Маша вздрогнула. Сколько же раз она себя ругала за то, что слишком глубоко уходила в себя в неподходящие моменты, то на уроке или хуже того на экзамене, во время разговора с тетей Галей или еще с кем-нибудь, один раз даже чуть не устроила в доме пожар, оставив кухонное полотенце слишком близко к газовой плите. Хотя в целом она была человеком ответственным и все же внимательным, но бывали такие редкие моменты, когда какая-нибудь мысль поглощала ее всецело. Да что тут в принципе особенного? Все же иногда задумываются о чем-нибудь, и так же порой не в то время и не в том месте.

– Тебя куда везти? – сухо повторил Женя. Вопрос был задан таким голосом, что у Маши тут же пропало желание спрашивать, что у него случилось и говорить, что она справиться сама и что провожать ее не нужно.

– На Пионерскую. Десять.

Конечно, глупость, но Маше стало обидно и грустно. Не так она представляла себе расставание с Женей, то есть она вообще его никак не представляла. Какая-то ерунда, ей Богу!

До общежития добрались довольно быстро, миновав заторы на дорогах. Настроение у Маши было подавленное, ей не хотелось сейчас с кем-либо разговаривать и мысль о том, что сейчас придется встретиться лицом к лицу с Веркой вызывала желание сесть на лавочку в парке и не вставать с нее пока внутри что-нибудь не наладиться.

Машина остановилась на маленькой парковке. Маша заставила себя дотянуться до ручки, но открыть дверцу она не успела.

– И это вон там ты живешь? – неожиданно придав своему лицу прежнее выражение спросил Женя. Хотя, в сущности, ответ на вопрос был ему известен.

– Да, – подняла Маша глаза, – на втором этаже.

Женя улыбнулся одной из своих самых приветливых улыбок. На мгновение Маша забыла, что минуту назад была не в добром расположении духа и точно позабыла, что собиралась сделать. Женя понял, что девушка, впала в некий транс. Он же просто хотел смягчить создавшееся напряжение, и теперь не знал, думал, как выйти и из него.

– Не теряйся так больше. Опасно, знаешь ли одной ночью бродить по окраинам города, – проговорил он, но как-то скованно, будто боясь чего-то.

Маша не знала, что ему ответить. И попытавшись изобразить улыбку на лице, которая получилась неуверенная и вообще еле заметная, скомканная, скуповатая, произнесла:

– Спасибо… – решительно отворив дверцу, Маша вышла из машины.

– Сумка! – четкий голос Жени заставил ее обернуться.

На переднем пассажирском сидении лежал ее рюкзак. Маша схватила его, мельком взглянула на Евгения, растерянно поджав губы. "Мол, забыла, задумалась. Бывает… Спасибо…" – читалось у нее на лице. И захлопнув дверцу, Маша не оглядываясь направилась в сторону общежития. Ей сразу, одновременно, хотелось поскорее добраться до угла здания и скрыться за ним, чтобы быстрее исчезнуть с поля зрения Евгения и тут же не хотелось уходить. Пусть бы и посидеть еще в полном молчании в машине еще хотя бы пять минут.

"Что за глупость! Реально уже бесить!" – про себя изругалась Маша.

А когда тропинка сделала поворот за угол, Маша краем глаза скользнула по остановке. Черный БМВ исчез, словно его никогда там и не было. Маша ускорив и без того быстрый шаг, глубоко и разочарованно вздохнула.

В свою общежитскую комнату Маша зашла в странном диковатом состоянии. Будто бы не была здесь как минимум пару, тройку лет. Медленно обводя глазами потолок, стены, стол, кровати она словно искала в них что-то родное, знакомое, за что можно было бы зацепиться и потом с уверенностью сказать себе, что я на своем месте и все здесь как обычно. Чтобы вновь почувствовать себя как и прежде, а не в абсолютно чужой комнате.

– Машка?! – раздался удивленный голос Верки, который моментально вывел Машу из странной задумчивости.

– Вера!.. – всплеснула руками Маша, – Я тебя не заметила.

– Я уж вижу. Ты это от Вики такая… – Вера сделала небольшую паузу, подбирая подходящее слово, – потерянная?

– Угу. Типа того… – протянула Маша. Естественно правду, о том, где она была на самом деле, Маша не собиралась рассказывать.

Но с Верой у нее сложились уже довольно прочные и доверительные отношения, хотя после предательской выходки Вики определенно сложно было с полной открытостью души кому-то доверяться. И, тем не менее, рассказ о том, как она провела выходные должен был состояться.

Что-либо менять с самого начала своего приключения она не хотела, так как не видела в этом никакого смысла. Просто поведала Вере, про серьезную ссору, которая, впрочем, все меньше и меньше задевала ее. Злость, казалось, уже давно ушла, осталось легкое негодование и неприятный осадок, после которого она уже вряд ли сможет общаться с Викой как прежде. Да и стоит ли?

А вот вторая часть, чудного происшествия, когда как раз, и выплеснулись все эмоции и случились самые непонятные и дикие вещи Маша просто отбросила в сторону. Во-первых, слишком неправдоподобно прозвучала бы правда. Впрочем, как оно частенько бывает в жизни. Во-вторых, Маше никак не хотелось, чтобы ее случайное, необычное знакомство с Женей стало достоянием их с подругой разговора.

Маша уже заранее, изнутри чувствовала как ей становиться неприятно, когда Вера начинает задавать вопросы, произносить его имя или вникать в подробности, и упаси Боже примерять ее – Машино – положение, пусть уже и прошедшее на себе. А вот я бы… А если бы… Будто эта история была более чем личной, живой что ли, и если ее разделить с кем-нибудь, то вся ее прелесть тут же погаснет, улетучиться, в один миг, разобидевшись на Машу. И, наконец, в-третьих, не считая тени недоверия, все же поселившейся у Маши в душе, Маша хотела сократить весь дальнейший рассказ до минимума, чтобы поскорее можно было отправиться к тете Гале постирать вещи, а заодно по дороге еще раз перекрутить в голове субботне-воскресный, слившейся в одни сжатые сутки, круговорот событий.

Но Вера не захотела так просто отпускать Машу. Сначала она настояла на том, чтобы Маша осталось с ней пообедать, а потом еще немного посидеть за чашечкой чая. Перед тем как собираться в дорогу Маша взяла мобильник, который благополучно заряжался и был в отличном рабочем состоянии вопреки Машиным опасениям и сделала звонок тете Гале. Удостоверившись, что через час они будут дома и Маша сможет к ним подъехать, она облегченно вздохнула. Значит, не придется, идти завтра на учебы в грязной куртке. Уже лучше!

Маме она тоже позвонила, предупредив, что едет стирать куртку к Гавриловым, так как ее – и Машу и куртку, по версии, что предназначалась для всех, обрызгал проезжающий мимо автомобиль. Ведь тетя Галя все равно все расскажет Машиной маме. А так уж лучше тетя Настя узнает все от дочери, меньше вопросом и меньше волнения. А это уже легче!

Куртка, прокрутившись в стиральной машине, уже висела на веревке в ванной. Маша с Маринкой смотрели какой-то сериал по ТВ. Но, если же, взять и озадачить Машу вопросом, что она смотрит, она бы точно не смогла ответить. Глаза смотрели на меняющиеся картинки на экране, а в голове крутилось совсем другое кино.

Она сидела и вспоминала вчерашний день. Нет, не то как разругалась с Викой, не весь последующий ужас, а перед глазами у нее вертелся необычной, но очень-очень романтический вечер.

Вот она стоит в ванной комнате, в которой, кстати, в стаканчике оказалось три зубных щетки, фен, который прозрачно намекал на то, что в этом доме есть, или же была женщина, шампунь для окрашенных волос, тоже, кстати, женский, дорогие бритвенные станки, пена для бриться, гель и лосьон после бритья, мыло, полотенце, небрежно свалившееся с крючка на пол, три флакона обыкновенной вполне дешевой шампуни с крапивой и полная корзинка с грязным бельем, но это все мелочи.

И то, что она чувствовала себя неловко, в чужом душе, особенно когда представляла себе, что за стеной ходит совершенно незнакомый человек – молодой мужчина. Ее боязливые движения, когда она протягивала руку за шампунем, или же включала воду, неверие в то, что сейчас она действительно здесь находиться, все это ушло куда-то на второй план.

А вот ее улыбчивое лицо в зеркальном отражении, когда она высушила волосы чужим феном и нерешительно примеряла на себе Женину клетчатую рубашку, робкие шаги по затемненному коридору и, наконец, появление перед хозяином дома на удивление хорошо запомнились ей.

Но особую четкость приобретало в Машиных мыслях его лицо, правильные черты которого уверенно отпечатались у нее в памяти. Темно-серые, ничего не выражающие, но все же, добрые глаза, и не тонкие, но и не пухлые губы, что выдавали такую обворожительную улыбку, от которой просто невозможно было оторвать взгляда. Его улыбка словно притягивала к себе, располагала к душевному разговору, к откровенности, заставляла почувствовать себя чуть-чуть неловко и в то же время отталкивала. Что-то холодное и незнакомое было в ней, что-то такое, чего Маше никак не удалось понять.

А глаза?.. Маша никогда раньше не видела, чтобы у человека были такие глаза. Ведь с одной стороны они были словно прозрачное стекло, смотришь в них, что происходит вокруг видно, а понять, что внутри совершенно нельзя. А с другой стороны в них будто была заключена какая-то неведомая сила, что неотвратимо притягивала к себе, заставляла смотреть и смотреть в темно-серый, безответный омут. Конечно же, Маша всячески отводила свои глаза в сторону, дабы не попасть в неловкое положение. Но сейчас, даже в воспоминании эти незнакомые глаза не давали ей покоя, хотелось просто смотреть в них, и, ни о чем не думать.

Какие-то нереальные глаза… Какая-то чудесная, магическая улыбка… Какое-то легкое наваждение…

– Машка! Маш!… Эээ!…

Перед Машиным лицом что-то замаячило. Маша отпрянула назад, растерянно захлопала глазами и увидела почти перед собой удивленное Маринкино лицо.

– Маш, ты что, уснула что ли?

– Да… Ой!.. Задумалась просто, – выдала она то, что первым подвернулась на язык.

– Интересно о чем? – не удержалась Марина.

– Уже и сама не помню. Ты меня напугала!