержант тащил девушку к пустому сараю за конюшни. На воздухе звон в ушах от удара немного прошел, и Фелисити лихорадочно придумывала, как можно спастись за те считанные минуты, что оставались в ее распоряжении. Но в голову ничего не приходило, и вот уже сержант распахнул дверь сарая и бросил ее на покрытый соломой пол.

Оставалось последнее: пока насильник закрывает двери – успеть проскользнуть мимо и с криком исчезнуть в темноте.

– Не вздумай улизнуть, а то тебе и вправду не поздоровится! – буркнул сержант, заметив, что девушка вскочила на ноги. Слова его сопровождались дьявольской усмешкой. Фелисити почудилось, будто в руках у него загорелся адский цветок. Но это была всего лишь серная спичка, неровно горящая и бросающая рваные тени на тяжелый квадратный подбородок северянина.

– Эй, я не вижу тебя, плутовка! – хрипло засмеялся он и, заперев дверь, зажег висевший на гвозде фонарь.

Путь к спасению был отрезан.

Но все существо Фелисити отказывалось сдаваться, и с проворностью, какой она никогда в себе не ожидала, Фелисити рванула к лестнице, ведущей на чердак. Острые занозы вонзались ей в руки, но она упрямо продолжала карабкаться наверх. Дыхания не хватало. Вот чердак уже на уровне глаз, на уровне подбородка, еще немного и… Потная рука схватила ее за лодыжку.

– Нет, нет! – визжала и лягалась Фелисити. Железная хватка не ослабевала, и, в конце концов, девушка, сдернутая с лестницы, упала, запутавшись в ворохе нижних юбок. Сержант облапил ее и унес подальше от лестницы.

– Ничего у тебя не выйдет, милашка!

Фелисити, не помня себя, вонзила ногти ему в лицо, и янки снова ее ударил.

– В конце концов, мне уже прискучило это милосердие проворчал он и, повалив ее на пол, тяжело рухнул сверху.

От его тяжести девушка задохнулась; она невольно раскрыла рот, но оттуда вылетел лишь сдавленный хрип.

– Ну и девка, – бормотал сержант, шаря по ней рукой и задирая вверх юбки. – Не бойся, понравится – и еще попросишь!

В ответ Фелисити снова стала царапать ногтями ненавистное лицо. Сержант чертыхнулся, вытащил из-под платья руку и сильнее навалился на девушку. Проведя пальцем по своим обвисшим полуседым усам, он вдруг резко отдернул руку – с пальца капала кровь.

– А, мятежная шлюха! Сейчас я покажу тебе, что происходит с такими, когда за дело берется союзная армия!

Фелисити, закрыв глаза, по возможности отвернула лицо, и последнее, что она видела, был занесенный над нею грязный кулак.

Удара, однако, не последовало.

Наоборот, отвратительная тяжесть вдруг исчезла, и сквозь полуприкрытые веки девушка увидела недоумевающую физиономию свалившегося с нее сержанта.

– Дивон, – едва слышно выдохнула Фелисити, увидев над головой янки взметнувшийся кулак капитана.

Впрочем, наслаждаться освобождением было еще рано, ибо потная рука сержанта все еще крепко держала ее ногу, и чтобы избавиться от омерзительного прикосновения, девушка, рванувшись, отползла подальше.

Сержант, огорошенный ударом сзади, неожиданно быстро пришел в себя. Оглушительно рыча, он, как таран, бросился на Дивона, и мужчины покатились по полу. Дрались они остервенело и долго, пока капитану, оказавшемуся сверху, не удалось прижать колено к горлу противника.