Елена Александровская - Мой желанный принц

Роджерс опустился в кресло и протянул Ирине листок.

– Вот тебе адрес. Это тут неподалеку, минут семь пешком. Хотя на твоих каблучищах могут все десять получиться. Трамвая не жди, тогда и за час не доберешься. На подъезде домофон, код я записал. Четвертый этаж. Татьяну мою ты видела. Все, вперед!

И Ирина поспешила выполнять ценные указания. Все восемь минут до дома Александра Семеновича она прикидывала, как бы половчее поблагодарить и его, и его жену. Но так ничего не придумала. А уже перед самой дверью в подъезд, старой, рассохшейся и нуждающейся не в домофоне, а в уютном местечке на свалке, решила, что лучше всего будет посоветоваться вечером с бабушкой.

Четвертый этаж старого, а, может, даже старинного дома оказался не самой легкой задачей. До двери с номером «13» Ира добралась с заметной одышкой.

– Привет, Ируська, заходи!

Жена Александра Семеновича, Татьяна, больше всего была похожа на десятиклассницу после летних каникул – очень смуглая, очень стройная, в узких джинсах и с хвостиком. Впечатление только усиливали очки для работы. Ира вспомнила, что Татьяна Петровна тоже была физиком и когда-то работала вместе с мужем над очень серьезными проектами (на новогодней вечеринке своими ушами слышала, как оба они смеялись, вспоминая зверства «первого отдела»).

Ира вошла в огромный полутемный коридор.

– Давай сразу направо, если тебе не нужно вымыть руки… Или попудрить носик.

Ира сделала пару шагов направо и оказалась в небольшой комнате с книжными шкафами по одной стене, огромным двухтумбовым столом и узким кожаным диванчиком. Так, в ее представлении, выглядели кабинеты великих ученых или курительные в барских усадьбах. Судя по въевшемуся аромату табака, перед ней была именно курительная. Огромный монитор на столе несколько нарушал гармоничную картину.

– Ну что ж, давай начнем.

Татьяна зашуршала страницами из тетради.

– Девочка моя, бедняга… И ты руками?

– Ну да, – Ира пожала плечами. Меньше всего она была готова к такому приему. Ей показалось, что с Татьяной Петровной она знакома сто лет, что они встречаются самое редкое раз в неделю и вообще чуть ли не лучшие подруги.

– Солнышко… Ну что ж ты сразу Роджерсу не сказала, что машины нет? Мы б что-то придумали. А так целый год… Как школьница… Аристарху бы намекнула, в конце концов. Он, конечно, болван, как все мужики, но интересы дела есть интересы дела. Так, давай ты сядешь вот здесь, а здесь мы положим, с позволения сказать, чертежи. Давай. Диктуй, я набираю быстро, не тормози.

Через три часа работа была сделана – Татьяна пару раз дала вполне дельные советы, хотя не уставала повторять, что она просто физик-теоретик и в инженерском деле многого не понимает.

– Так, сейчас я запишу на дискету наши труды. Нет, на две дискеты. Одну ты оставишь себе, а вторую Роджерс завтра заберет на работу – пусть их девицы вычитывают-правят по требованиям заказчика. А мы теперь с чистой совестью можем выпить кофейку. И давай расслабься – у нас все хорошо! Запомни – как будешь относиться к миру, так он станет относиться к тебе. Не сразу, конечно, но станет. Главное, дотерпеть!

Кофеек Татьяна сварила крепчайший. А появившаяся из своей комнаты ее матушка (Ира иначе не смогла назвать эту статную женщину в японском шелковом халате, вышитом хризантемами) заставила «глупых девчонок» уставить кухонный стол половиной содержимого огромного холодильника.

– Знаю я вас, болтушек. Кофе напьетесь, сигареткой закусите и бегом…

– Мама, ну сколько можно?!

– Доченька, – Ира никогда в жизни не слышала, чтобы такое доброе слово произносили с таким количеством яда в голосе. – С тобой я уже не собираюсь спорить. Но твоя гостья еще маленькая, ей твоя диета на пользу не пойдет. Она ж растет еще…

И Елена Пална величественно удалилась, не слушая ни лепета Иры, что недавно ела, ни хихиканья дочери.

– «Женщина выдающегося ума! Характер такой, что полком командовать!.. А выбивается из сил…»

Ире слова Татьяны показались знакомыми: это была явно цитата, но вот откуда, девушка сразу сообразить не смогла.

Поздним вечером она рассказала бабушке о событиях такого длинного и странного для себя дня. Марина Борисовна усмехнулась.

– Это ж «Покровские ворота», дурочка. А твои новые знакомые, похоже, очень хорошие ребята. Я рада, родная моя, что у тебя появились такие друзья.

Бабушкины слова оказались пророческими, как этому ни удивлялась Ира: она подружилась с Татьяной, познакомилась с приятелями Роджерсов – Димой и Аней, которые держали частное сыскное агентство. Временами Ира удивлялась тому, как много вокруг нее стало происходить хорошего. И почему-то именно тогда, когда она уже совсем перестала на такое хорошее надеяться.

Ира радовалась, но Марина Борисовна, посоглашавшись пару минут вместе с внучкой, все чаще стала печалиться.

– Ба, ну что такое? Все ж так классно!

– Девочка моя, ну что ж классного? Да, у тебя появилась работа – интересная, не спорю. Да, у тебя появились добрые приятели, почти друзья – это меня тоже очень радует. Но тебе-то уже даже не двадцать пять… Тебе надо не пахать как ломовая лошадь, а замуж выходить! Детей рожать! Потом же поздно будет!

Когда Ирина услышала такое в первый раз, она улыбнулась – бабушка совершенно искренне заботилась о ней и ее будущем. Но слышать одно и то же раз по пять на неделе становилось настоящим испытанием для нервов и чувства юмора.

– Ба, ну что за фигня? Почему поздно?

– Чем моложе мама, тем более здоровые у нее дети!

Ирина пристально посмотрела на Марину Борисовну.

– Бабуля, ты всерьез? Тебе напомнить о моей сокурснице Машке, которая с рождения страдает пороком сердца? А родила, между прочим, Машкина мама ее в восемнадцать… Или напомнить о твоем же ученике Грише? Или о другом твоем ученике, Владике? Тупицы тупицами, болячек больше, чем мозгов! А мамы-то молоденькие…

Бабушка умолкала, но максимум на пару дней. А потом все начиналось сначала – замуж, да побыстрее. Ирина теряла терпение, пыталась не спорить, взывать к бабушкиному разуму, но это было, похоже, делом безнадежным: Марина Борисовна иногда была самой обыкновенной бабушкой, а вовсе не самым мудрым и лучшим другом.

Хотя Ира в глубине души признавала: ей еще сильно повезло. Бабушкина приятельница, тетя Наташа, на разговорах бы ни за что не остановилась. Собственно, это было даже не предположение, а самый что ни на есть фактический факт. Когда ее дочке, Янке, исполнилось двадцать, тетю Наташу начала бить истерика, что дочка засидится в девках. Возможно, в ее опасениях и было рациональное зерно, ибо Янка красотой особой не блистала. Зато у нее были замечательные мозги, и она играючи поступила в мужской вуз на мужской факультет. Поступила и в поклонниках отнюдь не нуждалась, скорее наоборот. Да и поклонники у Янки были один другого лучше и достойнее.

Но тетя Наташа все равно истерила, подняла знакомых и знакомых всех знакомых, дабы найти дочери именно такого жениха, которого считала правильным и настоящим. Нашла, сдала девочку замуж, дождалась внучки и…

И тут Янка, наконец, проявила характер – она развелась с Мишей, которого, скажем осторожно, терпела только ради маминого спокойствия, вышла замуж за парня, которого любила с первого курса. И родила еще двойню.

Марина Борисовна эту историю рассказывала Ире «сквозь скрежет зубовный» – с одной стороны, вот-де, хорошая девочка Яночка послушала маму и поступила правильно. Но, с другой стороны, поступила плохо, послушав маму, а не веления собственного сердца. А потом поступила еще хуже, перестав слушать маму и наплевав на высокие чувства «хорошего мальчика Мишеньки».

Ире было ясно, что бабушка и сама не одобряет такого давления. Не одобряет, но что выбрать взамен – понятия не имеет. Искать среди своих знакомых жениха для внучки она бы точно не стала, но вот давить, как трехтонный пресс, на эту самую внучку, чтобы та сама занималась такими поисками, могла и днем, и ночью.

И в этом, оказалось, огромный недостаток с таким трудом найденной работы – Ира целыми днями сидела за переводами в соседней комнате. И потому бабушка, когда становилось совсем уж невтерпеж от кипения мыслей, считала своим долгом внучку от работы отвлечь и самые вскипевшие из мыслей ей изложить.

Ира уже даже не шипела, привыкла. Она откладывала ручку, а чуть позже отворачивалась от монитора, протирала глаза и говорила всегда одно и то же:

– Ба, ну я ж работаю. А вечером, как доработаю, пойду мужа искать!

– Знаю я твои поиски! В офис работу сдать, новую взять, в лучшем случае, девчонкам своим позвонишь… И опять пахать!

– Бабуля, но я же не просто так работаю, ради самоуважения!

– Тебе о семье надо думать, а не о работе! Ведь тебе уже даже не двадцать пять…

В один из таких вечеров Ирину осенило. Это было даже больше, чем озарение, – это была по-настоящему гениальная мысль.

На той же лестничной площадке, что и фирма переводов, находилось и другое заведение, обязанное своим существованием новому веку и расцвету технологий: брачная контора. Вернее, агентство, поставляющее несчастных забитых умелых и нетребовательных местных невест привлекательным щедрым и переборчивым иностранным женихам. Ирина периодически и там подрабатывала – переводила письма этих самых женихов на язык тех самых невест. Предпочитала языки редкие, от которых разводили руками даже компьютерные переводчики. Соответственно, и оплачивалась такая работа куда лучше. Хотя, конечно, полностью уйти в сладостный мир любовной переписки Ира совершенно не собиралась.

Начальство фирмы, ухоженная дама неопределенных лет, все пыталась ее сделать клиенткой, повествуя об удачах агентства. Но Ира не то чтобы совсем в эти удачи не верила – скорее она представляла, с чем именно может столкнуться наша девушка, сменившая родину, привычки и язык ради самого счастливого семейного союза. А если этот союз оказывался не таким уж счастливым… Ох, лучше даже не представлять, каково такой девушке было бы вдали от близких, друзей, от всего, что просто давало бы силы терпеть и дальше это самое своеобразное семейное счастье.