Патриция Поттер - Молния

Когда она в конце концов выбралась на палубу, солнце стояло высоко и было очень ярким. Шторм так вымыл небо, что от его сияющей голубизны было больно глазам.

У штурвала стояли первый помощник и лоцман. Неподалеку от них Адриан разглядывал море в бинокль. Сократ жался к Адриану и козырьком прижимал ладонь к глазам, словно тоже пытался разглядеть опасность. Она невольно улыбнулась, увидев, как обезьяна копирует Адриана.

Лорен посмотрела туда же, куда смотрели они. Она не увидела ничего, кроме темно-синих вод Атлантического океана и его естественных обитателей. Она не видела никаких кораблей. Лишь несколько дельфинов резвились поблизости, играя в пятнашки с «Призраком».

И вновь она взглянула на горизонт, прищурившись, чтобы солнце не мешало получше рассмотреть его. В конце концов она заметила несколько птиц, паривших в небе. Птицы! Значит, близко земля. Вот что заинтересовало Адриана, а вовсе не корабли северян.

Она невольно вновь взглянула на Адриана. На нем была та же самая одежда, что и минувшим вечером, только теперь она была сморщенной. Она явно намокла и высохла прямо на нем. На щеках его проступила щетина. Но она при любых обстоятельствах узнала бы этот силуэт. Возможно, это характерная черта английской знати — несмотря на измятую одежду, он казался воплощением гордости и высокомерия.

И как всегда, глядя на него, она испытывала неизъяснимое наслаждение. Словно ощутив ее присутствие, он оторвал глаза от бинокля и обернулся. Он внимательно оглядел ее, медленно переводя взгляд с ее волос до нижнего края юбки, потом обратно.

Взгляд этот был столь пристальным и столь интимным, что у нее было такое ощущение, словно она чувствует его прикосновение, как это было, когда они были в ее каюте. И так же, как и тогда, она испытывала слабость и беспомощность перед этой нежностью.

Когда он изучал ее одежду, глаза его весело прищурились и в лице появилось вопросительное выражение.

А потом он подмигнул ей, и она поняла, что все ее предосторожности напрасны. В некоторых отношениях он видел ее насквозь. Но видел ли он ее насквозь, когда дело касалось более важных вещей?

Неожиданно Лорен поняла, что ей хотелось бы, чтобы он помешал ей осуществить задуманное.

Адриан на мгновение взглянул на свою одежду, криво усмехнулся, а потом подарил ей одну из своих улыбок, от которых у нее замирало сердце. Он передал бинокль Джонни и направился к ней.

— Нынешнее утро довольно напряженное. Мы все время стараемся ускользнуть от патрульных судов, — сказал он, словно объясняя ей свое присутствие здесь.

— Разве их больше, чем обычно?

Он пожал плечами.

— Не намного. Вопрос в том, чтобы заметить их первыми и удрать.

— Вы можете перегнать любое судно, — процитировала она ставшую привычной фразу. Улыбка его стала еще шире.

— Ну да.

Лорен всегда поддавалась его обаянию, но сегодня он был еще более неотразим, чем обычно, — если это вообще было возможно. В нем была такая мальчишеская радость, что он казался ей более ранимым, чем когда-либо прежде. Он всегда выглядел таким ответственным, таким сдержанным, даже в тот момент, когда рассказывал о погибшем моряке. Тогда он переживал большое горе, и в те несколько бесценных для нее мгновений он поделился с нею этим горем, но все же тогда она чувствовала в нем силу, напоминавшую ей о том, кто он такой и что собой представляет.

Теперь же, когда она смотрела на его обветренное лицо с сияющими и дразнящими глазами, полными радости жизни, он казался ей открытым, доступным и незащищенным.

— Вы чувствуете себя лучше?

Его немного охрипший голос сказал ей больше, чем сам вопрос.

Она кивнула, и сердце ее забилась так сильно, что она не смогла ничего сказать.

— Дикен сказал, что у вас морская болезнь. Я собирался пойти вас навестить, но не мог оставить штурвал.

Лорен ничего не ответила.

Ей не хотелось смотреть на него, видеть в его глазах беспокойство о ней, видеть его лицо, на котором пролегли морщинки от усталости, но она не могла удержаться. Как он мог так держаться? За счет волнения? Или его увлекала жажда приключений? Или одна решимость?

Она заставила себя заговорить, желая нарушить эту волшебную атмосферу, окутывавшую их обоих, словно связывавшую их тонкими, но неразрывными нитями паучьей паутины.

— Дикен сказал мне, что мы будем ждать в реке наступления темноты.

Адриан посмотрел на птиц, которые теперь были ближе к ним.

— Через два часа, а может быть и меньше, мы войдем в речку.

— В какую речку?

Адриан пожал плечами.

— Для нас все речки безымянные. Мне кажется, что только один Джонни и знает эти названия, но он никогда их не упоминает. В Нассау много болтунов… и много слушателей.

— Даже вы сам не знаете?

— Я не хочу знать. Это дело Джонни.

— Он южанин, не так ли?

Адриан кивнул.

— Если… если что-нибудь случится с кораблем… вас, как я понимаю, освободят. А что будет с ним?

Лорен увидела, что радость в лице Адриана угасла.

— У меня есть для него британские документы, и мы научили его некоторым добрым британским ругательствам.

Лорен испытала некоторое облегчение.

— Что за добрые британские ругательства?

Адриан изобразил притворный ужас.

— Что за вопрос для благовоспитанной юной леди!

— Для благовоспитанных английских юных леди, — поправила она его, пытаясь отделить себя от тех женщин, которых он знал раньше.

— Для любой благовоспитанной юной леди, — с усмешкой настаивал он, касаясь рукой локона, выбившегося из чопорно-строгого узла волос у нее на затылке.

От его прикосновения, как от искры, казалось, завибрировал даже воздух. Его пальцы коснулись ее шеи и вспыхнувший там огонь проник в самую глубину ее тела. Она задрожала, ею овладело смущение, которое она всегда испытывала в его присутствии.

— Капитан!

Он обернулся. Джонни жестом указывал направление:

— Впереди земля.

Адриан обнял ее за талию и повел к штурвалу.

— Река?

Джонни передал Адриану бинокль, и Лорен наблюдала за тем, как он приставил его к глазам и на лице его появилась довольная улыбка.

— Ты просто чудо, Джонни, — сказал Адриан, передавая бинокль Лорен и указывая, куда смотреть.

В бинокль она увидела землю, плоские песчаные дюны, а позади них деревья. Реки она не видела.

Она вопросительно взглянула на Адриана, и его улыбка стала шире.

— Увидите, когда подойдем ближе.

— И тогда? — спросила она.

— Мы станем на якорь до наступления темноты.

— Далеко ли до Чарльстона?

— Несколько часов ходу.

Лорен немного расстроилась. Она могла посетить машинное отделение днем, но как она сможет объяснить ночной визит туда?

— Вы не хотите отдохнуть?

Адриан отрицательно покачал головой.

— Я бы предпочел насладиться обществом прелестной юной леди.

— Мне кажется, после минувшей ночи леди нуждается в некотором отдыхе.

Адриан тотчас же взглядом попросил прощения.

— Конечно. У нас будет время в Чарльстоне. Я намерен провести с вами, Лорен Брэдли, много времени.

Провести время в Чарльстоне. Лорен почувствовала, что пальцы ее слегка дрожат. Они не смогут провести вместе время в Чарльстоне. Вообще никогда не смогут.

Лорен не помнила, как ей все же удалось что-то ответить и как потом она добралась до каюты. Она не чувствовала ничего, кроме боли, и боль эта была столь сильной, что полностью завладела ею.

Для него это только игра. Это всего лишь пари.

Лорен тщетно пыталась себя успокоить.

Время тянулось медленно и все-таки слишком быстро.

Она слышала, она чувствовала, как машины работают все медленнее. Потом они остановились. Потом послышалось звучное громыханье опускаемого якоря.

Лорен пыталась уснуть. Видит Бог, она так мало спала минувшей ночью! Но сон не шел. А в крошечной каюте становилось все жарче и жарче, потому что корабль стоял во влажном покое южной реки.

Она открыла чемодан и долго смотрела на мешочек с песком. Медленно высыпала Лорен содержимое мешочка в ридикюль, который взяла за правило брать с собой каждый раз, когда появлялась на палубе. Казалось, что каждое зернышко песка весило целую тонну.

Высыпав песок, она окинула взором собрание книг Адриана на встроенных полках и наугад взяла одну из них. Все что угодно, лишь бы не думать о предстоящем предательстве.

Поймет ли он, кто его предал? Удастся ли ей осуществить замысел? Как могут несколько пригоршней песка вывести из строя такой корабль?

И куда ей потом деться? Вернуться домой? Зачем?

Глаза ее отчаянно пытались разобрать название книги: «Алая буква». Она со школьных лет помнила этот роман, это повествование о добре и зле.

— Подходящая тема, — горько подумала она.

Странный выбор для капитана и для английского лорда. Она вновь подошла к полкам и посмотрела названия остальных книг. Там было несколько книг по кораблестроению и по морскому делу, собрание сочинений Шекспира, несколько английских романов и еще больше американских, включая две книги Германа Мелвилла и книгу Хоторна. Все выглядели зачитанными.

Еще одна сторона жизни Адриана Кэбота. Ее руки ласкали книги так, словно ласкали его самого. Она так мало знала о нем. Она так много хотела бы узнать. А теперь у нее никогда не будет такой возможности.

Услышав стук в дверь, она тотчас же поняла, что это Адриан. Так властно стучать мог только он.

Дверь отворилась прежде, чем она успела что-либо ответить, и вот он уже в каюте и доминирует здесь, как везде и во всем. В руках у него поднос, на котором стоят миска и оловянная кружка.