– Ань, не рви мне душу. Не знаю я, что он натворил. Точнее догадки-то у меня есть, но это лишь догадки. Скажи, как ты поняла, что это он?

– А это не он? – в её голосе послышалась надежда.

– Он. Просто, я не поняла, как ты узнала. Там же… Ну ты понимаешь…

– Да, у него не было головы… Как такое вообще могло случиться? Зачем кому-то понадобилось отрубать ему голову? Да ещё и с собой забирать? Убийца маньяк, да? Нормальный же человек такого делать не будет, – глядя в пустоту, бормотала подруга.

– Начнём с того, что нормального человека не возникнет мысли лишать кого-то жизни. Шестую заповедь помнишь?

– Заповедь. Я-то её помню, но тот, кто это сотворил, о ней видимо не слышал.

– Ты, кстати, так и не ответила на вопрос, – напомнила я. – Как ты допетрила, что это Валька?

– Да ничего я не поняла! Увидела то, что лежало на каталке, и всё перед глазами поплыло.

– Тогда почему Стас пошёл заполнять документы на то, чтобы забрать тело? Он узнал Валю?

– Мне кажется, что Стас ещё даже не осмыслил, что друга лишился. Какое там опознать? А оформлять пошёл, потому что документы Валькины и телефон его. Что ещё нужно? Ты ведь сама сказала, что это он. А ты как узнала?

– Тату.

– Как же я про неё забыла? Эта глупая радуга на правой руке…

– На правой? – я ждала ответа с замиранием сердца. Значит я действительно не ошиблась, значит тату действительно было на правой. Что за чертовщина? Кто же тогда в морге? Но Анькин ответ меня разочаровал. Или всё-таки успокоил? Наверное, скорее примирил с действительностью.

– Ну или на левой. Я что помню? Да и какая разница?! Не нравилась мне эта татуировка. Я, кстати, потом читала об этом. В Америке и Европе такую радугу используют ЛГБТ сообщества. Ну геи там всякие, лесбиянки и прочие приверженцы не стандартной ориентации. Ну точнее не радугу, а флаг с радужной раскраской. Но Валька-то наш бабником жутким был, его и дома было не застать, так что это точно не про него. Да и я вообще, эту тату я случайно у Вали увидела, и только потому, что он когда стол ребятишкам собирал, свои часы с широким ремешком снял. Так бы и не знала, наверное. Спросила, а он смеяться стал, что у каждого должны быть свои ошибки молодости.

У меня в голове заметались мысли. Часы. Валька был левшой, значит часы носил на правой руке. Тату под часами. Что за чертовщина?

– А ты не помнишь, он часы на правой руке носил или на левой? – осторожно уточнила я, а сама замерла в ожидании ответа. Если всё-таки на правой, значит я не ошиблась.

– Ты издеваешься? – обиделась подруга. – Причём здесь часы?

– Просто ответь.

– Не помню. Честно не помню. Да и какая разница? Я вот часы попеременно ношу. То на одной руке, то на другой. Тебе что, эта радуга покоя не даёт?

«Точно, он мог, как и Анька, носить попеременно. Всё оказалось так просто…» – с удивлением подумала я про себя. Увидев удивлённый взгляд подруги, вслух проговорила: Мне сказал, что верит в единорогов. В их честь мол радуга. Я даже и не знала ни про какие флаги.

– Да? Может действительно, это как-то с единорогами связано? В это верится даже больше. Валька вообще мечтатель и любитель всяких сказочных историй… был… да и не важно уже всё это. Важно, что его больше нет. Нужно думать, как теперь жить с этим…

– Первое о чём нужно подумать, так это о том, как с актовым залом быть. Вот блин не было печали… Валька, Валька.

– Шур, как ты можешь быть такой чёрствой? Мы друга потеряли, а ты об актовом зале думаешь…

– А когда о нём прикажешь думать? Когда жареный петух в задницу клевать начнёт? – разозлилась я. – Если я о нём сейчас не подумаю, то потом дружно по миру пойдём. Ты ведь понимаешь, что это огромные деньги, а их надо где-то брать…

– Ладно, извини. Актовый зал… Что же теперь будет? – при этих словах, Анькины глаза снова наполнились слезами.

– Отставить сырость, – скомандовала я. – Нужно будет узнать, сколько Валька оплатил и сколько ещё предстоит доплатить. Да покумекать, где эти деньги взять, чтобы не влипнуть по-крупному. Рабочие успели кресла демонтировать или только начали?

– И кресла, и сцену успели разобрать ещё вчера и даже вывезти.

– Твою ж мать… Значит назад уже дороги нет, – проговорила я, понимая, что к Льву Абрамовичу обращаться всё-таки придётся. Видимо в подтверждение моих слов, зазвонил мобильник. Взглянув на экран, я чертыхнулась.

– Дай свой мобильный, – обратилась я к Ане.

– Зачем? – непонимающе уставилась на меня подруга.

– Давай и не задавай лишних вопросов. Я его возьму у тебя на несколько дней, потом верну. Ну давай же, – подгоняла я, копошащуюся в своей сумке в поисках мобильника Аньку.

Когда её телефон оказался в моих руках, я сбросила на своём Льва Абрамовича и набрала ему с Анькиного. Три дозвона, перерыв в пару минут. Два дозвона, опять перерыв в пару минут и снова звонок. Уговор был звонить таким образом, если вдруг что. А дабы не было у Анны лишних вопросов, я отошла от подруги подальше.

– Да.

– Лев Абрамович, это Александра от Валентина, – проговорила я.

– Ну наконец-то. А почему с другого телефона? – насторожился старикан.

– Долго объяснять. Звоните мне теперь на этот. И если с моего будет звонок без условленного сигнала, трубку не берите. Хорошо?

– Хорошо. Тут такое дело… – немного замявшись, нервно проговорил антиквар. – Валентин должен был мне завести кое-что, но я не могу до него дозвониться, а клиент уже проявляет беспокойство.

– Вы Валентину пожалуйста не звоните больше, чтобы не было неприятностей. Я расскажу при встрече. Валентин мне передал некоторые ценности, я посмотрю, скорее всего там то, что вам нужно. Когда мы можем встретиться?

– Как можно скорее. – обрадовался старикан. – Как обычно заходите со двора, только перед приходом оповестите меня за пол часа. Деньги вам надо будет передать? – на всякий случай уточнил он.

– Как всегда, Лев Абрамович. Мы вам стулья, вы нам деньги. Буду у вас после полудня.

– Замечательно, Александра. Жду вас, – проговорил антиквар и отключился. Я держала мобильный в руке и задумавшись грызла ноготь на большом пальце. Дурная привычка, от которой никак не могу избавиться.

Если среди вещей Вальки не окажется того, что требуется старикану, то мне придётся туго. Оставить детей без актового зала я не смогу, а заработать такую прорву денег, мне просто не по зубам. Валька перед раскопками всегда долго изучал карты местности, уточнял какие-то там события, и только потом мы ехали. Ему это было близко, он как никак историк. Но вот как я сама буду искать, большой вопрос. Может и не придётся ничего искать, может всё лежит в сумке с вещами. Эх, Валька, Валька… Куда же ты вляпался, друг мой? То, что нужно старику, ты явно не откапывал, время года не то. Так откуда взял? Из задумчивости меня вывел голос Аньки.

– Ну и как там?

– Всё пучком, – ответила я, решив не вдаваться в подробности.

– Что за выражения у тебя Шур? Ты же учитель.

– Не учитель, а преподаватель. Учителя в школе учат. А я преподаю. А ты, Анька, зануда, – не осталась я в долгу.

– Ну извини. Преподаватель, так преподаватель, – ничуть не обиделась она. – А кому звонила-то? – не отставала любопытная подруга.

– Это по актовому залу. Ты знаешь что? Дайка мне телефон подрядчиков, – проговорила я, глядя в пустоту

– Телефон у меня в записной книжке записан, но она на работе осталась, – грустно произнесла Анька.

– Ладно, тогда как будет возможность, скинь мне их телефон на почту, а я уже по сумме выясню…

– Хорошо. Сегодня, как домой вернусь, так и пришлю. Думаешь доделать актовый зал реально? – с сомнением поинтересовалась Анна.

– В жизни ничего невозможного нет, были бы деньги, – философски ответила я.

– Так я про них и спрашиваю. Валька-то только часть оплатил, а сумма там космическая. Что же теперь будет то?

– Отставить панику, – гаркнула я. Анька, не ожидавшая подобного аж подпрыгнула.

– Совсем сдурела, да? – обиженно пробормотала она. – Чего орёшь?

– Извини. – покаянно произнесла я. – Тебе беспокоиться о деньгах не стоит. Ты же знаешь, что Валя всегда был предусмотрительным, так что и здесь, я думаю, будет всё путём. Ты лучше Стасика осчастливь. Вали уже замуж, а?

– А знаешь, Шур, ты права, – грустно проговорила подруга. – Стасик, когда меня на улицу вывел, сказал, что купил тот дом, куда мы яблоки в детстве лазали воровать. Так вот, теперь он там большой дом строить будет. И мне до работы рукой подать и пекарня его близко. Так говорил, как будто и решил уже всё за нас двоих. И сладко от этого и грустно. Я ведь другого хотела. Нет, Стасик, конечно, очень хороший, добрый, преданный и ещё много всего, но… Мне хотелось чего-то сумасшедшего… А уже ведь не будет… Стасик, он весь такой предсказуемый, а вот Александр…

– Ты это заканчивай! Мы Сашку меньше дня знаем, а люди годами проверяются. Это сегодня он весь такой добрый, а как он поведёт себя в той или иной ситуации предсказать сложно.

– Значит тебе он всё-таки понравился, – не отставала Анька. – Не просто же так ты с ним у машины обжималась. А сама: меньше дня знаем… – передразнила меня подруга.

– Понравился, даже очень, но это ничего не меняет, – произнесла я, нисколько не обидевшись на Аньку. – Я девушка свободная, сегодня встречаюсь, а завтра уже нет. А вот ты не свободная. Нельзя много лет стабильных отношений перечеркнуть из-за чертовщинки в чьих-то глазах…

– Значит, ты тоже это заметила? – с улыбкой спросила Анька. Ответить на этот вопрос я не успела, так как из дверей морга вышли ребята и направились к нам. Первым заговорил Стас.

– Значит так, похороны я организую. С тебя Анечка обзвонить всех ребят, дату я скажу позже. Мне нужно с храмом договориться и с кафе, хоронить в Брянске будем.