— Обедать Майкл не будет еще час или даже больше, — ответила за него Ангелина.

За спиной у Элизабет остановился автомобиль. Она посмотрела на Майкла, ожидая подтверждения. Ангелина подцепила с вешалки на стене плотный платок и набросила его на плечи.

— Может быть, вы еще будете здесь, когда я вернусь, и тогда наш милый Майкл представит нас друг другу, — сказала она Элизабет.

Майкл не обратил внимания на ее прозрачный намек. Да уж, завтра ему от наказания не отделаться.

— Обними за меня Антонио покрепче, — сказал он. — И передай, чтобы он побыстрее выздоравливал.

Ангелина посмотрела на Элизабет и начала было говорить что-то, но потом снова взглянула на Майкла и явно передумала. Она побежала к машине, а когда Либерио покатил со двора, высунула руку из окна и помахала.

— Ты держишь экономку? — спросила Элизабет, хотя это было в той же степени констатацией факта, что и вопросом.

— А кто же она еще, по-твоему?

— Ну, прошло столько времени… тебе же никогда не нравилось общаться с женщинами.

— Времена меняются. Люди тоже меняются.

По мере того как его шок от встречи с ней начинал ослабевать, на смену ему спешило любопытство. Что же заставило ее проделать весь этот путь? И почему именно сейчас?

— Не надо было приезжать сюда сегодня вечером, — сказала она. — Мне следовало сообразить это раньше.

— Ты имеешь в виду, что утром было бы лучше, или что тебе вообще не надо было приезжать?

— Просто мне следовало сообразить, насколько крепко ты здесь осел, — она смахнула с лица растрепанные ветром волосы. — Майкл, наша встреча рисовалась мне в самых разных вариантах, но я никогда не представляла, что ты такой же, как и прежде, — она беспомощно пожала плечами. — Извини, я не это имела в виду, не так, как это прозвучало…

— А чего же ты ожидала?

Почему же его, черт подери, заботит, что она не в состоянии понять, через какой ад он прошел? Теперь-то какое это все имеет значение?

— Пожалуйста, Майкл. Ты многого не знаешь…

Ее сдавленный голос разнес вдребезги невидимый барьер, воздвигнутый Майклом для самозащиты.

— Сегодня холодно. Ты, кстати, могла бы зайти.

Они прошли в гостиную. Майкл повернулся к ней.

— Выпить не хочешь?

— Выпила бы чего-нибудь горяченького…

— Кофе?

Она кивнула.

Когда Майкл вернулся из кухни, она уже сбросила с себя куртку и стояла спиной к камину. Он поставил поднос на стол, налил кофе и подал ей чашку.

— Ты говорила, что я чего-то не знаю, — напомнил он.

Элизабет поднесла ко рту дымящуюся чашку и сделала глоточек. Она много дней репетировала про себя, как расскажет Майклу про Амадо, но теперь все забыла.

— В ту ночь, когда ты уехал, Амадо сказал мне, что умирает, — наконец бестолково выпалила она.

Майкл в изумлении уставился на нее.

— Что ты сказала?

— У него была закупорка сердечных сосудов, — продолжала она. — Это развивается медленно, но необратимо.

— Ты сказала «была». Как это понять?

Она обхватила руками чашку и уткнулась в нее взглядом: она не хотела видеть боль в глазах Майкла, когда он услышит ее ответ. Но в последний момент она снова подняла глаза, не в силах защититься.

— Он умер прошлой весной.

Кровь отхлынула от лица Майкла.

— Мне никто не говорил. Боже мой, как же мог я не знать? — Он посмотрел на нее с укором, и Элизабет увидела в его глазах слезы, смешанные с гневом и смятением. — Но почему же ты не…

— Я не знала, где ты был.

— Но теперь-то ты меня нашла.

— Я наняла детектива.

— И ему понадобилось так много времени?

— Я наняла его всего неделю назад. А до этого я считала, что ты не хочешь возвращаться. — Она поставила свою чашку обратно на поднос и, потянувшись, коснулась его руки. — И только когда детектив сообщил мне, что ты целый год провел на судне, я сообразила, что ты и не мог знать о случившемся.

Майкл опустился на стоявшее рядом с ним кресло.

— Все это время… а его уже нет. Я всегда представлял его здоровым, занятым работой на винодельне, или как вы с ним… — он потряс головой. — Да как же я мог не знать?

— Ты уехал: перед тем, как он начал быстро сдавать. Единственным признаком болезни… — она оборвала себя, но было уже слишком поздно.

— Что?

Элизабет могла бы обойти этот вопрос, но в ее жизни было уже слишком много секретов и полуправд. Майкл заслуживал большего. Да и она сама не боялась правды.

Спустя несколько минут Элизабет подошла к камину и протянула руки к огню. Стоя спиной к Майклу, негромким, но твердым голосом она заговорила. Сначала она рассказала ему о причине импотенции Амадо — что это не имело никакого отношения к ней и что он никогда не переставал любить ее. Она не пропустила ничего, сколь бы мучительным, неловким и приводящим в смущение это ни было. Она даже вернулась назад, чтобы заполнить пропущенные подробности о той ночи, когда она пришла в его комнату, чтобы покормить котят. Она рассказала ему и о неловких манипуляциях Амадо с целью сблизить их, и о двуличности Фелиции, и о проявленной Эдгаром эксцентричной форме рыцарства.

Майкл слушал ее без комментариев, останавливая лишь тогда, когда ее голос переходил на чуть слышный шепот. Уже приближаясь к концу рассказа, Элизабет повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Самое последнее, что он сказал мне… передать тебе, что он очень сожалеет…

Секунды растягивались, превращаясь в минуты, а Майкл все сидел, пристально глядя в огонь.

— Я так и не написал ему прощального письма. Я пытался, но не мог найти нужных слов.

У нее было несколько лет, чтобы свыкнуться с мыслью о болезни, а потом и со смертью Амадо. А Майкл только сейчас узнал о потере дорогого человека.

— Он понял, — сказала она.

Майкл поднял на ее взгляд.

— Ты кое о чем умолчала.

Элизабет нахмурилась.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Причину твоего приезда.

Она взяла свою чашку, но увидев, что кофе стал холодным, снова поставила ее на место.

— Банк не поможет мне, если только у меня не будет квалифицированного винодела.

Он откинулся на спинку кресла.

— Но почему же я-то? Есть же десятки…

— Джон Сорделло, кажется, полагает, что, учитывая твой опыт, правление банка без проволочек примет положительное решение.

— Стало быть, это идея Джона использовать меня как дополнительную «подпорку», а не твоя?

Элизабет сглотнула.

— Что ты хочешь от меня услышать?

Он посмотрел на нее долгим и жестким взглядом.

— Да просто скажи мне правду.

— Добыть лучшего винодела — его идея.

— Понятно.

— Но детектива, чтобы найти тебя, наняла именно я.

— Значит, ты хочешь мне сказать, что проделала весь этот путь только для того, чтобы предложить мне работу? И предполагается, что это должно меня потрясти?

Его гнев сбил ее с толку.

— Тебя оскорбляет такая высокая оценка твоего таланта?

— Да нет же, черт подери. Я ради этого и живу.

Гордость так много лет была ее единственной опорой, что сама мысль рассказать Майклу о своих чувствах и о причине, на самом деле приведшей ее сюда, испугала Элизабет. Если он отвергнет ее, что тогда у нее останется?

— У меня беда, Майкл.

— Да, это я понимаю. Это и впрямь сущий ад: знать, что если ты не получишь то, что хочешь, тебе придется смириться с приобщением к легиону праздных богатеев.

— Ты же знаешь, мне плевать на деньги.

— Откуда я должен это знать?

— Оттуда, что я же здесь.

Губы Майкла сложились в ироническую улыбку. Он медленно покачал головой и опустил взгляд на руки.

— Амадо и в самом деле знал, что делает, когда женился на тебе. Он потратил половину своей жизни, пытаясь вселить чувство семьи в Фелицию и Элану, и это ни к чему не привело. А потом появляешься ты, и уже через пару лет готова сделать все, чтобы сохранить «Вина Монтойя» от злобных лап «Хикса и Броди», даже если в процессе этого рискуешь лишиться последней рубашки.

Он поднял голову, и их взгляды встретились.

— Я не делаю ничего такого, чего не сделал бы на моем месте и ты, — выпалила она в ответ.

— Значит, Амадо считал, что мы с тобой скроены из одного материала.

— Ну, и к чему же это нас приводит?

— Не знаю.

— Но ты по крайней мере выслушаешь мое предложение?

— Разумеется, почему бы и нет?

То, что во время полета на самолете выглядело такой замечательной идеей, внезапно показалось ничтожным. Майкл вернется, если захочет, но не потому, что она сделала ему предложение, против которого он не смог устоять. Но она была избавлена от необходимости отвечать немедленно: какой-то скрежещущий звук у окна отвлек внимание Майкла. Он встал и прошел по комнате. Через несколько секунд холодный воздух достиг Элизабет, а следом за этим что-то с глухим стуком тяжело ударилось об пол.

У нее перехватило дыхание от неожиданности, когда здоровенный черный кот, прижимаясь к ногам Майкла, несколько раз обошел вокруг них, а потом приподнял голову и всмотрелся в нее.

— Говард?

При звуке своего имени кот навострил уши. Конечно, ожидать, что он вспомнит ее, было бы чересчур: он же был котенком, когда они виделись с ним в последний раз. Но время ничуть не притупило памяти Элизабет. Говард — связующее звено между ней и Майклом.

— Я же говорила тебе, что он станет прекрасным котом, — сказала она.

Майкл откликнулся на ее зов и снова стал ее другом, готовым выслушать и помочь.

— Он предпочитает слово «красивый». Это тот еще типчик.

Говард еще разок обошел вокруг Майкла, потираясь о его ноги, а потом, наконец, сосредоточил свое внимание на Элизабет.