– Куда машину парковать? – услышала я голос Женьки. Мы как раз тормозили возле старого храма.

– А куда хочешь. Здесь стоянки как таковой нет. От сюда на кладбище поедим. На поминках кстати можешь выпить, назад я поведу.

Переговариваясь, мы дошли до дверей церкви. Часы показывали без пяти одиннадцать, значит все наши в сборе.

Собор был маленьким, построенным ещё до революции. Со временем он обветшал, и скорее всего стал бы заброшенным. Но на счастье местных жителей, в эту часть Брянска переехал какой-то там блатной. Толи вор в законе, толи ещё кто-то из серии тех мужчин, которых уважают и боятся. Было это во времена моей ранней юности. За глаза его почему-то звали Мухой, в глаза Мерабом. Был он толи грузином, толи осетином, но не в этом суть. Храм этот находился недалеко от его дома, что послужило причиной тому, неизвестно, но Муха нашёл строителей, и взяв на себя все расходы, стал восстанавливать святилище. Об этом мало кто знал, потому как делалось это без лишней шумихи. Наш детский дом находился неподалёку, и в эту церковь нас водила наша воспитательница. Мы не раз видели Муху, раздающим указания ремонтникам. Что-что, а храм был не только отреставрирован, но и пополнен старинными иконами. Потом Муха вечерами стал наведываться в эту молельню. Толи грехи замаливал, толи чувствовал скорую смерть. Спустя полтора месяца его убили. Расстреляли его машину возле автовокзала. Как бы то ни было, местные жители Мухе были благодарны и часто вспоминали его добрым словом.

Войдя в храм, я увидела Аньку. Она стояла у домовины и была очень бледной. Стас поддерживал её под руку, не давая свалиться в обморок. Всё происходящее в церкви походило на фильм. Люди с восковыми лицами, к которым я относила Аньку со Стасом, и приехавших на похороны одноклассников. Запах ладана и мерцание свеч, только придавали происходящему киношности. Да и сам гроб, сделанный из лакированного дерева, был по типу тех, что показывают в западных фильмах. Крышка, соответственно, была закрыта, так как обезглавленный труп, зрелище не для слабонервных. Но иллюзорности происходящего – это не уменьшало.

Увидев меня, Аня отделилась от Стаса, и поспешила на встречу.

– Сейчас начнётся отпевание. Пойдём, я дам вам свечи, – проговорила она, обнимая меня. Развернувшись, чтобы обнять Сашку, она встала как вкопанная, обнаружив вместо него Женьку.

– Кто это? – шёпотом спросила она.

– Это Женя, он был Валиным другом, – немного исказила я реальность. Другом он на самом деле может он и не был, но приятельствовали они точно.

– А где Сашка? – так же шёпотом поинтересовалась Аня, разглядывая Жэку.

– Он не смог приехать, – ответил за меня Женька, за что я была ему очень благодарна.

– Понятно. Я – Анна, – протянув ладошку моему сопровождающему, представилась подруга.

– Жэка, – просто ответил он, и пожал Анькину ладонь. Видимо сочтя, что знакомство состоялось, подруга подхватила нас с Женькой под руки и потащила к ребятам.

Ближе всех ко мне стоял Георгий, он был высоким, жгучим брюнетом с голубыми глазами. Женщины, вероятно, ему проходу не давали. Плюсом к внешним данным был острый ум, рассудительность, спокойствие и бархатный, просто-таки обволакивающий голос. Герка обнял меня, и сразу как будто окутал своим спокойствием. Так было всегда. Если кто-то из нашего класса начинал переживать, плакать или ругаться, Гера оказывался рядом и все сразу успокаивались.

– Ёжик, ты стала совсем взрослой. Парни, наверное, тебе прохода не дают? – спросил Георгий, разжимая объятия.

– Ты удивишься, но нет. Я, одинока, – говоря это, я проглотила комок, подступивший к горлу.

– Значит, рядом с тобой они просто слепнут или глупеют, – успокоил меня он.

Из Геркиных рук я перекочевала в объятия Светланы. Светка всегда была душой нашего класса. Рыжее, вечно хохочущее создание с озорной улыбкой и вздёрнутым носом. С годами она ничуть не изменилась. Роста она была не большого, из-за чего её чаще всего принимали за девочку подроста. Даже сейчас, в свои двадцать пять, взрослее выглядеть она не стала.

– Сашенька, я так по тебе соскучилась. А ты стала просто красавицей. Год не виделись, а ты так похорошела. У тебя лицо, как у ангела. Эти голубые глаза, судя по всему, разбили не одно сердце… признавайся, – проговорила Светлана, пытаясь меня затискать.

– Вы что все один и тот же вопрос задавать будете? – недовольно пробурчала я, сдерживая слёзы. – Я о-ди-но-ка!

– Сашенька не сердись, ты же знаешь, я тебя очень люблю. Ты каждый год только обещаешь, но в этом году ни за что не отвертишься, я жду тебя к себе в гости. Все уже были, одна ты вечно ищешь причину не приезжать. Ну ещё Анька со Стасиком, но с них я уже обещание навестить меня этим летом получила.

– Светуль, прости, я не сержусь. Просто дерьмовое время. И в гости я обязательно приеду, обещаю, – не успела я договорить, как меня зажали в кокон.

Серёжа с Катькой наверно соревновались в том, кто меня быстрее из них раздавит. Вообще это интересная пара. Со стороны, кажущиеся братом и сестрой, этакими близнецами. Оба русоволосые, кареглазые и круглолицые. Практически идентично улыбающиеся. Даже рост имеющие одинаковый.

– Сашуля, красавица ты наша, – как по команде одновременно заговорили они. Потом так же одновременно чмокнули в щёку и улыбнулись.

– Ребят, отпустите меня ради Бога, а то раздавите, – взмолилась я. Ещё раз получив по поцелую, из объятий-тисков меня всё же выпустили. Не успела я опомниться, как меня обнимал Стас. Меня это даже слегка начало раздражать, но я себя одёрнула. Не время показывать свой дурной нрав.

– Сашулька, а где Саня? – растерянно спросил он. – Вы не поругались?

Его проницательность сродни способностям телепата, иногда это ужасно бесит. Вот как сейчас.

– Нет, Стасик, всё в порядке. Ему нужно было по работе уехать, – зачем-то соврала я. Нет, как раз-таки причину своего вранья я понимала, а вот то сколько это ещё придётся делать, чтобы все про Сашку забыли – вопрос открытый. А сколько придётся врать самой себе, убеждая себя в том, что я смогу без него жить? Наверное вечно.

– Это хорошо, что не поругались, – подозрительно разглядывая меня, проговорил Стас.

Не дожидаясь следующих вопросов, я сбежала к работникам нашего детдома. Сегодня здесь были почти все, за исключением воспитателей, оставшихся с детьми. Поздоровавшись со всеми, и перекинувшись парой фраз, я вспомнила что пришла сюда не одна. Оглядевшись, у стены увидела Женьку, который заметив мой взгляд, сделал мне знак подойти. Пока я направлялась к Жэке, началось отпевание. Он сунул мне в руки зажженную свечу, и прикрыл глаза.

Только сейчас, слыша, как батюшка отпевает Вальку, до меня вдруг стало доходить, что нас стало на одного меньше. Я проглотила подступивший к горлу ком. Стараясь ни о чём не думать, я вслушивалась в произносимые священником слова, но память подсовывала воспоминания, где Валька был живым и жизнерадостным. Я любила всех наших ребят, но Валька был для меня больше, чем друг или одноклассник. Он был для меня братом и папой в одном лице. Именно он ухаживал за мной, когда я болела. Ему я жаловалась на нерадивых учеников. С ним обсуждала все свои планы и спрашивала совета, когда было необходимо. Вместе с ним отмечала все свои достижения. И только сейчас, стоя у его гроба, я поняла, что с его смертью я стала сиротой. Нет, не тогда, когда оказалась в детском доме, а именно сейчас. Только один человек мог бы меня сейчас поддержать, и затмить собой эту потерю. Но Сашке я оказалась не нужна. Сынок богатых родителей наигрался со своей игрушкой и зашвырнул её в угол за ненадобностью.

– Сашка, не плачь, – жалобно попросил Жэка. И только после его слов я поняла, что всё это время я заливаю слезами храм.

«Боже, я превращаюсь в размазню… За последние сутки я проплакала больше, чем за весь прошедший год,» – подумала я, обтирая рукавом толстовки, бегущие по щекам слёзы.

– Всё нормально, Жень, – успокоила его я. Сама же в душе понимая, что уже никогда и ничего не будет нормально без Вальки и Сашки. У меня как будто отрезали обе руки одновременно. Вот только что я ими кушала, одевалась, обнималась, водила машину… А через секунду поняла, что нет у меня больше рук, которыми я это делала…

– Санечка, пожалуйста миленькая очнись, – услышала я жалобный Анькин писк, а затем почувствовала, как внос ударил резкий запах нашатыря. Попытавшись открыть глаза, увидела, как всё завертелось вокруг. Медленно вдохнув и выдохнув, сделала ещё одну попытку. Получилось. Я находилась на улице, а на меня смотрели семь пар напуганных глаз.

– Я не специально, – пробормотала я извиняющимся голосом, пытаясь улыбнуться.

– Вы чуть голову о пол не расшибли. Если бы парень не успел вас подхватить, следующее отпевание было бы ваше, – услышала я сердитый голос откуда-то сбоку. Попробовала посмотреть на говорящего, не вышло. Меня жутко мутило. – Расступитесь, я сделаю ей укол, – проговорил тот же голос и ко мне приблизился молоденький доктор. – Вы сегодня что-нибудь ели?

Каждое слово стоило мне огромных усилий, решив не тратить их попусту, я просто отрицательно покачала головой.

– Неудивительно, что в обморок свалились, – при этих словах в мою вену впилась игла. – Не вздумайте ей после этого дать алкоголь.

Доктор ещё что-то продолжал говорить, но я его уже не слышала. Только почувствовала, как кто-то подхватил меня на руки и куда-то понёс.

Проснулась от того, что моё ложе двигалось. Открыв глаза, я поняла, что нахожусь на заднем сидении джипа Стаса. Чувствовала я себя не сказать, чтобы прекрасно, но значительно лучше – точно.

– Проснулась? На съешь, – проговорила Анька, протянув мне пакет с пирожками. Пахли они восхитительно. Вонзив зубы в ароматную мякоть, я застонала от удовольствия.

– Сама пекла, – гордо проговорила подруга. – Вкусно?