— Да мне просто было интересно, как вы относитесь к намерению Амадо купить этот виноградник, который он на прошлой неделе отыскал в Хилдсберге.

— А какая разница, как я отношусь, что это меняет?

— Он к вам прислушивается.

— Понятно. — Майкл склонил голову набок и принялся внимательно разглядывать ее. — А не может ли это означать, что вам его идея не нравится, и вы рассчитываете, что она не нравится и мне, и в итоге вы могли бы убедить меня уговорить его изменить намерения?

— Я беспокоюсь о нем, — здесь она в первый раз вложила в слова чувства. — Он просто как ребенок, у которого вдруг оказалась масса кубиков. А он все надстраивает, надстраивает верхушку, забывая, что если не расширить основание, то вот-вот рухнет все сооружение.

— И мне, стало быть, надо поверить, будто это вас беспокоит, даже при том, что всю недвижимость в Модесто он записал на ваше имя?

Элизабет метнула в него брезгливый взгляд.

— Вам когда-нибудь надоест думать обо мне самое дурное?

— Вряд ли. Это так же легко, как дышать.

— Извините, что напрасно отняла у вас время.

Но он и не собирался уходить.

— Ну а теперь не хотите ли сказать мне, что же на самом деле вас беспокоит?

Это меткое и проницательное замечание застало ее врасплох.

— Нет, — сказала она.

— Почему же нет? Вы вряд ли можете пожелать более беспристрастного слушателя.

Горе заполняло ее, и Элизабет уже думала, что вот-вот взорвется от необходимости поделиться им с кем-нибудь. Но только не с Майклом. С кем угодно, но не с ним!

— Это личное.

Когда Майкл услышал страдание в ее голосе, насмешливая искорка исчезла из его глаз.

— У меня такое ощущение, что я должен перед вами извиниться. Вас явно что-то тревожит. Я не имел никакого права изводить вас подобным образом.

Элизабет могла вытерпеть его оскорбления, но не его доброжелательность. Горе навалилось всей тяжестью, стало трудно дышать, слезы увлажнили глаза.

— Если вы немедленно не уберетесь отсюда, то наверняка опоздаете.

— Ну, это не в первый раз.

Элизабет еле сдерживала рыдания.

— Нет, я этого не хочу. Пожалуйста… ну, уйдите же.

— Хорошо. Если вы так уверены… — Он встал и побрел к двери. Стоя к ней спиной, он сказал: — Знаете ли, вы сделали почти невозможными и наши прежние отношения.

— Это почему же?

Он повернулся и посмотрел на нее.

— По-моему… кажется, вы мне начинаете по-настоящему нравиться.

— Это пройдет. Потерпите пару дней.

Майкл взглянул на часы на приборной доске пикапчика, когда притормаживал перед своим домом. Он уже ни под каким видом не успевал на вечеринку. В обычной ситуации не имело бы значения, если бы он немного опоздал, но сейчас намечался этакий загадочный вариант, когда всем необходимо явиться вовремя, а потом битый вечер ломать голову над тем, который же из присутствующих совершил убийство.

Однако за минувший час он как-то растерял веселое настроение и с удовольствием остался бы дома, однако его отсутствие испортит пирушку остальным. В конце концов, ведь и он может оказаться убийцей, что тогда?

Спустя четверть часа он снова сидел в своем пикапе, одетый в собственный вариант костюма старого морского волка: морской бушлат и шапочку яхтсмена.

И тут он увидел, что по дороге в Сент-Хелену навстречу ему движется «мерседес» Элизабет. Майкл помахал, но они разминулись так быстро, что он не был уверен, заметила она его или нет. Его охватило мощное и совершенно неожиданное желание развернуться и прокатиться следом за ней до дома. От их недавнего разговора в этот вечер у него осталось ощущение незавершенности.

Внезапно осознав, что за минувший месяц его чувства в отношении Элизабет претерпели разительные перемены, Майкл нахмурился и попытался разобраться в причинах этого. Так когда же и почему изменилось его мнение?

А потом его осенило: ведь он больше не видел Сюзан, когда смотрел на Элизабет. Сейчас, оглядываясь назад, он не мог понять, почему она напомнила его первую любовь. Они совсем разные, во всяком случае в том, что имело значение. Хотя волосами, глазами и даже фигурой Элизабет походила на Сюзан, это было чисто поверхностным сходством.

Майкл всегда гордился своей способностью воспринимать людей не по их внешним данным, а по сути. И теперь он был просто поражен, обнаружив, сколь быстро рвался вынести суждение, если дело касалось Элизабет.

И все потому, что она, видите ли, напомнила ему Сюзан.

Господи, да неужели он никогда не освободится от ее влияния?

Глава 13

Миновала неделя, прежде чем Элизабет выбрала подходящий момент и сказала Амадо, что им не суждено иметь ребенка. Он выслушал это спокойно, а когда она закончила, держал ее в объятиях, пока не иссякли ее слезы.

Хотя она так и не узнала, что испытал Амадо, больше они об этом не заговаривали. Словно это был эпизод на дороге их совместной жизни, ничуть не важнее случайного ухаба. А едва он остался позади — и снова все пошло ровно-гладко… по крайней мере, на поверхности. И только Элизабет знала, как часто ее улыбки бывали притворными и с какой обидой она относилась к словам, столь вольно используемым для описания зарождающегося времени года в виноградниках. Плодовитость, возрождение, младенчество — слова, беззаботно роняемые в повседневных разговорах о распускающейся виноградной лозе… но как сильно они ранили ее.

Элизабет привязалась к парочке зябликов, свивших у дома гнездо. Она предвкушала, как они отложат яйца, как вслед за этим появятся птенчики… Майкл как-то раз ближе к вечеру застал ее внимательно наблюдающей за птичками.

Он подошел к Элизабет, сидевшей на парадных ступеньках коттеджа для гостей.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

Она протянула ему свой бинокль и показала рукой нужное направление.

— Они только вчера вылупились, — сказала она с улыбкой. — Уродцы какие, да?

— Ну, не так уж они и плохи, — он присел рядом с ней. — А вы когда-нибудь видели птенца орла?

— Собственной персоной — никогда.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Я просто прилипаю к телевизору, когда показывают программы о живой природе.

— Когда-нибудь я все-таки не выдержу и куплю телевизор. Я постоянно только и слышу о том, какие замечательные передачи я пропускаю.

— Значит, как я понимаю, сами вы видели птенца орла живьем?

— Когда я был мальчишкой, я два лета проработал на консервных заводах на Аляске.

Элизабет рискнула искоса взглянуть в его сторону. Да уж в самом ли деле это Майкл Логан? Возможно ли, чтобы они с ним вели нормальный разговор?

— Меня это удивляет. Вы мне рисовались этаким усердным зубрилой, стремившимся побыстрее окончить школу…

Майкл усмехнулся.

— Побег на Аляску — это один из опытов мятежной юности.

Элизабет уже открыла было рот, чтобы спросить его еще о чем-то, но тут вспомнила, как тесно был связан Амадо с годами учебы Майкла в колледже. Уж не против ли Амадо бунтовал Майкл, сбегая на Аляску? Возможно, история их отношений не столь уж безоблачная, как это казалось?

И, словно читая ее мысли, Майкл резко встал и заявил, что его, мол, ждет работа. И прежде чем Элизабет осознала, что он собрался уходить, его уже и след простыл. Она внимательно следила, как он бредет через двор и забирается в свой грузовичок, довольная тем, что сделан еще шаг к их дружбе, пусть даже и пробный.

Спустя неделю Майкл остановился у ее кабинета и так и стоял в дверях, пока она не оторвалась от своего занятия и не подняла на него взгляд.

— Заняты? — спросил он.

— Дайте мне секундочку — и я освобожусь, — она допечатала начатое предложение и оттолкнула стул от компьютера. — Чем могу быть вам полезна?

— Амадо сказал, что вам, может быть, будет интересно сегодня съездить со мной…

— Он так сказал? — Элизабет не могла и представить более нелепого сценария. — А куда вы едете?

— В Дэвис. У меня там встреча с Чарлзом Пинкли по поводу результатов одного эксперимента по ферментации.

— Полагаю, Амадо случаем не упомянул вам, почему он считает, что мне это интересно?

Элизабет и в колледже-то едва-едва смогла справиться с курсом химии и мгновенно забыла абсолютно все, чему научилась, как только окончился семестр.

— Нет, он только сказал, что вы хотите изучить все аспекты нашего бизнеса.

И тут рядом с Майклом появился и сам Амадо.

— Я вижу, ты уже сказал Элизабет об этой встрече, — его лицо изобразило виноватую ухмылку. — А я рассчитывал сначала подготовить ее.

— Извини, я решил поехать немного пораньше и посмотреть, не удастся ли подыскать что-нибудь для Патти на день рождения, — ответил Майкл.

— Что это еще за Патти? — спросил Амадо. — Разве ты мне не рассказывал на прошлой неделе о женщине по имени Фэйс?

— Так Патти — это дочка Фэйс. И я не «встречаюсь» с ней в том смысле, который ты имел в виду. Мы с ней дружим еще со школы.

Амадо кивнул и посмотрел на Элизабет.

— Я позвоню Консуэле и скажу, чтобы она задержала обед до твоего возвращения.

Ей так хотелось сказать ему, что она не поедет, что у нее накопилась куча корреспонденции, которую надо разобрать, но она заметила: как напряглась его челюсть, и поняла, лучше уступить. Она взваливала на себя все больше работы, но каждый вечер терялась, когда рабочий день неизбежно заканчивался.

— Не надо, — сказала Элизабет Амадо. — Если я проголодаюсь, то сама что-нибудь приготовлю, когда вернусь.

Майкл многозначительно посмотрел на часы.

— Если мы не хотим попасть в «пробку» на дороге, то надо ехать.

Элизабет перекинула ремешок сумочки через плечо, а потом взяла Амадо под руку.