— Ты слышишь?

И опять что-то такое в его голосе проскользнуло, что я насторожилась. Что-то не чисто тут не чисто. Он столько раз говорил, что в оценках знакомых и девушек я зачастую до безобразия права, что сомнений нет, меня вызывают к Его Светлости только по этой причине.

Ладно, не хочет сам говорить, в чем дело, задам вопрос я:

— Там есть хорошенькие девчата, и ты хочешь проконсультироваться?

— Было бы у кого! — хрюкнул младший. Смеяться ему нельзя, а вот похмыкивать можно. Что он и продемонстрировал в различных тональностях.

Значит в точку, но отпираемся, пока есть силы и возможность. Хмыкал недолго, все-таки мое красноречивое молчание ему уже знакомо.

— Ну, Оля…

— Хорошо. Я приеду.

Все равно хотелось на него взглянуть. Богдан Петрович посетив его с Алеком в первый день, был очень хмур. Подробности встречи узнала от Раисы, так вот в первый день после операции младший более всего походил не на крепкого парня, а на дистрофика. Щеки впалые, взгляд мутный, сам он слабый и много спал.

Во второй день его навестили Раиса и брат, в третий друзья, в четвертый какая-то фифа, и вот за день до выписки наконец-то дозволено явиться мне.

А вечером позвонил Леша. Коротко рассказал, как идут его дела, справился о моем благополучии и ничего особо не расспрашивая, отключился. Эх, Леша…

15

Во время короткой рекламной паузы муж серьезным тоном пообещал проделать со мной то, что не проделывал ни один мужчина — закрыть дома. А лучше всего в спальне, еще лучше не просто закрыть, а раздеть и моими же чулками привязать… О дальнейших планах он рассказать не успел, нас прервали.

— И после этой встречи ваша симпатия друг к другу стала проявляться?

— Нет. — Спокойно ответил муж, так словно не он меня только что вверг в смущение серьезным тоном и многообещающими планами на ближайшее будущее. — Симпатия с моей стороны проявилась много раньше. Оля не в курсе, да и я не спешил ее оповестить.

— А вы? — Ева обратилась ко мне с улыбкой.

— А я, как только речь зашла о свадьбе и получении фамилии Краснощек.

— То есть полгода назад? — ведущая удивленно перевела взгляд с меня на Лешу, а затем обратно.

— Вообще-то первое предложение о смене фамилии ей поступило еще в больнице в палате Сергея.

Глаза ведущей заблестели в предвкушении. Я же чуть не вскочила со стула, повернулась к любимому мужчине и спросила шепотом: — Его предложение не было шуткой?

— Мы оба знаем, что Сергею свойственно все перепроверять по нескольку раз. — Муж щелкнул меня по носу, и добавил громче. — Мне это тоже свойственно и тебя я о смене фамилии переспросил раза три не меньше.

— Трижды? — голос Евы отвлек нас друг от друга. — Ольга, почему вы их не рассмотрели более детально еще тогда?

Я махнула рукой и улыбнулась: — При подаче первого он был женат, а затем длительное время занят ненасытной любовницей.

Глаза Евы стали круглее, улыбка так вообще застыла.

— Про любовницу она пошутила. — С заминкой ответил мой супруг. — Еще никто не смел настолько воодушевить мою работу.

— Кроме тебя, больше никто ее «так воодушевить» не может. — Призналась я и кивнула. — И из пепла ты ее поднимал, и из праха возрождал. Настоящий чудотворец, а главное постоянный обожатель. Кто бы ни приревновал к такой пассии.

— Вы ревновали?

— У меня на это не было времени. — Я мстительно улыбнулась мужу. — Вы только что поняли, что в то нелегкое время предложения выйти замуж за одного из сыновей моего нанимателя лились, как из рога изобилия.

— Оля была занята анализом перспектив, которые откроются, скажи она «да».

— Да! — незаметно послала ему воздушный поцелуй. — Именно так.

* * *

На следующий день младший Краснощек встретил меня во всеоружии — одетый, обутый в шлепанцы, чуть ссутуливший, но солдатиком, стоящий в дверях.

— Тебя что, уже сегодня выписывают?

— Нет, завтра. Как же ты долго! — он потянулся за сумкой с провизией.

— В послеоперационный период тебе от двух месяцев до полугода ничего тяжелого поднимать нельзя. — Я прошла мимо него в палату и села на стул для посетителей. — Напрягаться также — воспрещено в ближайшие месяцы… ну, ты понял.

Мое многозначительное «ну» он отмел, как недействительное и принялся к наполнению собственного желудка.

Ладно, ему об этом при выписке скажут, а я пока помолчу. Оглянулась, подметила, что помимо Сережи в палате «проживают» еще двое. И в отличие от чисто застеленной койки младшего, там царит полный хаос: — А остальные где?

— На обеде.

— А ты почему не пошел?

— А меня задержали, — сообщил он, со смаком поглощая суп от Людмилы.

Подводим итог, он одет и побрит, койко-место застелено, и возле него чисто, а на днях к Сереге в гости заходила фифа. Ее личность осталась неизвестной, но, по словам Раисы, очень и очень выделяющаяся.

— Тебя задержала девушка. — Произнесла я утвердительно.

— Да. Кстати, как тебе она?

Я немного не въехала в систему, после агрессивной вегетарианки он меня ни с кем не знакомил?

— Кто, она?

— Вы столкнулись на лестнице, я видел.

— Столкнулись на лестнице… — повторила и еле удержалась от колкости, о том, что лучше бы я ее с лестницы спустила.

Появилось огромное желание почесать макушку, и соврать, сказав — нет, девушек я там не видела. Потому что на лестнице я столкнулась с …, ладно пусть будет с девицами, не пожелавшими меня пропустить или гуськом выстроиться вдоль стороны для спуска. Пришлось обменяться парой недобрых слов с той, которая шла по центру и явно была главной.

— Какая из них?

— Светленькая, с третьим размером гру…

— Меховые воротники на их куртках эту размерность как бы скрыли. — Тактично заметила и кривой усмешкой. — Другие приметы?

— Самая стройная и самая высокая. У нее еще губы бантиком.

Центральная, определила я и отвернулась. Что ж, блин, его постоянно тянет на экзотику в ее крайнем виде? Обидно, будь она просто змеей еще, куда ни шло, а так девица явная гадюка подвид королевская.

— Погоди-ка… — осмотрела его и прищурилась. — Так ты ради нее так вырядился?

— Я оделся, Сморчок. Ради себя. Не знаю, как другие, но мне гостей принимать в пижаме не так уж и приятно.

— Отца ты встретил вообще голиком.

Моя улыбка его возмутила.

— Кто сказал?

— То есть под простынкой.

Он прищурился и, отложив пустую тару, швырнул в нее ложку. Вот теперь мы свою территорию отстаиваем и личное пространство защищаем, чтобы честь не запятнали.

— Селозя, прекращай разбрасываться кухонной утварью. После операции, тебя вряд ли дергали, накрыли и оставили, как в реанимационной. А пижаму привез Богдан Петрович, так что вот тебе и причинно следственные связи.

— И все-то ты знаешь.

Не кривя душой, возразила: — Я многого не знаю, но эта светленькая…

— Что? — он, подумав, таки потянулся к следующему судочку.

— А скажи, она тобой присмотрена для длительных отношений или кратковременных?

— Еще не решил.

— Ммм, а ты какой видишь будущую супругу? — он от удивления застыл с полной ложкой на вису. — Ну, хотя бы в общих чертах. Какая она: тихая взрывная, эксцентричная, веселая…

— Такую, как ты.

Вот тут наступило мое время для ошеломленного вида. Неожиданно, но очень приятно. Я сглотнула и спросила тише: — А почему?

— Привык, наверное. — Он пожал плечами.

— Да? И какая я на твой взгляд?

— Нарываешься на комплименты в свою честь?

— Только лишь в том случае, если это комплименты. — Я улыбнулась. — А вообще-то вопрос задан по той же причине, что и предыдущий — хочу понять, кого ты ищешь для долгосрочных.

А заодно узнаю, какого ты обо мне мнения.

— Уюта хочу. — Брякнул младший и, постучав ложкой по судочку, продолжил. — Ты дома постоянно, мало с кем общаешься, новых знакомств почти не заводишь. В гостях бываешь очень редко, к нам никого из друзей не зовешь. Тихая, почти спокойная, теплая, наверное… — добавил он с сомнением, внимательно глядя на меня. — Такая устраивает.

Вроде бы не соврал и ничего плохого не сказал, но почему-то во мне поднялась обида. То есть я в его понимании домашняя затворница, и затворницу он себе ищет. Но встречается с бесшабашными, упрямыми, а периодически «немного двинутыми» или же, «много двинутыми» особами? Экзотика привлекает?

Старательно скрывая обиженные нотки, спросила:

— А ты делаешь упор на фразу «дома постоянно»? Ты не хочешь, чтобы она чем-то увлекалась? Развивалась?

— Не совсем так. Просто поводов для ее похода налево будет меньше.

— А как же доверие?

— Оль, вот тебе я доверяю.

— Потому что дома сижу?

— Потому что я тебя знаю. И твое отношение к малознакомым парням мне известно. Не звонил бы тот козел постоянно, было бы лучше.

Это он о моем…, то есть не моем Леше. Отвернулась, обиженно поджав губы, то же мне мировой судья.

— Кому лучше?

— Всем. — Он отложил приборы и самодовольно улыбнулся. — Я бы на тебе женился.

Вот на этом сообщении, я начала хватать ртом воздух. И чтобы отвлечь себя, быстро собрала сумку.

А он деловито продолжил:

— Скажи, сделай я тебе предложение, получил бы согласие?

— Ну, уж нет! Чтобы ты меня всю супружескую жизнь подзуживал по делу и без дела. Спасибо такого счастья не надо!