— Умоляю, будьте благоразумны, леди Шеффилд.

— Я знаю, что граф Лейстер говорил вам, что женится на вас, но как это возможно, если он женат на мне? Я собиралась сказать вам, что он предлагал мне семьсот фунтов в год за то, чтобы я отреклась от брака с ним, и сказал, что если я не соглашусь, то он ничего не даст мне на содержание и прекратит со мной всякие отношения.

— И каков же был ваш ответ?

— Я решительно отказалась. Мы женаты, и мой сын рожден в браке.

Когда она говорила, слезы показались у нее на глазах, и ее голос дрожал. Я была уверена, что Роберту удастся уломать такую женщину.

Но что, если все это правда? Я не могла поверить, чтобы она сочинила все это: у нее недостало бы ума.

И я сказала:

— Благодарю вас, что вы пришли предупредить меня, леди Шеффилд, но должна сказать, что вам не стоит опасаться за меня. Я в близких отношениях с графом Лейстером, это правда, но совсем недавно я оплакала смерть своего мужа, чудесного человека, и пока я не думаю ни о чем ином, кроме своей потери и своей семьи.

Она склонила голову.

— В таком случае простите меня. Забудьте все, что я сказала. Я слышала слухи о вас и подумала, что мой долг предупредить вас.

— Я ценю вашу доброту, леди Шеффилд, — сказала я ей и проводила ее до дверей.

Только когда она ушла, я смогла снять маску равнодушия. История леди Шеффилд казалась очень достоверной. Я помнила, как сильно Роберт желал сына, который унаследовал бы его имя. Он уже не был молод: ему должно было быть около сорока пяти. Если заводить семью, то следовало бы поторопиться с этим. Теперь у него был сын, и он отрекался от его матери. Это отречение было сделано ради меня. Я должна помнить об этом.

Я с нетерпением ждала Роберта, и, как только он появился, я поставила его перед узнанными фактами.

— Так значит, она приходила к тебе, — зарычал он. — Дура!

— Роберт, насколько все это правда?

— Я не женился на ней, — только и сказал он.

— Но ты подписал брачный контракт. Она говорит, были свидетели.

— Я обещал ей, что женюсь, — признался он, — но так и не женился. Ребенок, действительно, родился, и это мой ребенок. Он находится на попечении моего брата Уорвика и, когда подрастет, поступит в Оксфорд.

— Она сказала, что ты предложил ей за отказ от брака семьсот фунтов в год.

— Я предложил ей деньги за то, чтобы она молчала.

— Но если она — твоя жена, как мы можем пожениться?

— Я уже сказал, что она не жена мне.

— Только мать твоего сына.

— Роберт — мой сын. Чего ты ждала от меня? Чтобы я жил как монах?

— В самом деле… или продолжал танцевать с королевой, как всегда. Бедняга Роберт! Сколько же лет она тебя водит за нос?

— Много, но я положу конец этому. Мы с тобой поженимся, несмотря на все препятствия.

— Препятствия в виде королевы и твоей жены Дуглас?

— Перестань язвить, Леттис! Я сумею противостоять королеве. Что касается Дуглас Шеффилд, она обманывает сама себя. Говорю тебе — здесь не будет сложностей.

— Так значит, нам ничто не мешает пожениться?

— Ничто.

— Так чего же мы ждем?

— Пока не затихнут все эти сплетни и слухи о смерти Уолтера.

Я слишком хотела, чтобы меня уговорили, поэтому позволила уговорить себя в очередной раз.

Отношение королевы ко мне вызывало мое недоумение — знает ли она о слухах насчет меня и Роберта? В самые неожиданные моменты я чувствовала на себе ее вопрошающий взгляд. Этот взгляд мог означать и то, что она думала, как я переношу свое вдовство, как я веду себя, так как она принимало живейшее участие в проблемах всех своих родных.

— Робин весьма грустен, — говорила она мне. — Он — человек, очень преданный своей семье, и я уважаю это. Мне нравится глубина его скорбящих чувств. Как вы знаете, кузина, я особенно привязана к семейству Сидни. Я никогда не забуду, что для меня сделала Мэри и как она ухаживала за мной, после чего ее постигло ужасное последствие болезни.

— Ваше Величество всегда показывали особую любовь и доброту к Мэри.

— Я обязана ей, Леттис. А теперь ее постигла ужасная потеря: смерть старшей дочери. Бедная женщина! Амброзия умерла в феврале. Мэри была убита горем. Но ей в утешение остался ее дорогой мальчик — Филип. Редко встретишь столь благородного юношу, как Филип. Я скажу им, чтобы они прислали ко мне свою младшую — Мэри, названную в честь матери. Я подыщу ей место при дворе и впоследствии — хорошего мужа.

— Ей нет еще и четырнадцати, Мадам, я полагаю.

— Я знаю, но через год-два мы можем сосватать ее. Вот хотя бы Генри Герберт, теперь граф Пемброк. Я уже подумывала о жене для него. Думаю, он понравится семейству Сидни и дяде молодой леди, графу Лейстеру.

— Надеюсь, — поддакнула я.

Вскоре после этого разговора Мэри Сидни была при дворе. Она была красивой девушкой с янтарными волосами и овальным лицом. Все признавали ее сходство с братом, Филипом, который был одним из красивейших молодых людей при дворе. Он не обладал теми мужественностью, здоровьем и силой, которые отличают мужчин типа Роберта.

То был почти неземной тип красоты, и у юной Мэри Сидни во внешности сквозило то же самое. Не думаю, чтобы она не пользовалась успехом при дворе. Будет нетрудно найти ей мужа.

Королева очень любила и отличала Мэри, и думаю, это принесло утешение семье. По отношению ко мне Елизавета проявляла особое внимание, но я была в неведении — что именно кроется за ним. Часто она заговаривала при мне о графе Лейстере — иногда с насмешливым и ласковым выражением голоса, как будто она давала понять, что знает о его пороках, но от этого любит его не меньше. Я в то время прислуживала ей при спальне, то есть была наиболее близка к ее интимным проблемам, и она часто советовалась со мной, какой наряд ей надеть. Она любила, чтобы я доставала платья одно за другим и прикладывала к своей фигуре, дабы она могла составить о них представление.

— Ты — красивое существо, Леттис, — сказала она мне как-то. — Ты похожа на всех Болейнов.

Она задумалась, и я догадалась, что она вспоминает о своей матери.

— Ты, несомненно, выйдешь в свое время опять замуж, — сказала она в другой раз. — Но сейчас пока рано. А твое вдовство скоро перестанет тебя печалить, клянусь. — Я не отвечала, и она продолжила. — Сейчас очень модно белое на черном — или черное на белом. Как ты думаешь, это красиво?

— Для некоторых, Мадам. Не для всех.

— А мне это пойдет?

— Ваше Величество имеют такую прекрасную фигуру, что вам подойдет любое сочетание. Стоит только надеть платье, и оно на Вас расцветает само собой.

Не слишком ли грубая лесть? Ах, нет — ее фавориты и прихлебатели приучили ее к самым незамаскированным формам лести.

— Я хочу показать тебе носовые платки, что вышила для меня моя белошвейка. Достань-ка их. Смотри! Черное испанское кружево, отделанное венецианским золотым шитьем. Что ты думаешь по их поводу? Есть еще некоторые образцы кружев — вот льняное голландское, что лучше всего для некоторых целей, а вот отделанное черным шелком, а сверх того с серебряной нитью.

— Прекрасно, Мадам. — Я улыбнулась, обнажив свои белые зубы, которыми я гордилась. Она нахмурилась: ее зубы были совсем не хороши.

— Мастерица Твист работает очень хорошо, — сказала она. — Работы для нее хватит еще надолго. Я люблю, когда мне приносят ручную работу. Взгляни-ка на эти кружева — их сделала мои швея по шелку, миссис Монтэпо, и подарила мне их с большой гордостью. Ты только взгляни на эти изысканные бутоны и розы.

— И снова черное на белом, Мадам.

— Ты же сказала, что некоторым это идет. Ты видела рубашку, что преподнес мне Филип Сидни в этом новом году?

Я достала рубашку, как она мне приказала. Она была вышита белым шелком, с кружевом, отороченным серебряной и золотой нитью.

— Изысканно, — прошептала я.

— У меня было несколько чудесных новогодних подарков, — сказала она, — я тебе покажу мой самый любимый.

Любимый подарок был на ней. Это был золотой крест с пятью безупречными изумрудами и чудесными жемчугами.

— Это просто великолепно, Мадам.

Она поцеловала крест.

— Я его очень люблю. Он был подарен мне человеком, любовь которого для меня важнее, чем всех прочих.

Я кивнула, прекрасно понимая, о ком она говорит. Она шаловливо улыбнулась.

— Я предполагаю, что в это время он очень озабочен.

— Вы имеете в виду, Мадам…

— Робина… Лейстера.

— Чем же, Мадам?

— Он имел слишком большие амбиции. Всегда полагал себя будущим королем, ты же знаешь. Он унаследовал это от отца. Правда, иным я бы его не потерпела рядом. Мне нравится, когда человек себя ценит. Ты знаешь, как я его ценю, Леттис.

— Мне казалось, что да, Мадам.

— Так ты понимаешь меня?

Ее золотистые глаза были хитры и проницательны. К чему это она говорит? В моем мозгу проносились тучи мыслей, предостережений. Будь осторожна. Опасность рядом.

— Граф Лейстер, конечно, красивый мужчина, — отвечала я. — И мне известно, как и многим, что он и Ваше Величество были дружны с детства.

— Да, мне временами кажется, что он всегда был частью моей жизни. Если бы я решила выйти замуж, я выбрала бы его. Однажды я предложила его в мужья королеве Шотландской, ты знаешь. Она, глупышка, отвергла его. Но разве это не доказывает, что со своей стороны я всегда желала ему добра и процветания? Если бы этот брак тогда получился, из моего королевства исчез бы свет.

— У Вашего Величества при дворе есть много ярких молодых людей, кто мог бы его заменить.

Она внезапно больно меня ущипнула.

— Никто не сможет компенсировать мне Робина Дадли, и ты знаешь это.

Я молча склонилась перед ней.