Вышла на перрон Сочинского вокзала и растерянно замерла, увидев перед собой Пономарева с букетом алых роз.

— Это тебе, — сказал он, протягивая ей цветы.

— Думаешь, нужно? — пробормотала она, принимая роскошный букет.

— Неправильно ты сформулировала вопрос, который меня сейчас беспокоит. — Пономарев встал на колени, протянул к ней руки. — Нужен ли я тебе, достоин быть рядом с тобой, Тома?

— Да встань, дурак, люди же смотрят! — торопливо прошептала Тамара, испуганно оглядываясь.

И правда смотрели. Кто с одобрением, кто с иронической усмешкой на губах.

— Не встану, пока не скажешь.

Тамара призадумалась, не ждала столь бурного начала их общения. Он изменял ей, пойман с поличным, да. Но ведь и сама в этом виновата была, все об Андрее думала, в постели часто представляла его себе и даже шептала это имя в самый неподходящий момент. Андрея нет и никогда не будет, как он злобно смотрел на нее! А Валентин — вот он, с цветами и на коленях. Любит ее. Ну и кого ж ей после всего этого искать? Нового альфонса? Пусть уж лучше старый будет, с ним по крайней мере ясно, как себя вести.

— Давай попробуем начать снова, а там… видно будет. Да ты встань, пожалуйста.

— Тома, такси тебя ждет! И лучший ресторан города Сочи… — Он взял ее сумку, пакет.

— Валя, — сказала Тамара, — к черту этот лучший ресторан. Поехали сразу к тебе, я все, что нужно, привезла.

— Тома, можно, я тебя поцелую?

— Потом, Валя, потом… Уже и так все смотрят на меня, как на обезьяну. Пошли… поехали.

В такси они целовались безудержно, и Тамара поняла: ее пакет с напитками и закусками скорее всего не понадобится, по крайней мере в первые два часа. Это было именно то, чего она хотела, и теперь уже не сомневалась, что поступила правильно, ринувшись в Сочи.

Войдя в квартиру, она огляделась и тут же повернулась к Пономареву:

— Нормально. А где тут спальня?

— В однокомнатной квартире спальня там же, где и гостиная, Тома. Слушай, ты хочешь посмотреть сенсационный материал, который я снял?

— Про Ленку?

— Ну.

— Да пошел он… этот твой материал! Валя, я хочу тебя, понимаешь?

Она взяла его за руку и повела в комнату. А там они упали на расшатанную деревянную кровать.

— Ты, конечно, скотина… — бормотала она, стягивая с него белую футболку.

— Верно, скотина, но я сделаю все, чтобы ты никогда… даже не вспоминала об этом, — шептал Пономарев, жадно лаская ее пышные груди.

Потом она опрокинула Пономарева на спину, села на него, откинувшись назад и блаженно зажмурившись. И застонала так, что на другой стороне улицы, наверное, было слышно.

Да плевать ей было на весь остальной мир!


Елена вышла из ресторана, такси уже ждало их. Все-таки она расплатилась за половину роскошного ужина, шашлыки из телятины были просто обалденными, да и все остальное тоже невероятно вкусно. И это плохо, очень плохо. Любая вкусная еда, особенно грузинской кухни, непременно напоминала ей о муже. Андрей и чахохбили, и лобио, не говоря уже о шашлыках, готовил просто обалденно. Вот ресторан, известный артист рядом, почитатели, глазеющие на них… А в памяти совсем другое — то же лобио, зелень, костер во дворе, аппетитный шашлык. Иван, захмелевший от двух рюмок красного вина, любимый муж… Сверчки в саду, его влюбленные глаза… А потом… Ох, что же было потом, словами не передать!

Все это в прошлом? Абсолютно все, или кое-что можно вернуть? Господи, возьми это море, пальмы, известного артиста, дай свое, такое родное, такое приятное… Не даст? Наверное. У него много других проблем. Но к чему, же Бога беспокоить просьбами о том, что она сама могла бы сделать! Могла и должна, но не может…

— Лена, ты была самой красивой дамой в этом ресторане, — сказал Черевикин, когда «Волга» направилась к гостинице. — Просто очаровала всех, в том числе и твоего покорного слугу. Понравился ужин?

— Да, все нормально.

Он попытался обнять ее, но Елена резко сбросила тяжелую руку со своего плеча:

— Не надо, Вася.

Изменить мужу… Это в общем-то просто, тем более с таким знаменитым человеком. И отомстит подлому супругу по полной программе, и удовольствие получит… Не получит. По той простой причине, что не хочет этого знаменитого артиста. Ну просто не хочет, и все.

Опираясь на руку Черевикина, она вышла из «Волги», направилась к дверям гостиницы. Артист уверенно держал ее под руку, стараясь выглядеть беззаботным. Но она почему-то не сомневалась, что эту роль ему не так-то просто играть. Видимо, не привык к тому, что женщина диктует свои условия игры. Да что там «видимо»! Любая девчонка на пляже согласится на все, лишь бы покрасоваться рядом со знаменитостью неделю или хотя бы пару дней. У них, молодых, теперь все просто. А ее воспитывали совсем по-другому, и она бесконечно дорожила тем, что вложили в ее душу родители.

— Лена, а может быть, ты пригласишь меня на чашечку кофе?

— Откуда у меня кофе? — мрачно усмехнулась Елена. — Кипятильника с собой не взяла, а из ресторана… Это не то.

— Хорошо. Но может, на рюмку ликера? Я могу сбегать в ресторан, взять и…

— Короче, Вася, ты хочешь забраться в мою постель, так?

— Ну, если говорить фигурально…

— Не надо никак говорить. Спасибо за ужин, я свою долю оплатила честно и ничем тебе не обязана, так?

— Ты меня изумляешь все больше и больше, Лена…

— Отложим этот вопрос до завтра, ладно?

— Я готов ждать… сколько угодно. До номера тебя провожу, Лена?

— Нет, сама доберусь. Встретимся завтра на пляже, договорились?

— Как скажешь, я на все согласен…

В холле он галантно поцеловал ей руку, пожелал спокойной ночи и пошел к лестнице, видимо, жил не очень высоко, а ее номер был на шестом этаже, топать туда в туфлях на шпильках она не собиралась, а потому остановилась у лифта.

Приняв душ и смыв косметику, Елена вспомнила, что уже два дня не звонила сыну на Кипр. Как он там? Взяла трубку, набрала номер его мобильника.

— Але, Ваня? Как дела? Все у тебя нормально?

— Да просто классно. А у вас там чё за дела? Я батяне звонил, в доме не застал, на квартире живет. Он какой-то смурной, по голосу почувствовал. Опять поцапались?

— Да нет, это… это мелочи. Значит, у тебя все в порядке?

— Ты опять стала батяню доставать, какая ты главная, да?

— Ваня, я звоню тебе…

— Слушай, мать, ты, может, где-то и главная, а у нас в доме батяня главный. Кончай его доставать.

— Я рада, что у тебя все нормально, Ваня, позвоню завтра или послезавтра. Пожалуйста, будь осторожен, пока, — торопливо сказала Елена и выключила трубку.

Саркастически усмехнулась. Он звонил отцу, и не просто звонил, а несколько раз, нашел его в квартире! А ей позвонить не мог? Не отец, а она впихнула его в университет, оплатила его поездку на Кипр, и вот, пожалуйста. Андрей что-то сказал, мальчик стал волноваться. Разозлился на нее… Ну ладно, этот вопрос она решит, но ведь позвонил не ей…

Лежа в постели с открытыми глазами, она вдруг поняла, что секс ее совершенно не интересует. Все, что связано с ним, вдруг исчезло из ее сознания. Никаких мыслей, никаких желаний на этот счет она не чувствовала. Абсолютно никаких! Да, хотела отомстить мужу, но ради этого удовлетворять желания какого-то самонадеянного мужика, пусть он даже и артист известный, — это не для нее. Да просто не хотела, и все, будто бы стала фригидной женщиной. Может, и стала, но это не пугало ее и даже не огорчало. Подумалось, что теперь будет больше времени уделять своему заводу и сыну.


Лидия Платова осторожно приблизилась к разбитой машине, заглянула внутрь. Лицо водителя было залито кровью, но она сразу узнала его. Фонарь на столбе, в который врезалась машина, светил как ни в чем не бывало. Андрей Васильевич Сергиенко! Господи, что ж теперь делать? Надо ж ему помочь, а то, не дай Бог, помрет… Но как? Вызвать «Скорую» нельзя, тут же и менты припрутся, и эта страшная баба, его жена, посадит ее, посадит как пить дать! Хотя она ни в чем не виновата, ну ходила в рощу собирать пустые бутылки, немного нашла, восемь штук, вот они, в пластиковом пакете, ну шла себе обратно домой, а вдруг — на тебе! Вылетает из-за поворота, врезается… Ох, что с ней сделает его страшная жена! Но и бросить нельзя, помереть может… А он хороший человек, помогал ей…

Она дернула дверцу, та неожиданно легко открылась, не просто открылась, а упала на асфальт. Лидия испуганно охнула, отскочила назад, но спустя мгновение снова подошла к машине. Положила бутылки на асфальт, с трудом вытащила Сергиенко из машины, отстегнув ремень безопасности, который и спас мужика от более страшных травм. Сергиенко был в сознании и даже попытался встать на ноги, опираясь на ее плечо. Ох, какая же тяжелая рука была у него!

— Где я?.. — пробормотал Сергиенко.

— Да на дороге, а где ж еще? — сказала Лидия.

Учуяла резкий запах перегара, усмехнулась. Пьяный. Но это ничего не значит, жена его, миллионерша, кого угодно в Плавнинске купит, а ее посадит точно. И тут же пришло решение, что нужно делать. Отведет его в свою квартирку однокомнатную, а когда придет в себя, отправит домой, чтобы сам все и объяснил жене своей ужасной.

— Пойдемте, Андрей Васильевич, — сказала она, сгибаясь под тяжестью его тела. — Пойдемте, я вам помогу сейчас…

Но тащить раненого и нести пакет с пустыми бутылками было выше ее сил. А оставлять пакет — менты враз найдут ее… Лидия прислонила Сергиенко к машине, схватила пакет, разбросала пустые водочные бутылки, словно гранаты, по кустам, пакет сунула в карман юбки, потом положила руку Сергиенко на свое плечо и повела его. Он шел, сам передвигал ноги, тяжело опираясь на нее. Уже хорошо.

До 2001 года Лидия Платова работала главным бухгалтером молокозавода. Симпатичная блондинка двадцати восьми лет, солидные деньги получала, замуж собиралась. Всецело была верна хозяйке, и та ей доверяла всецело. Какие только схемы она ни разрабатывала, чтобы увеличить прибыль мадам Сергиенко! И премии за то получала такие, что в несколько раз перекрывали месячное жалованье. Одна беда — у матери почка отказывала, а очередь на операцию — на десять лет вперед. Такую вот бесплатную медицину им устроили. За деньги можно было быстрее все сделать, да их не хватало. Обратиться за помощью к хозяйке не решалась, а вот к ее мужу обратилась. С мужиками вообще проще разговаривать.