Матиас взял Темнеет за руку, переплел свои пальцы с ее пальцами, чтобы показать ей, что она не одна. Кожа девушки была прохладной на ощупь — было заметно, что Темпест изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

— Не забывай, любовь моя, что ты моя маркиза. Он не может силой увести тебя.

Темпест закрыла глаза и вздрогнула.

— Знаю, — прошептала она, взметнула ресницы, услышав, как негромко клацнула дверь.

— Лорд Норгрейв, сэр. — Дворецкий удалился из библиотеки и закрыл дверь.

В комнате повисло неловкое молчание.

Темпест не сделала ни малейшей попытки обнять или иным образом поприветствовать отца. Матиас прекрасно понимал ее настороженность, поэтому первый шаг должен был сделать именно он. Он отпустил руку жены и шагнул вперед, наклонив голову.

— Лорд Норгрейв, нас должным образом так и не представили друг другу. Я…

— Знаю я, кто ты, Фейрлэм, — перебил маркиз, его светло-голубые глаза лучились умом и уверенностью. — Должен признать, что меня заинтересовал человек, решившийся похитить мою дочь.

— Едва ли это можно было бы назвать похищением, лорд Норгрейв, — возразил Матиас, жестом приглашая ее отца присаживаться. — Немного понадобилось времени, чтобы получить специальное разрешение, чтобы жениться на вашей дочери. Как только разрешение было у меня, я не видел причин откладывать нашу свадьбу.

Матиас подошел к серванту, открыл дверцы, за которыми стояли несколько графинов.

— Коньяк?

— Пожалуй, от бокальчика я бы не отказался. К тому же и повод есть, согласна, доченька? — спросил маркиз, не сводя глаз с Матиаса, наливающего коньяк в бокал.

Темпест смотрела на отца.

— Шанс, мне не наливай.

— Не хочешь выпить в честь праздника, Темпест? — решил подтрунить над дочерью Норгрейв, которая стояла с непроницаемым лицом. — Примите мои соболезнования, молодой человек.

— Шанс мой супруг, папа. Это его дом. Будь любезен говорить о нем с уважением или покинь его дом, — заявила она. Ее изящные плечики дрожали от злости.

— Темпест, дорогая, я сам пригласил твоего отца, — сказал Матиас, давая ей знак, что не стоит дразнить старика, если они хотят заручиться поддержкой этого негодяя. — Нам с твоим отцом нужно кое-что обсудить. Если хочешь, ступай наверх, мы оба тебя поймем. — Он протянул маркизу бокал коньяка.

Норгрейв понюхал, прежде чем сделать глоток. Удовлетворенный тем, что ему предложили не какое-то дешевое пойло, он сделал добрый глоток. Потом кивнул.

— Фейрлэм прав, Темпест, — протянул он. — Дай мне время поговорить с твоим супругом, а потом мы уйдем.

— Никуда я с тобой не пойду, — ответила она, решительно подходя к Матиасу и беря его за руку. — Ты выбрал лорда Уаррилоу, а я выбрала Шанса. Теперь он мой муж.

— Я вижу, ты все еще злишься на меня за то, что я ударил тебя за непослушание. — Маркиз вздохнул. — Ноу меня были веские причины наказать тебя, доченька. Однако меня задевает этот синяк у тебя на щеке, поэтому прими мое самое искреннее раскаяние за то, что ударил тебя.

Темпест кивнула, похоже, удивленная угрызениями совести отца.

— Наверное, я выпью чаю в гостиной.

Матиас дождался, когда она выйдет из библиотеки, потом сам сел. Все эти годы врожденное любопытство заставляло его наблюдать за Норгрейвом издалека, но сам с ним никогда не общался. Они в молчании потягивали коньяк, изучая друг друга.

Наконец Норгрейв произнес:

— Твое приглашение было неожиданным. Его принесли в тот момент, когда мы с сыном раздумывали над тем, стоит ли вызывать тебя на дуэль.

— И что решили? — поинтересовался Матиас. Он сделал глоток коньяка, не особо тревожась из-за Маркрофта.

— Уверен, тебе отлично известно, что Маркрофт спит и видит, чтобы всадить пулю тебе в грудь, — равнодушно ответил он, своими светло-голубыми глазами разглядывая собеседника.

— Пусть попробует. Хотя мне бы не хотелось стрелять в родственника, — Матиас не стал добавлять, что для Маркрофта он готов сделать исключение.

— Вот как! Родственника! — Норгрейв смаковал слова. — А кому принадлежит твоя преданность, Фейрлэм? Отцу? Матери? Любимой жене?

— Все трое заслуживают моей преданности, лорд Норгрейв, — ответил он, подозревая, что отец Темпест играет с ним в какую-то игру в слова.

— А твои родители… они одобряют ваш брак? — вежливо поинтересовался он.

Матиас едва не поперхнулся коньяком.

— Мои родители удивились поспешности в выборе невесты. Кроме того, им стало обидно, что я женился тайно.

Видя боль в глазах матери, он до сих пор чувствовал себя виноватым. Матиас заметил пустой бокал тестя, встал, подошел к серванту, достал бутылку. Он наполнил бокал гостя.

— И зачем ты это сделал? — Видя недоуменный взгляд Матиаса, Норгрейв пояснил: — Зачем причинил боль семье, когда в твоих силах было этого не делать: ты мог просто поведать о своих намерениях.

Сам Норгрейв заставил Матиаса действовать, и маркиз прекрасно об этом знал. Он не только в запале ударил Темпест. Существовала опасность, что он мог силой выдать дочь замуж за Уаррилоу.

— Вам отлично известно, зачем…

— Да, известно. — Норгрейв наклонил голову набок. — На самом деле вопрос в другом: известна ли причина тебе самому?

Матиас поставил бутылку рядом с бокалом маркиза.

— Довольно игр, лорд Норгрейв. Если хотите мне что-то сказать — говорите прямо!

Глаза гостя одобрительно заблестели.

— Отлично. Я хочу, чтобы ты уговорил Темпест вернуться со мной домой. Утром ты вернешься в коллегию юристов и подашь прошение об аннуляции брака.

Матиас фыркнул.

— Невозможно! Ваша дочь — моя жена во всех смыслах этого слова.

Норгрейв откинул голову назад и засмеялся.

— Готов держать пари, что она была твоей во всех смыслах этого слова еще до того, как ты получил специальное разрешение от архиепископа Кентерберийского. — Он поднял руку в знак того, что не желает слушать возражения Матиаса в свою с Темпест защиту. — Несмотря на то что отец твой предпочитает это отрицать, но мы знакомы с ним с детства. Мы любили одних и тех же женщин, а чутье подсказывает мне, что ты настоящий сын своего отца.

Этот факт он не мог отрицать.

— Искушайте меня, чем хотите, Норгрейв. Я не стану аннулировать брак. Темпест моя жена.

— Приятно видеть, что моя дочь встретила человека, который достаточно силен, чтобы любить и защищать ее даже от собственного отца. При иных обстоятельствах я бы отдал тебе ее, ничего не требуя взамен.

— О каких обстоятельствах речь? Старая вражда между вами с отцом? — Матиас уперся руками в колени, подался вперед. — Темпест любит вас. Я не хочу удерживать ее от общения с вами и леди Норгрейв. Между нами не должно быть вражды. Вы имеете дело со мной, а не моим отцом.

В глазах почтенного джентльмена вспыхнула искра восхищения, но потом погасла.

— К сожалению, проблема не только в этом.

Волосы на затылке Матиаса предостерегающе зашевелились.

— Вы точно как мой отец, — раздраженно выплюнул он. — Он не в силах забыть прошлое.

— Это не совсем так, Фейрлэм, — ответил Норгрейв, постукивая указательным пальцем по бокалу. — Это прошлое нас не отпускает. Есть причина, по которой Блекберн и его красавица супруга не разрешают тебе и остальным своим детям иметь дело со мной и моей семьей. Блекберн знает правду.

— Какую правду? — настаивал Матиас.

— Что ты мой сын, а не его, — прямо ответил он.

От слов маркиза перед глазами Матиаса все поплыло. Он сел в ближайшее кресло и сердито взглянул на собеседника.

— Я ошарашен, — признался Матиас, с губ слетел нервный смешок, чтобы рассеять ужас произнесенного лордом Норгрейвом признания. — Я никогда не слышал более изощренной и более гнусной лжи, призванной разлучить жену с мужем. Вашей изобретательности можно только позавидовать, милорд.

Жалость, мелькнувшая в глазах маркиза, показалась искренней.

— То, что я рассказал тебе правду, Фейрлэм, не делает мне чести.

— Нет! — Матиас обеими руками вцепился в подлокотники кресла, чтобы не ударить кулаком в челюсть самодовольного Норгрейва. — Я вам не верю.

Лорд Норгрейв бездумно погладил шрам на щеке.

— Похоже, Блекберн не был до конца честен касательно своего скандального прошлого. Приходится мне тебя просвещать. Похоже, такова моя доля, раз уж ты мой…

Матиас ударил кулаком по подлокотнику.

— Я не ручаюсь за свои действия, если вы закончите это утверждение.

Маркиз прищурился, услышав неприкрытую угрозу, но ему хватило здравомыслия отступить,

— Так, и на чем же я остановился? Ах да, Блекберн. В свою растраченную впустую молодость мой друг спал со всеми женщинами, которые попадались ему на глаза. Мы часто держали пари на то, кто первый из нас переспит с той или иной девушкой. И плевать было на победу — мы с Блекберном просто наслаждались игрой! У нашей дружбы практически не было границ. Для нас было привычным делом спать с одними и теми же женщинами.

Матиас подумал о матери, и в голове у него все перемешалось. Отец его, конечно, не святой, но он совсем не похож на того, кого описывает Норгрейв. Он бы никогда не стал делить мать Матиаса с этим человеком.

— Может, мой отец просто устал от вашей желчи? Поэтому он порвал с вами всякие отношения? Я и часа не провел рядом с вами, а уже устал от вашей лжи, — негромко заметил Матиас.

— Все ваши слова — сплошная ложь. Отец любит мать.

Губы маркиза растянулись в задумчивой улыбке.

— Да.

Матиас встал, сердито глядя на маркиза.

— Герцог Блекберн — мой отец, запомни, лживый ублюдок. А моя мама никогда бы не позволила тебе и пальцем к ней прикоснуться…

Норгрейв вскочил, мужчины оказались лицом к лицу. Матиас понял, что они одного роста. Испугавшись хода своих мыслей, он отошел прочь от человека, пока не ударил его в лживый рот.