— Только встряхнуть? — Джек хихикнул. — Надеюсь, будешь осторожен? Иди лучше сразу в портовую таверну к нашим знакомым. Я не хочу повторения того, что было на Барбадосе.

— Ну капитан, я не виноват! Бабенка с ума по мне сходила.

— Во всяком случае так думал ее муж. Фин сморщил лицо:

— Мы же нашли выход? Или нет?

— Мы едва ноги унесли.

— Именно, ты же не будешь сейчас меня ругать, капитан?

— Да нет, черт подери, — Джек посмотрел на своего рулевого, — но я не хочу неприятностей в Чарлз-Тауне. Здесь сейчас королевский сборщик податей, у меня и так вот здесь побаливает от этих мыслей, — Джек потер шею для вящей наглядности. — Я не хочу болтаться на виселице на площади.

— Бог мой, капитан, ты слишком умен для этого.

— Умен или нет, а я хочу, чтобы судно разгрузили как можно скорее. Незачем сборщику ходить и вынюхивать вокруг.

— Ты прав, капитан. Он может удивиться тому, где это мы наторговали столько испанского золота и шелка.

Улыбка Джека обнажила ряд безукоризненно ровных белых зубов.

— Пожалуй, — Джек оттолкнулся от поручней и пошел к трапу. — Пойду повидаю Чадвика и расскажу, что мы ему привезли.

— Передавай привет.

— Обязательно, ваша милость, — Джек отвесил рулевому шутливый поклон и подмигнул, — а ты передавай привет девочкам, скажи, скоро буду, стереги для меня тех, кто посвежее.

Спустившись на причал, Джек вдохнул полной грудью запахи земли и олеандра, перемешанные с соленым воздухом океана. Это напомнило ему то далекое, самое первое путешествие в Каролину. Он прибыл сюда, когда ему было всего десять лет, и, хотя путешествие из Шотландии было очень утомительным, Джек прекрасно помнил радостное возбуждение, которое его тогда охватило.

— Новая земля. Новое начало, — сказал его отец, когда колонисты высадились в Порт-Ройяле, на юге от Чарлз-Тауна. Правда, новое начало обернулось трагическим концом, а новая земля обагрилась кровью семейства Блэкстоунов. Джек отогнал воспоминания и направился по Уолтер-стрит. К чему сожалеть о прошлом? Уже много лет назад он понял, что это не принесет ему ничего хорошего. Кроме того, был прекрасный день, он привез много товаров, стал еще богаче, и, если судить по тому приему, который ему оказывали жители Чарлз-Тауна, то здесь никого не волновало, как они ему достались.

Поворачивая на Трэдд-стрит, он с улыбкой ответил на приветствие одной почтенной горожанки. Воздух уже посвежел от легкого бриза, когда он постучал в дверь дома Генри Чадвика.

— О масса Джек, это вы?

— Ну а кто же еще? — Джек закружил по комнате служанку Генри Клоэ, затем, сжав в объятиях, приподнял старушку.

— Сейчас же поставьте меня на место, масса Джек. Сколько раз вам говорила, что не люблю этого.

Однако беззубая улыбка водворенной на прежнее место Клоэ говорила об обратном.

— Генри дома?

Джек пошел за черной служанкой.

— Да, сэр, и давно ждет вас.

— В чем дело?

Они с Генри были друзьями и вместе получали большие деньги, но Клоэ, видимо, говорила не о делах.

— Ох, я думаю, масса Генри сам все расскажет, — сказала она, тихонько постучав в дверь библиотеки.

Выражение лица Генри сразу подтвердило догадку Джека, что что-то произошло.

— Джек! — Генри вскочил с кожаного кресла, на котором сидел, затащил своего молодого гостя в комнату и плотно закрыл за ним дверь. Затем, повернувшись к Джеку, окинул его критическим взглядом: от тщательно расчесанных золотых волос до начищенных черных башмаков. Джек был в прекрасном темно-синем шелковом сюртуке. Видимо, Генри остался доволен, так как, повернувшись на каблуках, вздохнул и сказал:

— Надеюсь, она не заподозрит правды.

— Какой правды?

— То, что ты пират, мой мальчик, — Генри говорил приглушенным тоном, — хотя выглядишь приличным горожанином.

Джек от души рассмеялся, и смех гулко прозвучал в большой комнате, Генри тут же бросился к нему с увещеваниями:

— Тише-тише, она же может услышать тебя.

— Да кто меня услышит? Что здесь происходит? На кого бы я ни был похож, ты себя ведешь по-дурацки, Генри.

Все еще не успокоившись, Генри указал Джеку на стул, и сам придвинулся к нему поближе.

— Моя дочь здесь.

— Твоя дочь?

— Да, уверен, что рассказывал тебе о ней, — Генри пригнулся и говорил почти шепотом. — Она жила с отцом моей жены, лордом Вэйверли.

— А почему же она тогда здесь?

— Ее дедушка умер, — Генри сжал руки. — Я точно не знаю, почему она приехала, но она это сделала. Она думает, что я честный купец.

Джек нахмурился:

— Ты и есть купец.

— Я сказал «честный», Джек. Миранду воспитывали, — Генри замялся, подыскивая нужное слово, — в очень деликатных условиях. Она и не подозревает о жестокости жизни.

— Об алчности и скупости? — издевательски усмехнулся Джек.

— Я имел в виду такие вещи, как Билль о мореплавании и то, что колонии не способны ввозить даже самое необходимое, но и оно достается им по воровским ценам.

—Ах об этом!

— Побереги свой сарказм для другого раза, — Генри стал ходить перед камином, не в силах усидеть на месте. — Я очень серьезно тебя прошу.

— Это очевидно, — слова Джека снова вызвали гримасу на лице Генри, — Генри, сядь же наконец. Кровь Христова! О чем ты беспокоишься? — Теперь вскочил Джек. — Неужели ты думаешь, что я, знакомясь с твоей дочерью, первым делом скажу ей, что я тот самый Джентльмен Джек Блэкстоун, жуткий пират и бич семи морей?

— Ты не способен говорить тише? — снова цыкнул Генри. — Я просто не хочу, чтобы она знала.

— Хорошо, клянусь береговым братством, что с моих губ не сорвется ни слова о дележе добычи и о том, как мой корабль бороздит Испанский Мэйн[6] .

— Ты можешь не ерничать хотя бы сейчас?

Джек поднял руку с умоляющим видом и абсолютно серьезным тоном сказал:

— Подумай сам, вряд ли в моих интересах объявлять на каждом углу, что я вор и пират.

— Хорошо, — Генри со вздохом откинулся на стуле.

Джек, устроившись напротив, с удивлением спросил:

— Ты что, на самом деле думал, что я выдам тебя и себя?

— Разумеется нет, — Генри закрыл лицо руками, — все это потому, что я оставил Миранду, когда она была крошкой.

— Это было сделано из лучших побуждений.

— Да, но ей кажется, что я покинул их.

— Она сама тебе об этом сказала? Генри покачал головой:

— Нет, может моя нечистая совесть твердит мне, что она так чувствует.

— Генри, ты…

— Я не буду сейчас объяснять, почему я оставил ее на руках дедушки. Суть в том, что она — здесь, и я не хочу, чтобы она знала обо мне правду.

Джек помолчал немного, глядя на озабоченное, но решительное лицо друга, потом кивнул.

— От меня она ничего не узнает. Но я все-таки думаю, что ты слишком строг к себе.

— Ты не понимаешь. Миранда презирает пиратов. И не без оснований. На ее корабль напали.

— Она… пострадала? — Джек не знал, как еще можно спросить у отца, не случилось ли чего с молодой девушкой, находившейся в руках пиратов. Если бы в его руках! Тогда бы ни о чем подобном не могло быть и речи. Джек гордился своим галантным обращением со слабым полом. Он хоть и пират, но ни одна девица не отдала ему своей добродетели… если только сама этого не хотела.

— Нет, слава Богу. Из того, что она рассказывала, я понял, что ее спутник спас ее от… от того, что… Не хочу и думать, что могло произойти. И Миранда не любит об этом говорить.

— Это естественно.

— Прошу тебя помочь мне узнать, кто это сделал.

— И примерно наказать, — добавил Джек оживившись.

Теперь Генри был больше похож на себя.

— Может быть, — улыбнулся хозяин. — Трудность в том, что очень мало примет. Описание, которое дала мне Миранда, не подходит ни к кому, кого я знаю. Может быть, есть какие-то новые капитаны?

— Я ничего не слышал. Но меня не было в Карибском море две недели. Как он выглядит?

Выслушав Генри, Джек присвистнул и сказал ухмыляясь:

— Немного, прямо скажу. Огромный и жестокий! Но я все равно поспрашиваю. Не поверишь, как много знают девчонки в портовых притонах.

Генри подмигнул в ответ:

— Я знаю, что если можно что-нибудь отыскать, то ты найдешь какую-нибудь зацепку.

— Совершенно верно. Так я буду иметь честь познакомиться с твоей дочерью?

Генри кивнул, ударил себя по коленям и встал. Уже пройдя полпути к двери, он остановился и, помедлив, сказал:

— Джек, мне не надо напоминать, что Миранда — моя дочь, а не…

— Портовая девка?

— Знаешь, у тебя есть определенная репутация среди женщин.

— Учти, женщин, желающих моего общества. Но при чем тут твоя дочь? — поспешно сказал Джек и чуть не рассмеялся, увидев просветлевшее лицо Друга.

Наверняка, она ужасная пуританка, если Генри в таком отчаянии. Ради него Джек решил быть милым и очаровательным до тех пор, пока не найдется какой-нибудь приличный предлог, чтобы уйти пораньше. Он и так торопился к некой известной ему особе, от которой ему нужны были не только сведения о новых пиратских кораблях, но и кое-что другое.

В ожидании Миранды Джек расхаживал по библиотеке. Окна были открыты, и в них дул приятный ветерок. На столике из красного дерева он заметил какой-то новый небольшой предмет цилиндрической формы. Ничего подобного он раньше в доме Генри не видел. Генри взглянул через его плечо и сказал:

— Эта штуковина принадлежит Миранде. Постой, как она ее называет? Ах да, микроскоп.

—Что???

— Микроскоп. Это для изучения… Что с тобой? Но прежде чем Джек ответил, дверь распахнулась, и в комнату вошла Миранда. На устах играла приветливая улыбка, которая, впрочем, сразу замерзла, как только она увидела гостя отца. Она смотрела на Джека, а Джек смотрел на нее. Сначала она еще была неспособна понять очевидное. Затем глаза ее округлились, и она сжала горло рукой.

— Боже мой, это же пират!

Глава 3