Последнее скорее всего, у него отныне все должно быть в порядке. Горько усмехнулась, сделала несколько успокаивающих вдохов и, сжав руки в кулаки, вошла. Взяла умолкший телефон, проверила звонки. Всего лишь два входящих, а Серега говорил, что Леша названивал или он хотел сказать, что телефон долго звонил.

Я обняла плюшевого мишку, села на кровать и, не давая себе времени на долгие размышления, позвонила. Гудок, еще гудок, а дальше женский голос без интонации произнес: «Телефон абонента вне зоны, позвоните позже». Отключил. Как это на него похоже. Не получил что хотелось и начинает игнорить, никаких полутонов серого, все только так, как ему хочется, только так, как ему надо. Прижала к себе мишку крепче и уткнулась в его шкурку лицом.

Написать ему… или нет? Как жертве безответных чувств писать не стоит, как другу нужно. И если написать, то что? «Извини, не увидела звонков» — напишет друг, «Я же просила меня не тревожить» — отправит жертва. А если напишу, что будет дальше? Он продолжит меня истязать сам того не зная. Но ведь и оставить его я так просто не могу. Я же не он, чтобы десять дней молчать и сделать вид, что ничего не происходит. А вдруг ему все равно? Десять дней, двенадцать или пять, ему все равно, сколько я буду молчать. И он решит — не ответила на звонок, так катись своей дорогой. И что тогда?

Не проверишь, не поймешь, подвела я итог и написала ему смс-ку: «Извини, не увидела звонков. Что у тебя случилось?»

А дальше… стыдно признаться самой себе, но я ждала его ответа. Ругала себя и ждала, заставляла себя о нем не вспоминать и все равно время от времени поглядывала на телефон и проверяла почту. И даже готовясь к парам, думала, что же у него произошло.

Но прошел день, затем еще один, и еще… он не звонил, не отвечал, а я вновь убедилась в том, насколько крепко увязла в своей глупости. Прошла неделя, пришло и понимание, что пора рубить концы, я больше этого не вынесу. И он позвонил.

— Ольчик! — бодрый голос Леши в последнюю январскую ночь, для меня был сродни взрыву атомной бомбы. — Привет, как ты?

— Хорошо. — В горле сразу же запершило, ладони вспотели, а по спине пробежал мороз. Здравствуй паника. — Как ты?

— Наконец-то выехал из Днепропетровска, и уже неделю в Москве.

Я вышла из своей комнаты и спустилась вниз. Сережа уехал к Юле, так что я никого не потревожу, если займу кабинет Богдана Петровича, чтобы сказать Леше то, что намеревалась.

— Здорово… — выходит он звонил мне перед отъездом.

— Тут? — не понял он меня. — Нет, тут снежно, холодно… машины в пробках, народ злой, толкаются… Помнишь я тебе рассказывал о своем партнере?

— Да.

— Так вот он явился ко мне на днях и…

Чувствую, как во мне вновь скручивается тугой комок и начинает давить на ребра, как ускоряется сердечный стук от одного лишь его голоса. А я даже не прислушиваюсь к его словам, сквозь шум в ушах различаю только интонации и то плохо.

— Ле… — не произнеся его имени, оборвала саму себя. Какой нафиг Леша? Он мне никто! И он продолжает говорить, о том каков стервец его бывший партнер и как он его кинул.

— Ты здесь? Ольчик, я тебя не слышу.

— Я здесь, что там еще случилось? — спросила без должного интереса, но он продолжил говорить, теперь уже о Наташе и их совместных планах.

Как же мне его теперь называть?

Лешей — нельзя, хватит! Алешенькой или Лешенькой тем более. Алексеем? У меня язык не повернется, а он заподозрит неладное. Хотя, если раньше ничего не понимал, к чему ему сейчас ко мне прислушиваться. Алексом или Алеком? Ал. А. Просто ты. А лучше никак. Или же знакомый, знакомый брата, женатый знакомый засранец коротко — жзз. Не звучит. Тогда знакомый жалкий свин — зжс. Подходит. Свина со временем переформирую в семьянина и перестану вздрагивать от беззаботного и нежного «Леша». Может быть со временем смогу и других Алексеев так называть, а до тех пор…

— … Так вот, свадьбу наметили на двадцать четвертое, венчание тоже пройдем…

От такой чудной новости прикусила губу и зажмурилась. Мне будет горько встречаться с ними, тяжело присутствовать на свадьбе и венчании, на крещении детей, на всех их семейных праздниках… Не хочу. Я не хочу проходить через это. И не должна. Кто я ему? Всего лишь сестренка брата, друг по общению и больше никто. А значит, ничем я ему не обязана и не буду. И проще всего расставить все точки сейчас, пока не поздно, пока не передумала, не пожалела себя или его.

Сейчас!

А он спокойно говорит, о том, что мне на свадьбе уготована роль подружки невесты. Наташенька не против, хотя мы оба знаем, что она меня терпеть не может, и я догадываюсь за что. Один лишь Леша, как глухой и слепой ничего не понимает.

— Ты же мне помогла, без тебя никак… — продолжил он весело.

— Зачем? И ты, и я знаем, она меня ненавидит, да и я от нее не в восторге. Неужели тебе все еще нужен психолог? — я хмыкнула. — Так сложно без поддержки, что ты готов идти наперекор супруге? Не смеши меня.

— Что? Без поддержки…? — не понял он.

Да сумбурно получилось, нужно по полочкам разложить, чтобы дошло.

— У тебя все хорошо? — я вздохнула, сдерживая стон. — Справляешься?

— Да. Вроде бы… — подумал и произнес увереннее. — Да, справляюсь.

— Вот и славно. Я рада за тебя и за нее.

— Спаси…

Если он сейчас опять скажет: «Ольчик», я не сдержусь, пошлю его матом. Во избежание ругани, оборвала на полуслове.

— А раз у вас все замечательно, не грузи меня больше своими проблемами. Решай их сам, не маленький.

— Ты не в духе? — с долей иронии поинтересовался он. Неужели надеется, что я сейчас, как его Наташа, пойду на попятный и со смешком признаюсь, что день не так хорошо, как хотелось бы? Не дождется.

— В духе. — Процедила я.

— Я что невовремя позвонил? — очередное предложение свернуть с выбранной линии поведения, а я не сверну.

— Вовремя. Ты очень вовремя. — Судорожно выдохнула и приготовилась сказать важное. — Знаешь…

А он знать ничего не хочет.

— Ладно, Оля, у тебя настроение не то, позвоню позже. — Зашуршал какими-то бумагами, изображая занятость и кипучую деятельность. — У меня дела, тебя я видимо оторвал отчего-то серьезного.

Телефонный разговор не соответствует привычному сценарию: радостное приветствие, уверенная поддержка, веселое прощание, а значит, должен быть закончен в кратчайшие сроки. И это, чтобы я, не наломав дров и не наговорив глупостей, успела прийти в себя и вернуться к прежнему стилю общения, удобному для него. Да, именно так он и говорил об отношениях с Наташей. Вот только я не она и никогда на ее месте не буду.

— Созвонимся позже и…

— Нет! Леша, хватит.

Вот тут и он не сдержался:

— Да что ты взвилась?! Я же ничего такого…

— Ничего? — еле сдержала истерические смешки. — Прекращай мучить меня и ее… Не звони мне и смс-ки не отправляй!

— Оля…

— Обойдешься без Оли, у тебя есть жена и в поддержке ты больше не нуждаешься. И ее я видеть не хочу… — произнесла с ненавистью и бросила трубку.

За себя может и не обидится, а за Наташу не простит. Баста! Телефон не отключила, чтобы удостовериться задела его сильно или недостаточно. Он не перезвонил и смс не сбросил. Поделом. А почему так больно? Ну почему?

Через два часа Сережа вернулся от Юли, постучался и, спросив разрешения, вошел.

— Не спишь?

— Нет. — Я села на кровати, освобождая для него место. — Не получается.

— Проблемы? — взгляд серьезный, а голос такой, словно догадывается, в чем они заключаются.

— Закончились. Их больше не будет. — Заправила волосы за уши и с удивлением воззрилась на коробку в его руках. — Это что?

Могла бы и не спрашивать, мы с Люськом перед ее отъездом купили в шоколадной мастерской наборные коробочки с разными конфетами, своеобразная «Сборная шоколадная» по собственному вкусу.

— Подарок… — произнес он со смешком.

— Только не говори, что забыл о ее аллергии к шоколаду.

— Так и есть. Тут помню, тут не помню, — повторил он слова «классика» и протянул коробку мне. — Будешь?

— Буду! У меня как раз перемены в жизни, нужно их заесть. — Я открыла коробку и с удовольствием отметила, что младший выбрал и те же, которые очень понравились мне. Значит, вкус у нас в чем-то схож и это здорово, теперь я знаю, кого за шоколадом посылать.

— Перемены заедать бессмысленно, их нужно полноценно проживать. — Ты на своем опыте базируешь данное утверждение или на чужом?

— У меня перемен резких не было. Разве что, в последнее время выбор девушек резко сменил курс, но это не перемена, а качественный скачок. — Улыбнулся он. — А говорю, ссылаясь на Лешкину жизненную позицию. Он сам себе перемены создавал и создает.

— Какие?

— Смена профессии, образа жизни, обстановки… Чего стоят только его велосипедные путешествия!

— Велосипедные? При его-то росте?

— Да, — ухмыльнулся младший. — Он крутит педали, как вол, и сейчас не прочь вспомнить из поездки, потому что ненавидит автомобили. Когда работал в ракетном… ну, то есть, в общем…, работал по специальности сразу после выпуска из ВУЗа, кстати магистром загончил, — гордо заявил он и продолжил рассказ, — так вот, он крутил педали на работу и с работы. В маршрутки попадал только зимой и всегда рвался наружу. Стоит вспомнить лишь их поездки из Днепропетровска на Южный Буг, в Крым вдоль побережья, зимние вылазки на старые Кодаки и Хэллоуинские гулянья на мажорных турбазах.

— Что, правда? — как-то это все не вязалось с Алеком.

— Правда-правда… Поездки на выступления любимых музыкальных групп. Плюс квесты, поездки на Орель с ночевкой и ночным тусичем, как это у них называется.