Ольга Дашкова - Молот

«Такая маленькая, миленькая, а настоящая язва, эта блондиночка».

— Ты все рассмотрел? Может быть, выйдешь и дашь мне одеться?

Он не уходил, потому что ему нравилось на нее смотреть, хотелось протянуть руку и коснуться кожи, узнать, какая она на ощупь. Мягкая, гладкая или бархатная? Он видит, как венка на ее шее часто бьется от волнения, как девушка быстро облизала губы и сильнее сжала руки на груди.

Ему нравилось ее злить, он это понял именно сейчас. Такая строптивая дикая кошечка, показывает коготки и хочет поцарапать.

«Интересно, она царапается во время секса?»

Артем склоняет голову на бок и еще пристальнее рассматривает девушку.

— Ты что, возбуждаешься?

Аня смотрела на пах мужчины и отчетливо видела его начинающий подниматься член. Ну, как бы, она не малолетняя девочка и может отличить визуально, стоит у мужика или не стоит. Она поднимает широко открытые глаза на Артема, а тот лишь ухмыляется, поправляя свой член через белье. Вот за эту ухмылку хочется врезать по его наглой морде.

— Вот же скотина какая! Животное похотливое!

Аня хватает с полки первые попавшиеся вещи и начинает кидать ими в невозмутимого Артема, который даже не двигается с места, а лишь еще больше начинает пялиться на открытую грудь. Она маленькая, аккуратная, как и вся девушка, с яркими торчащими сосками. Аня быстро прикрывается футболкой, что держит в руках, пыхтит и краснеет, волосы падают ей на глаза, она сдувает их. Но не успевает сказать ничего гневного, как чувствует на своей талии мужские руки, а на своих губах губы Артема.

«Кошечка, такая дикая кошечка, и такая свежая».

Все происходит так быстро, что мозг не успевает анализировать происходящее, а тело дать отпор. Горячие губы мужчины требовательно и настойчиво целуют ее, подчиняя, не давая шанса на сопротивление. Жадно. Жарко. Не хватает воздуха. Руки сильнее прижимают к себе, чувствует животом стопроцентный стояк. Отвечает на поцелуй, действуя на каких-то инстинктах, хватается за шею, держится, чтобы не упасть, потому что ноги подкашиваются.

«Молотов, остановись. Черт, не могу, уже не могу. Если бы она не ответила, оттолкнула, ушел бы. А так, не могу. Прости, Кошечка».

Футболка летит на пол, грудь накрывают мужские руки, острые соски царапают ладони. Кусает шею, сильно сжимая грудь. Подхватывает под ягодицы, разворачивает, не отрываясь от шеи, сильно засасывая губами нежную кожу.

«Охуительно вкусная кошечка. Даже голова кружится. А ведь даже еще ничего не было».

Первая попавшаяся плоская поверхность — письменный стол, расшатанный и старый. Аня хватается за плечи, царапая, тянет мужчину на себя, плотнее обхватывая ногами мужской торс. Рука сразу забирается под белье, накрывает раскрытую плоть. Скользит по влажным складочка.

«Черт»

— Аааах….боже….ааааа….

Слишком остро, слишком хорошо, покалывает кончики пальцев, Аня стонет, раскрываясь еще сильнее. Чистый голод, без примеси фальши и игры. Артем молчит, только целует, снова кусает до боли шею и плечо. Его руки везде, сжимают ребра, шершавые ладони царапают кожу, треск ткани. Поцелуй, насилующий рот, и резкий толчок вперед. Боль пронзает тело, разливаясь по венам чистым удовольствием.

«Дьявол, вот это девочка, даже дышать трудно».

У Артема темнеет в глазах, ведет куда-то в сторону. Чувствует острые ноготки на своих плечах, прижимает колени Ани, фиксируя их в одном положении, смотрит вниз, как его член резко входит в узкое лоно. Женский стон, их частое дыхание.

— Артем, сильнее…аааа.

Их глаза встречаются. Рука на затылке до боли сжимает волосы. У Ани припухшие губы, в зеленых глазах плещется удовольствие и просьба. Срывается, несколько толчков. Глубоко. Сильно. До боли. До крика. Кончает.

«Черт, так быстро».

Аня пульсирует прямо на нем, поймав свой оргазм, сжимает мышцами его член, кончает одновременно с Артемом. Горячо. Влажно. Срывает голос, царапает плечи, уже до крови.

«Царапается, кошка, я так и знал. Сука, чуть сердце не остановилось, давно меня так не крыло, постоянно эти бляди и механический трах. Гадство, даже резинку не надел, так накатило, словно подросток».

Оба отходят долго, Аня прижалась к мокрой от пота мужской груди. Чувствует свой рваный пульс, все никак не может выровнять дыхание. Потрясение. Шок. Ебаный пиздец, вот как называется то, что сейчас произошло.

Артем медленно выходит из нее, смотрит, как подрагивает его член, покрытый ее влагой и его семенем. Аня прикрывает глаза, хочет отвернуться. Но ее снова целуют в искусанные губы, заправляют за ухо растрепанные пряди волос. Артем смотрит, ловит ее взгляд, ухмыляется такой наглой улыбкой.

Глаза девушки темнеют, и звонкая пощечина обжигает его лицо.

«Что, мать вашу, это сейчас было?» — Аня в десятый раз задавала себе этот вопрос, и в тот же десятый раз сознание отвечало, что это был оргазм. Самый натуральный, крышесносный, сука, мать его, оргазм. А, и да, это был секс, спонтанный, неожиданный, ломающий барьеры и лишающий воли секс. А нужно, на минуточку, заметить, ей не восемнадцать лет, а гораздо больше. Хотя, при чем тут ее возраст и оргазм, а, точнее, секс, Аня не могла связать.

Не то, чтобы у Ани не было никогда секса, конечно, он был и не раз, и не с одним мужчиной, она, всё-таки, свободная женщина, молодая, полная сил и энергии. Но то, что было с теми мужчинами, в сравнении с тем, что сейчас было с Артемом Молотовым на старом расшатанном столе, сексом назвать трудно.

И Артем был еще не совсем, мягко говоря, в форме, если учесть его вчерашнее состояние, хорошую такую шишку на затылке и головокружение. Если он с сотрясом так может, хочется сказать словом ее напарницы Людки «присунуть», то какой он в полной своей форме? Самое главное — не думать об этом и не представлять.

Аня сидела в нетопленной бане, умывалась из таза успевшей остыть со вчерашнего вечера водой. Но это было как раз то, что надо. После этого секса она находилась в каком-то потрясении, она четко помнит, как влепила Артему звонкую пощечину, отчего ладонь до сих пор горела. Она хотела его оттолкнуть, хоть чем-то прикрыться и выйти из комнаты, чтобы только не видеть его черные глаза, но он вышел первый.

И вот она, почти тридцатилетняя женщина, которая отметит свой юбилей в следующем году, сидит в бане и понимает, что мало ее трахали в жизни, а чтоб так — никогда. Все эти байки и рассказы своих знакомых и подружек о том, как они встретили шикарных мужиков, и у них случился с ними фантастический секс, она относила как раз именно к разряду баек и рассказов.

И рассказывались они именно для того, чтобы подруги завидовали. Аня не завидовала, потому что о таких мужиках и таком сексе пишут только в фантастических любовных романах. Аня не любила фантастику, но любовные романы иногда почитывала. Мол, у него член был длиной почти с канцелярскую линейку, и я сбилась считать свои оргазмы, фу, ну что за сказки.

И вот сейчас этот самый сказочный мужчина где-то в доме и, наверняка, что-то сломал. Потому что, когда она влепила ему ту пощечину, на его лице долю секунды было искреннее недоумение, потому что мужик реально не понял, за что ему прилетело. Тут же женщина должна была кланяться в ноги и целовать руки за то, что ей «присунули», спасибо, Люда, за пополнение моего словарного запаса, и благодарить за оргазм.

С лица сразу слезла эта противная ухмылка, глаза метнули молнии, полоснули по живому, так, что у девушки скрутило желудок. Он демонстративно, глядя ей в глаза, заправил свой член в фирменные боксеры, развернулся, вышел, с силой хлопнув дверью.

Вот если бы не его эта похабная мерзкая улыбочка, которая растеклась по физиономии. Такая мол, ну что, детка, недолго ты ломалась? Стало так противно, рука сама поднялась и замахнулась, хотя до этого мужиков она лупила редко, а тут, словно моська на слона, а ведь он мог и ответить. Хотя, доктор Грач сказал, что Артем никогда не обидит женщину, ну, кто его знает, какие изменения произошли в его мозгу после удара по голове и ночёвки в лесу.

Аня снова плеснула на лицо воды из таза, затем на тело, скользя руками по коже. Пальцами задевала соски, обвела их вокруг, чуть сжимая. Вода полилась на живот и между ног, но именно сейчас эта простая ежедневная процедура вызывала такую острую реакцию в ее теле. Между ног было влажно, ее соки, смешанные со спермой мужчины, стекали по бедрам.

Аня накрыла набухшие половые губы, провела по ним, чуть раздвигая. Нащупала клитор, закружила по нему, натирая пальчиками, шире раздвигая ноги, откинулась на деревянной лавке к стене. Мышечная память помнила, как ее лоно растягивал член, как насаживал на себя, вбивался до упора. Как она сама сжимала его, пульсировала, текла, кричала и задыхалась. Аня прикрыла рот ладонью, когда начала громко стонать, кончая, лаская себя.

— Твою же мать, надо пустырника выпить.

Аня легла на лавку, прикрывая глаза, стараясь вновь выровнять дыхание и успокоить сердце. Когда она, наконец, закончила все свои водные процедуры и зашла на веранду, вытирая на ходу волосы, то увидела странную картину, как Артем стоит на карачках и блюет в ведро.

Откинув полотенце, быстро подошла, провела рукой по спине, присела рядом.

— Господи, Артем, что с тобой? Опять плохо, да? Нужен покой и постельный режим, ты же должен это понимать, ты же взрослый мужик.

«Сука, почему так хреново-то?»

— Вставай, умоешься, и пойдем в кроватку. Посмотрим, что там доктор прописал.

«В кроватку — это лучше, с такой-то кошечкой, да в теплой кроватке. Молотов, о чем ты думаешь?»

Умывшись, дойдя до постели, упав на нее, Артем закрыл глаза, прикрыв их рукой. Голова кружилась даже лежа, но уже не тошнило. Он помнил, как его повело первый раз, когда он усадил Аню на стол, как трогал ее, как кусал шею и потом резким движением заполнил ее собой. Какая она узкая, горячая, словно бархатная внутри. Его вело натурально, и это был не сотряс, или сотряс?