Голос матери Силии прервал ход его мыслей.

– Я прошу вас обдумать все как следует и жениться на леди Грей.

– Она из Чарвиков, – отрезал Гильберт, – и такая же коварная и подлая, как ее отец и брат.

Нет, я не свяжу свою жизнь с такой особой, как она.

Настоятельница оставила свои попытки сохранить спокойствие.

– В таком случае, вы просто замыслили лишить ее невинности, чтобы отомстить Чарвикам? – с жаром обвинила она его, рассерженная несговорчивостью барона.

Казалось, рыцарь был ошарашен ее вопросом.

– Нет, – сказал он, помолчав. – Уверяю вас, месть здесь ни при чем.

Мать Силия долго не сводила с него задумчивого взгляда, потом резко отвернулась и принялась мерить шагами комнату. Все шло не так, как она наметила…

Гильберт снова стал смотреть во двор. Он был уверен, что, высказав свое мнение, укрепил свою решимость остаться свободным и не дать оплести себя шелковыми путами, которые настоятельница ему навязывала. Не увидев в монастырском дворе никого, кроме нескольких птиц, отыскивающих крошки, которые, быть может, проглядели другие, Гильберт почувствовал разочарование. Куда же она пошла? Гнев рыцаря стал утихать.

– Значит, вы не хотите жениться на ней… – сказала настоятельница.

Гильберт не обернулся на голос собеседницы, надеясь, что Грей вернется во двор. Однако минуты проходили, а она не появлялась. Гильберт снова повернулся к матери Силии, которая была настроена весьма решительно.

– Дело решается очень просто, – сказала она, натянуто улыбаясь. – Вы должны найти другого человека, который взял бы ее в жены.

Нахмурившись, Гильберт отошел от окна и остановился перед монахиней. Она была не такой хрупкой, как Грей, и он не возвышался над этой женщиной подобно исполину.

– Это не так просто, как вам кажется, – ответил он. – Перед ее возвращением в аббатство я нашел человека, который мечтал жениться на ней, но она отказала ему.

Гильберт не стал рассказывать, что если бы Грей приняла предложение сэра Майкла, то он сам, наверное, не дал бы согласия на их союз. Даже тогда, когда он был полностью уверен в ее коварстве, мысль о том, что другой мужчина будет обладать ею, приводила его в бешенство.

Настоятельница, казалось, совсем не смутилась тем, что мужчина подошел к ней недопустимо близко.

– Тогда, вероятно, ее сердце отдано другому, вам не кажется?

Гильберт недоверчиво посмотрел на нее.

Глаза настоятельницы монастыря сверкали, как ему показалось, озорством. Она коснулась его руки.

– Тяжкую ношу предстоит вам нести, барон Бальмейн, – обратилась она к рыцарю, – но если вам удастся узнать, кому отдала свое сердце леди Грей, то так вы и найдете для нее мужа. И все ваши затруднения будут устранены, – мать Силия пожала плечами. – А если вам не удастся заставить Грей раскрыть свое сердце, то поищите любого подходящего мужа для нее. Но будьте осторожны, выбирая человека, которому предстоит растить вашего ребенка. И не забывайте, ей всегда будут рады в Арлеси, если ноша сия покажется вам непосильной и вы не сможете взять на себя ответственность найти отца своему ребенку. Гильберт понимал, что настоятельница поддразнивает его, но покорно снес удар, хотя ни единой минуты не верил в то, что произнес:

– Вы полагаете, леди Грей воображает, будто влюблена в меня?

Мать Силия рассмеялась:

– Нет, барон, я никогда такого не предполагала, особенно теперь, когда познакомилась с вами и убедилась в вашей черствости. Конечно, она любит кого-то другого.

Чрезвычайно раздраженный смелыми высказываниями монахини, Гильберт все же сдержал свой гнев. Нельзя отрицать, мать Силия права. Человек он грубый. Каждый день его жизни омрачен последствиями того зла, что причинили Чарвики ему и его семье. Однако вмешательство настоятельницы монастыря в его дела ему совсем не нравилось, и Гильберту не терпелось поскорее покончить с этим.

Он схватил свой плащ и закрепил его простой застежкой.

– Проследите, чтобы она была готова к отъезду через час.

Гильберт распахнул дверь и собрался выйти из комнаты, но слова настоятельницы заставили егоостановиться.

– Арлеси – это ее убежище, барон Бальмейн. Гильберт обернулся в дверях и посмотрел на монахиню, с нетерпением ожидая, что она скажет.

– Если леди Грей не захочет ехать с вами, ни вы, ни я не сможем заставить ее тронуться с места.

Тогда вы, может быть, возьмете на себя труд убедить ее каким-то другим способом.

Гильберт так стремился поскорее покинуть аббатство, что даже не допускал мысли о несогласии Грей ехать с ним. Ему действительно не приходило в голову, что она не пожелает оставить монастырскую жизнь. Но в этом случае он не сможет заставить ее подчиниться и увезти силой. Покровительство церкви, простиравшееся над Грей, лишало его этого права. И хотя он мог бы рискнуть, вызвав гнев церкви, но прогневить короля барон бы не решился.

– Пойдемте, – позвала его настоятельница. – Я отведу вас к ней.

Гильберт вышел в коридор вслед за матерью Силией, которая шла впереди. В молчании они прошли через двор в сад, где, очевидно, мать Силия надеялась найти Грей, но ее нигде не было видно.

– Подождите здесь, – настоятельница взмахом руки указала на беседку в стороне. – Я пошлю за ней.

Кивнув, Гильберт отступил в укрытие, но садиться на скамью не стал. «Как примет она меня?» – раздумывал рыцарь, и сердце его билось все сильнее при мысли, что сию минуту перед ним окажется Грей. Это к лучшему, сказал он сам себе. Наконец-то сможет он изгнать эту леди из каждой своей мысли и найдет успокоение.

Через некоторое время появилась мать Силия и сообщила:

– Она молится, но я попросила сестру Софию прислать ее сюда.

– Она будет знать, зачем ее зовут?

Настоятельница отрицательно покачала головой:

– Нет, я не стала говорить, почему хочу ее видеть. Вскоре она сама узнает о вашем приезде.

Гильберт промолчал. Он повернулся лицом к тропинке, на которой должна была появиться Грей, чтобы увидеть, как она будет себя вести, увидев его в этом месте.

Время шло, а Грей все не было. Гильберт потерял терпение.

– Не очень-то она исполнительна, – заметил рыцарь, поглядывая на настоятельницу, стоявшую рядом.

– Как я и говорила вам, – отозвалась та, – это существо из вашего мира.

Гильберт нахмурился.

– Кроме того, – добавила она, – малыш немного беспокоил ее…

– Что-нибудь не так? – он ухватился за это замечание, вдруг почувствовав страшное напряжение.

Мать Силия чуть не рассмеялась при виде такой озабоченности, но постаралась скрыть удовольствие за тонкой улыбкой.

– Не думаю, – сказала она. – Это обычное недомогание, которое испытывают многие беременные женщины.

Грей осторожно шла по замерзшей земле, ступая с опаской, чтобы не поскользнуться. Из-за длинной, узкой садовой изгороди доносился голос настоятельницы. Мать Силия с кем-то беседует?

Ускорив шаг, Грей побранила себя за то, что забыла в часовне перчатки. Руки быстро замерзли на холодном воздухе, но Грей не прятала их под плащом, а вытянула на всякий случай перед собой, чтобы смягчить возможное падение.

Тихое, настойчивое шевеление в животе напомнило ей о необходимости замедлить шаг. Улыбаясь, Грей прижала руку к животу и последние шаги сделала с еще большей осторожностью.

В беседке стояли двое – хорошо знакомая ей настоятельница и еще один человек, облик которого вызывал живой отклик в сердце. Стараясь узнать этого красивого темноволосого гостя, она подошла ближе, разглядывая гладко выбритое лицо, потом подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Глаза этого человека были удивительно голубыми…

Грей вскрикнула от неожиданности, споткнулась и инстинктивно протянула вперед руки, чтобы не упасть. Когда она снова подняла голову, то обнаружила, что Гильберт стоит рядом.

Неудивительно, что его трудно было узнать сразу. Без бороды он выглядел гораздо моложе и не казался таким громадным, хотя тени под глазами придавали ему вид зрелого мужчины. Да, и раньше Грей считала, что Гильберт Бальмейн привлекателен, но теперь это красивое лицо ее просто поразило.

Они остановились в нескольких шагах друг от друга, но не торопились сокращать это расстояние. Наконец тягостное молчание нарушила мать Силия.

– Думаю, вы знакомы, – сказала она, сделав шаг вперед. – Теперь я вас оставлю, чтобы вы познакомились снова.

Лицо ее было безмятежным, когда, взяв руки Грей в свои, она поцеловала ее в щеку.

– Думай о ребенке, – прошептала она.

Конечно, она сказала ему… Мрачные предчувствия мучили Грей, в то время как она провожала монахиню взглядом и продолжала смотреть ей вслед, даже когда та скрылась из виду.

Ребенок снова пошевелился, и Грей очнулась от оцепенения. Старательно избегая испытующих глаз Гильберта, она погладила под плащом свой округлившийся живот.

– Ребенок, которого ты носишь… – низкий голос Гильберта отчетливо звучал в холодном воздухе, задевая туго натянутые струны взбудораженных чувств Грей. – Он мой?

Грей вдруг ощутила, что ей хочется оказаться подальше от этого места, от этого недоверчивого мужчины, который смог задать ей такой обидный вопрос. Вздернув подбородок, она встретилась с ним глазами, вложив в свой взгляд всю неприязнь, что кипела сейчас в ее душе. Девушка повернулась кругом и направилась по той же тропинке, по которой ранее ушла мать Силия.

Шаги Гильберта раздались за спиной. Перкой мыслью было бежать, но Грей быстро отвергла такую возможность, понимая, что это слишком опасно. Никогда она не сделает ничего, что могло бы повредить ребенку. Признавая, что побег бесполезен, она снова обернулась к Гильберту, как раз в тот момент, когда он протянул руку, чтобы се задержать.

Барон смотрел на Грей сверху вниз, а она устремила на него пристальный взгляд из-под низко надвинутого капюшона. Рука Гильберта нерешительно задержалась в воздухе, потом опустилась.