— Вы оба ошибаетесь, — ответил Матиас, упрямо отказываясь признавать, что почувствовал что-то большее, нежели раздражение и любопытство. — Леди просто благодарна. Если бы мы рассказали о ее выходке миссис Шиэн, то вдова обязательно доложила бы ее брату. Бедняжке наверняка бы не поздоровилось…

— Черт побери, ты действительно веришь, что Маркрофт способен поднять руку на собственную сестру?

— Я не увидел в этом человеке ничего, что убедило бы меня в обратном, — Матиас не мог припомнить ни одной встречи с этим грубияном, которая обходилась бы без кулачного боя. — Если я хочу как можно больше насолить такому брату, следует приударить за девицей.

Торн и Сент-Лион не нашлись, что ответить.

— Хватит разговоров о леди Темпест. Если судьба соблаговолит, мы больше никогда не встретимся. Через день мы уезжаем в Лондон. И я намерен все свое время посвятить более приятным ухаживаниям.

Торн откашлялся.

— Леди Арабелла поведала мне, что ее семья в этом сезоне тоже отправляется в Лондон.

Матиас едва сдержал ругательство.

— Лорд и леди Норгрейв каждый год приезжают в Лондон. Семьям Брант и Рук до сих пор удавалось избегать публичных стычек. И этот сезон не станет исключением.

— Проще было, когда речь шла только о Норгрейвах и Блекбернах. Теперь же ты с братом Бенджамином все больше времени проводишь в Лондоне. Сколько уже твоей сестре Онор?

— Семнадцать, — ответил он, чувствуя, куда ведет его кузен. — Тебе и самому прекрасно известно.

— Скоро ее представят обществу. И не забывай, в семье Брант есть Маркрофт, леди Темпест и леди Арабелла, — заметил Торн. — Чем больше членов семьи Рук и Брант отправятся в Лондон, тем более вероятно, что случится не одна стычка.

— Помоги нам господи, когда все оставшиеся члены семьи Рук станут достаточно взрослыми, чтобы войти в приличное общество! — поддразнил Сент-Лион, надеясь снять напряжение между двоюродными братьями.

Матиас знал, что Торн прав. Он просто не хотел этого признавать.

— Будем надеяться, что у младших представителей семьи Брант хватит ума держаться от нас подальше.

Виконта, казалось, напугал резкий тон брата. Вражда между семьями Рук и Брант его не касалась, и на нее легко можно было не обращать внимания, поскольку он сам не питал никаких симпатий к наследнику Норгрейвов. Однако он не желал проявлять жестокость по отношению к невинным юным дамам.

— На Маркрофта уже можно махнуть рукой.

— Пусть граф катится к черту. Если он любит своих сестер, будет держать их подальше от меня и моей семьи, — мрачно сказал Матиас. Его сердце покрывалось коркой льда, пока образ леди Темпест бледнел в его памяти.

Он хранил верность герцогу и герцогине Блекберн. Никто не сможет его заставить предать свою семью.


Перед ужином Темпест покинула гостиную и отправилась прогуляться в саду. Весь день она провела в компании Арабеллы и Августы, и у нее не было настроения выслушивать сетования своей матери на то, что ждет Темпест, когда они отправятся в Лондон. Царившие в саду красота и тишина дарили покой. Мысленно она продолжала возвращаться к увиденному на берегу и к любопытной беседе с Шансом. Джентльмен оказался вполне дружелюбным, хотя и решил, что она сознательно подглядывала за ним и его друзьями. Даже флиртовал с ней, пока она не упомянула имени брата.

Шанс отрицал, что знаком с Оливером, но девушка подозревала, что он был с ней не совсем честен.

Или, скорее всего, всему виной синяк. Она предположила, что он подрался. Неужели она обидела его, указав на эти синяки?

— Боже мой, поверить не могу, что я осмелилась сказать о них!

— О ком это, ребенок? — поинтересовался Оливер, подходя к Темпест. Он переоделся в модный вечерний костюм. Однако даже его искусный портной не мог скрыть распутную натуру ее брата — штаны были слишком облегающими.

Интересно, он переоделся к ужину или планирует вечером уехать? Отец уехал из дома час назад.

— Я думала, что я слишком стара, чтобы ты называл меня ребенком, — сказала Темпест, протягивая руку. Она обрадовалась, когда он ухватился за нее.

Он притянул ее к себе и поцеловал в щеку.

— Не согласен. Ты явно еще не переросла все свои досадные привычки.

— Досадные, говоришь? — фыркнула она, делая вид, что сердится. — С этим замечанием я не согласна. Если ты продолжишь звать меня ребенком, не рекомендую делать это в присутствии Августы.

— Почему это? — Он держал сестру за руку, когда они прогуливались по усыпанной гравием тропинке.

— Все проявления нежности должны быть направлены только на нее. Ты заденешь ее чувства, если она решит, что не достойна особого прозвища, — пояснила Темпест. — Ото всех этих разговоров о Лондоне Августа чувствует себя брошенной.

— Никто ее дома не оставит, — несколько раздраженно возразил Оливер.

Как признанный наследник маркиза Норгрейва, он всегда всюду ездил с родителями. Даже в детстве он часто сопровождал отца в поездках, в то время как его сестры оставались дома.

— Когда мы приедем в Лондон, Августу мало куда будут брать, — возразила она, жестом указывая на мраморную скамью. Он кивнул в знак согласия, они сошли с тропинки и присели на скамью. — Маме постоянно некогда из-за всех приготовлений, а папу мы вообще почти не видим.

— У него свои дела, — ответил Оливер и сам удивился своему объяснению. — Мы с отцом отправимся в Лондон на несколько дней раньше вас.

— Мне об этом прекрасно известно. Если у тебя будет минутка, зайди к Августе перед отъездом. Ничего не стоящий жест, но ей понравится ощущать себя нужной.

По этой же причине она весь день провела с младшей сестрой. И дело не в том, что ее сестра до встречи с Шансом и его приятелями не обращала внимания на отношение к себе старших. Августа так и засветилась от счастья, когда Торн обратил на нее внимание. Ее реакция напомнила Темпест о том, что старший брат постепенно исчезает из их жизни. А в Лондоне они будут встречаться еще меньше — Оливер настоял на том, что будет жить отдельно. А потом у него появится жена, и дом наполнится детьми.

Темпест негромко засмеялась от того, куда завели ее мысли. Откровенно говоря, она не думала, что ее брат женится так скоро.

Он был слишком молод и слишком походил на отца. Да, глава семьи Брант с этим спорить бы не стал.

Маркиз всегда много распространялся насчет женитьбы, особенно когда речь заходила о его наследнике. Отец нисколько не примирился с тем неприятным фактом, что он женился на леди Шарлотте Винтер по принуждению. На этом браке настояла ее семья, когда узнала об интрижке своей дочери с маркизом и о том, что Шарлотта ждет ребенка. Иногда, когда их отец напивался, он с горечью повторял, что леди Шарлотта «захомутала его», и называл Оливера «плодом страсти».

А ее отец называл «плодом долга». Темпест допускала, что отец решил, что еще один мальчик должен защитить титул. После Арабеллы мать произвела на свет мальчика, но ребенок родился мертвым. За несколько следующих лет мама еще три раза беременела, но ни одна беременность не заканчивалась рождением ребенка. А потом родилась Августа. Если у отца и были прозвища для ее сестер, то он никогда не произносил их вслух.

— Не расскажешь, что тебя насмешило?

Темпест носком туфли поддела камешек.

— Так, праздные мысли. Я думала об отце.

— Он опять пеняет тебе за прошлый сезон? — мягко спросил Оливер. — Или делится ожиданиями на новый?

Его попытки деликатно обсудить эту тему свидетельствовали о том, что он прекрасно осведомлен обо всех подробностях. Она отвернулась, чтобы скрыть гримасу.

— Последнее время нет, но я уже почти вижу, как он вызывает меня в библиотеку на разговор перед своим отъездом в Лондон. А пока он возложил эту обязанность на маму.

Оливер был довольно широкоплеч, поэтому Темпест на скамье пришлось сидеть на самом краю. Неудивительно, что, когда он любя толкнул ее локтем в бок, она едва не упала. Он со смехом подхватил сестру.

— Прими мои соболезнования, Пест.

Темпест улыбнулась, услышав свое старое прозвище.

— Ты уже сто лет не называл меня Пест.

— Помню-помню: последний раз, когда я так тебя назвал, ты укусила меня за руку чуть ниже локтя. Несколько месяцев не сходили следы от твоих острых зубов, — ответил он, рассеянно потирая место укуса.

— Сомневаюсь, что несколько месяцев, братец. Кроме того, ты тогда повел себя отвратительно. — Она ухватилась за край скамьи, немного откинулась назад, пытаясь припомнить подробности. — Ой, а из-за чего же мы тогда повздорили? В те дни это казалось очень важным.

— Для двенадцатилетней девочки все кажется важным.

Оливер был старше сестры на полтора года, и такая небольшая разница в возрасте означало одно: он был и ее лучшим другом, и ее злейшим врагом. В детстве сверстники часто ссорятся из-за пустяков. Им удавалось так сильно оцарапать друг друга и набить столько синяков, что маме приходилось разводить их по комнатам, где они ждали отца, который и решал, как наказать каждого из них. И, как ни странно, именно общая судьба вновь сводила их вместе. Испуганные дети забывали о мелких обидах и объединялись против отца с матерью. Даже наказание сносить было легче, когда она знала, что страдает не в одиночку.

Темпест очень не хватало того мальчишки, который был ее лучшим другом и доверенным лицом. Но, когда Оливера отослали в школу, все изменилось.

Сестра искоса взглянула на брата.

— Ты почему дома? — спросила она, стараясь скрыть свои мысли. Оливеру было что-то нужно или он остался дома по приказанию матушки. — Ты мог бы весь день провести с нами, но решил развлечься с какой-то девицей из таверны.

— С чего ты взяла, что я развлекался с девицей из таверны? — полюбопытствовал Оливер, совершенно не обидевшись на такое обвинение.