Хизер Грэм - Мой враг, мой любимый

Даже Джесс не смог бы помешать этому.

Джесс… А вдруг и он лежит на чьем-нибудь газоне так же, как этот юный патриот? Правда, Камерон врач, но он никогда не избегал сражений. Вот решил ведь участвовать в боевых операциях на Западе, когда вполне мог отсидеться в палатке полевого госпиталя.

– Надо вернуть… вернуть его тело, – с трудом выдохнула Кирнан.

На сей раз перед ними не дезертир, а храбрый солдат, павший на поле боя.

– Только вначале посмотрим, нет ли у него в карманах табаку, – деловито предложил Тайн, присел на корточки и принялся обшаривать залитую кровью одежду мертвеца. Найдя трубку и горсть табаку, он протянул их Кирнан. – Совсем еще мальчик. Слишком мал, чтобы курить. Его мать наверняка бы этого не одобрила.

Хозяйка машинально кивнула.

– Я подгоню повозку, – бросил Тайн.

Она снова кивнула. И просидела рядом с янки до тех пор, пока молодой негр не пригнал запряженного в повозку мула по кличке Альберт. Легко подняв мертвеца на руки, Тайн погрузил его на повозку. Кирнан поднялась с земли и в последний раз взглянула на этого юного солдата, почти мальчика.

Взяв шерстяное одеяло, она осторожно накрыла им мертвеца.

Слуга молча наблюдал за ней, а потом решил-таки высказаться:

– Он ведь враг, миз Кирнан.

Она удивленно взглянула на него: именно янки хотели дать неграм свободу!

– Мой враг, а не твой, Тайн.

Он пожал плечами и поправил одеяло.

– Вот что я вам скажу, миз Кирнан. Я слышал, что этот Эйб[2] Линкольн чертовски хороший парень. Высокий, тощий и страшный, как смертный грех, но с золотым сердцем. Говорят, он хочет не только освободить рабов, но и свезти их всех на какой-то остров, создать что-то вроде республики чернокожих. А ведь я уже сердцем прикипел к Виргинии! Кое-кто там, на Севере, против того, чтобы нас, чернокожих, избивали здесь, на Юге, и это, конечно, здорово. Но некоторые янки считают, что, дотронувшись до негра, они замарают себе руки. Думают, что кожа у нас черная потому, что грязная. А я вам так скажу, миз Кирнан, – мне просто повезло, что я родился рабом! Я прожил всю жизнь среди белых, которые не считали зазорным поздороваться со мной за руку и не боялись, что от этого их собственная рука станет черной. Так что я с вами, миз Кирнан, что бы ни случилось!

– Спасибо тебе, Тайн, – благодарно отозвалась она.

Он расплылся в улыбке и справедливости ради добавил:

– Правда, мне никогда не приходилось собирать хлопок, миз Кирнан. Может быть, будь я негром с плантации, думал бы совсем по-другому.

Кирнан понимающе кивнула. И уже собралась было забраться в повозку, но Тайн остановил ее:

– Вам нет нужды ехать со мной, миз Кирнан. Я все сделаю сам.

– Но не можешь же ты путешествовать один! Ведь…

– Не тревожьтесь, миз Кирнан! – обнажив в улыбке белоснежные зубы, заверил ее парень. – Вот если бы я вез тело конфедерата, тогда другое дело. А так – что подозрительного? Негр решил доставить мертвеца его однополчанам в знак признательности за то, что янки делают для чернокожих. Вы же сами только что сказали, что они хотят нас освободить, разве не так?

Хозяйка невольно улыбнулась. Тайн легко запрыгнул на повозку и взял в руки хлыст.

– Постой! – окликнула она.

– Что такое, миз Кирнан?

– Будь осторожен!

– Обещаю, мэм.

Он взмахнул хлыстом, и повозка тронулась в путь.

Она немного посидела на крыльце, подставив лицо прохладному осеннему ветру и удивляясь собственному спокойствию. Наверное, она становится мудрее. Конечно, она вряд ли когда-нибудь привыкнет к боли, которая охватывает ее каждый раз при виде мертвого тела, но жить, оказывается, можно и с ней. Кругом война. Несколько часов назад снаряды рвались совсем рядом, а она как-то пережила…

Последнее сражение показало, что ни та, ни другая сторона не в состоянии удержать Харперс-Ферри. К тому же высоты, окружавшие город, мешали свободе маневра.

Кирнан вздрогнула, представив себе, как выглядит сейчас Харперс-Ферри, этот город призраков. Поскольку он остается важным железнодорожным узлом, и синие, и серые обречены возвращаться туда снова и снова.

Она вздохнула. Ну что ж, значит, придется пережить и это. И снова удивилась своему спокойствию.

Кирнан не испугалась и поздно ночью, когда Тайн, вернувшись, сообщил ей, что вокруг все еще шныряют янки и несколько мирных граждан арестованы за то, что якобы укрывали конфедератов.

Ну, она-то никого не укрывает.

Всю ночь Кирнан мучили кошмары – ей представлялись мертвецы. Янки, которых застрелили на ее лужайке Ангус Гири и Т. Дж. Каслмен, проплывали в ее сознании словно призраки. В довершение всего ее неотступно преследовали голубые глаза мальчика, убитого во время перестрелки.

Во сне девушка опять переворачивала его на спину и вдруг, отшатнувшись, истошно закричала.

Боже, это не юноша-янки, а Джесс!

Она в ужасе проснулась. Ведь Джесса давно нет в ее жизни, напомнила она себе.

Наконец сон сморил Кирнан, на сей раз девушка спала без всяких сновидений. Проснулась она довольно поздно, днем отправилась на прогулку, а когда вернулась, занялась хозяйственными делами – помогала Джеремии, Дэвиду и Тайну чистить лошадей и мулов и вместе с ними прикидывала, каких животных надо перековать. Вокруг еще оставались янки, но где именно и сколько, девушка не знала.

И все же она оставалась спокойной. Принимая во внимание существующие обстоятельства, все не так уж плохо устроилось.

Но именно в этот осенний вечер, обманчиво красивый и теплый, в ее жизнь вторглась синяя лавина солдат.

А с ними Джесс Камерон.

Тот, кто в синем.

17 октября 1861 года

Вашингтон, округ Колумбия

– Джесс, могу я с тобой поговорить?

Сидевший за столом вашингтонского госпиталя Камерон поднял глаза. Перед ним вырос Аллан Куин, капитан четырнадцатого виргинского кавалерийского полка союзной армии. Джесс, пытаясь вспомнить, кто из подчиненных Аллана в данный момент лечится в госпитале, мысленно пролистал список раненых. Всех этих людей он хорошо знал – с большинством, правда, познакомился, только вступив в кавалерию и участвуя в боевых операциях на Западе.

Тогда с ним были и Дэниел, и Джеб Стюарт, и многие другие…

Камерон с облегчением вздохнул. Только двое из роты Куина сейчас лежали в его госпитале, и дела обоих явно шли на поправку. Одному, правда, пришлось ампутировать руку. Жаль. Джесс считал, что обошлось бы без ампутации, если бы пациент попал к нему раньше. Впрочем, доблестный кавалерист уже выздоравливал и радовался тому, что потерял руку, а не ногу. Без руки он сможет, как и раньше, ездить верхом, а вот без ноги не больно-то поскачешь.

У другого было ранение в голову, но, к счастью, рана оказалась неглубокой и чистой. Пуля срезала волосы и кожу на голове, лишь чудом не задев кости черепа и мозг. И этот солдат тоже быстро выздоравливал.

И все же не так быстро, как если бы медицинская помощь была оказана вовремя.

Джесс ненавидел Вашингтон. Лучше бы госпиталь находился ближе к месту сражения! Прежде чем раненых доставляли к нему, им уже оказывали какую-то помощь прямо на месте, которая зачастую не только не улучшала положение, а, наоборот, ухудшала его. Мнение Камерона по поводу лечения раненых радикально отличалось от общепринятого. Впрочем, были у него и единомышленники: так, врач, с которым он работал на Западе, с успехом доказал, что использование одних и тех же тампонов для разных пациентов увеличивает опасность инфекции. Большинство докторов только скептически морщились, однако Джесс всегда очень скрупулезно обрабатывал раны. Стерильные бинты и тампоны порой сохраняли раненому жизнь, так же как и добрая порция спирта помогала в тех случаях, когда остальные средства оказывались бессильны.

И вдруг Джесс каким-то шестым чувством понял, что Куин пришел к нему не за тем, чтобы справиться о раненых. Странно! Они давно знали друг друга.

– Джесс… – снова нерешительно повторил Аллан.

– В чем дело? – взвился вдруг Камерон. – Что-нибудь с моим братом?

Капитан пожал плечами.

– Нет, речь вовсе не о Дэниеле. Просто дела, похоже, складываются неважно.

Камерон резко вскочил с места, взволнованно сжав в руке скальпель.

– Ну так скажи наконец, что за дела и почему они, по-твоему, неважно складываются!

– Повсюду вспыхивают волнения.

– Аллан, ради всего святого, не тяни!

– Вчера произошло сражение неподалеку от Харперс-Ферри, на Боливарских высотах.

Джесс еще крепче сжал скальпель. Кирнан! Это совсем рядом с ее домом. Камерона прошиб холодный пот.

– Кто-нибудь из гражданских пострадал? – хрипло спросил он.

– Нет. Она… то есть миссис Миллер жива и невредима.

Джесс бессильно уронил голову на руки, чувствуя неземное облегчение. Итак, с ней все в порядке.

Кирнан… Черт бы ее побрал!

Но ведь он изо всех сил старался не думать о ней. Между ними все кончено, пусть даже и не началось как следует.

Она сказала, что ненавидит его, и теперь он злейший ее враг. И вышла замуж за Энтони, которого уже нет в живых.

Кирнан жила в Монтемарте. Джесс знал об этом, поскольку Криста по-прежнему писала ему регулярно. Оставаясь такой же стойкой конфедераткой, сестра тем не менее не переставала любить брата. В ее письмах не было упреков, она не пыталась урезонивать или поучать его, просто сообщала о том, что происходит в их округе. Именно Криста сообщила Джессу, что Кирнан переселилась в Монтемарт, чтобы заботиться о своих малолетних девере и золовке.

Он собирался написать Кирнан и объяснить, что она предприняла крайне неразумный шаг, но, поразмыслив, пришел к выводу, что вряд ли она его послушает. Вероятно, даже не распечатает письмо, увидев его почерк.

Лучше бы она осталась дома! Харперс-Ферри неизбежно окажется в самой гуще событий, а значит, неизбежно пострадают и ближайшие окрестности.