— Я полагаю, ты намекаешь на то, что я питаю к ней страсть? — Джордан открыл ящик стола, запихнул туда коробку с шахматами и захлопнул его несколько сильнее, чем это было необходимо. — Я же говорил тебе, что не сплю с детьми, Грегор.
— В Кассане девушка шестнадцати лет считается женщиной.
— Девушки бывают разные. Марианне до этого состояния еще очень далеко.
— Не спорю. Она находится где-то между детством и взрослостью. Иногда в ней еще виден ребенок.
Джордан на мгновение представил себе. как Марианна сидит напротив него, устремив взгляд на шахматную доску, и расспрашивает его о Камбароне. Она не хотела, чтобы он заметил ее неуверенность и страх перед неизвестным, но не смогла удержаться от вопросов. Обычно она была такой сильной, что те моменты, когда в ней вдруг проглядывала слабость, особенно щемили душу.
— Она очень хорошо выглядит, правда? — Грегор сделал еще один большой глоток. — На щеках у нее нежный румянец, и она начала поправляться. Когда-нибудь она станет красивой женщиной.
—Да.
Сегодня в каюте было тепло, и Марианна закатала рукава белого платья, обнажив приятно округлившиеся руки. В последнее время в ее фигуре стала заметна некая хрупкая женственность, и волосы ее, хотя и были по-прежнему туго стянуты в длинную косу, сияли шелковистым блеском.
— Это уже не та худенькая чумазая девочка, которую мы подобрали в Таленке, — сказал Грегор.
Но огонек, светившийся в той девочке, был все таким же ярким. Джордан заметил на себе пристальный взгляд Грегора и постарался сделать равнодушное лицо.
— К чему ты клонишь? — Джордан посмотрел ему прямо в глаза. — Ты говоришь так, словно тебе хочется уложить ее ко мне в постель.
— Напротив, мой друг, именно этого я и пытаюсь избежать. Для вас обоих это было бы самым плохим вариантом.
— Тогда зачем ты на все лады расхваливаешь мне ее внешность, словно она рабыня, выставленная для продажи?
— Потому что ты все это уже заметил, но отказываешься признаться в этом самому себе. Это опасно. — Грегор мягко улыбнулся. — Тебя к ней влечет, но ты инстинктивно воздвигаешь между вами препятствия. А в один прекрасный день твое терпение лопнет, ты протянешь руки и возьмешь то, что хочешь. С каждым часом ты подходишь к этому все ближе.
— Глупости.
— Разве тебе не беспокойно спится каждую ночь?
— Милый мой Грегор, я не имел женщины с самого Кассана, а ты же знаешь, что я к этому не привык.
— А когда к тебе приходят сны, какая женщина лежит под тобой?
— Не знаю. У нее нет лица. Меня не лицо ее интересует. Ради Бога, Грегор, может, я и полон похоти, но это не значит, что я наброшусь на первую попавшуюся женщину.
— Марианна не первая попавшаяся. — Грегор говорил серьезно, даже печально. — Я хочу уберечь тебя от ошибки. Мужчин ты убиваешь без всяких угрызений совести, но, если ты причинишь зло этой девушке, на твою душу ляжет тяжкий грех.
— А если она тоже этого захочет?
Не понятно, откуда вдруг возникли эти вырвавшиеся у него слова. Джордан сразу же пожалел, что не прикусил себе язык: Грегор моментально ухватился за эту фразу.
— Вот видишь? — печально закивал он головой. — Может, ты этого не осознаешь, но желание живет в тебе. Я знаю, что ты умеешь заставить женщин хотеть тебя, но на этот раз ты не должен этого делать. Тебе не следует проводить с ней время в твоей каюте.
— Я не согласен. — Джордан прошел к буфету и налил себе виски. — Она с каждым днем все больше привыкает ко мне. У нее появляется уверенность в себе.
— Которую она потеряет, если ты…
— Я не буду с ней спать, — процедил сквозь зубы Джордан.
— Но ты не хочешь отказаться от тех часов, которые проводишь в ее обществе. А ты не подумал, что это свидетельствует о чем-то еще более опасном для тебя?
— Боже правый, еще один вариант?
— Привязанность, — мягко проговорил Грегор. — Ты ею восхищаешься, а где восхищение, там вскоре появляется и симпатия.
— Я восхищаюсь умом и военным гением Наполеона, но это не мешает мне желать ему скорейшей гибели.
— Это не одно и то же.
— Уверяю тебя, Грегор, — он повернулся, бесшабашно поднимая рюмку, — из двух вариантов я обязательно выберу первый.
— Не выбирай ни одного из них, и тебе самому будет гораздо лучше. — Грегор поднялся и направился к двери. — Увидимся за обедом. Подумай над тем, что я тебе сказал.
— Если я этого не сделаю, ты наверняка будешь снова и снова повторять свои нравоучения, — сухо отозвался Джордан.
— Можешь не сомневаться, так оно и будет. — Грегор через плечо ухмыльнулся. — Но не думаю, чтобы мне понадобилось это делать. Ты человек жесткий, но намеренно никогда не причинишь вред беспомощному. Мне только надо было показать тебе, в каком направлении ты движешься.
Когда за Грегором захлопнулась дверь, Джордан осушил свою рюмку и поставил ее на стол. Это полнейшая чепуха. Он будет делать то, что считает нужным.
Ему вовсе не хочется этой девочки.
И он вовсе к ней не привязался.
И уж, конечно, ничто не в силах помешать ему добиться главного — Джедалара.
К черту варианты Грегора.
Он на секунду замер, готовясь погрузиться в нее.
Еще секунду — и он будет там, в тесном шелке ее лона, и этому мучительному желанию придет конец.
Ее голубые глаза открылись: смелые, яркие, полные желания.
Странно, раньше он не замечал ее глаз…
Боже!
Он проснулся, возбужденный, напрягшийся, полный болезненного желания, и лежал в темноте, тяжело дыша и стараясь прийти в себя.
Встав, он подошел к иллюминатору и распахнул его, впустив холодный ночной воздух. Господь свидетель, ему не помешает охладиться.
Марианна.
Марианна оторвала взгляд от шахматной доски.
— Почему вы так на меня смотрите?
— Как я на тебя смотрел? Она нахмурилась:
— Странно. Вы злитесь, что я сегодня вас обыгрываю?
— Я не люблю проигрышей, — бесстрастно ответил он.
Она дотронулась пальцами до своей щеки:
— У меня на лице пятно?
Он придирчиво искал изъяны, недостатки — и нашел их немало. Черты у нее были тонкие, но не Классические: глаза слишком смелые, губы красивой формы, но слишком редко ему улыбаются.
Да и вообще она почти ребенок, черт побери!
Он вовсе не хочет испытывать страсть к этой юной девушке, совсем неопытной, считающей, что на жизнь можно смотреть сквозь разноцветное стекло витражей. Он вовсе не собирается спать с девочкой, которая обыгрывает его в шахматы и заставляет улыбаться своему поражению.
— У нас у всех есть пятна. — Он посмотрел на ее пальцы, теребившие ферзя. — Что у тебя на ладони?
— Что? А, шрам. Вы наверняка видели его и раньше.
— Не видел. — Он взял ее кисть и повернул ладонью вверх. Там оказалось немало шрамов. Он прикоснулся к тому, что шел по самому центру ладони. — 11орез, должно быть, был очень глубокий.
— Я работаю со стеклом. Это требует осторожности а за неловкость приходится платить. Я задумалась, и лист стекла соскользнул у меня со стола. Надо было поймать его, чтобы он не упал на пол и не разбился.
Его вдруг охватил гнев. Шрам был очень старый, так что этот случай произошел, когда она была еще совсем маленькая. Почему за ней не присматривали, почему о ней не позаботились?
— Оно могло перерезать тебе руку пополам.
Я имею дело со стеклом, — повторила она. Этот случай послужил мне хорошим уроком. Больше я никогда не отвлекалась во время работы.
Он нежно водил пальцем по шраму, чувствуя, как под ним бьется ее пульс.
Марианна с трудом сглотнула.
— Не надо этого делать. У меня от этого… ужасно странное чувство.
— Боль?
— Не совсем.
Для него это была боль — и она росла с каждой секундой. Ребенок не ответил бы ему так, как она. Она женщина — и поэтому может считаться добычей в той охоте, которую он так хорошо знает.
Господи, он ищет оправдания, чтобы ее обольстить!
Уронив ее руку, он резко встал.
— В каюте очень душно. Мы закончим партию завтра.
Она изумленно посмотрела на него:
— Здесь ни капельки не душно.
— Не просто душно — здесь нечем дышать. Мне надо пройтись по палубе. — Джордан направился к двери. — Увидимся за ужином.
Грегор прав. Если он будет держаться подальше от Марианны, эта нелепая страсть исчезнет сама собой. Все дело в том, что он с детства привык потакать своим капризам. Вот и сейчас Джордан поймал себя на мысли, что инстинктивно ищет в девушке такие качества, которые послужат ему предлогом, чтобы переспать с ней.
— У тебя довольно взволнованный вид, — заметил Грегор, подстраиваясь к его стремительным шагам. — Как Марианна?
— Не рыдает нагая на моей постели.
— Значит, мы вовремя поговорили. — Грегор явно успокоился: складки на его лбу расправились. — Наверное, ты очень хорошо себя вел. Ты всегда при этом страшно злишься. — Ты думал, если поговорить об этом открыто, проблема будет решена?
— Нет, я знал, что, когда ты поймешь, какие чувства тобой движут, ты будешь колебаться. Это было опасно — но другой вариант был еще опаснее.
Джордан криво усмехнулся:
— Потому что ты знаешь, что инстинкт велит мне разрушать?
— Нет, как раз инстинкты у тебя в полном порядке, но ты привык только брать, ничего не давая взамен. Менять привычки очень нелегко. — Он хлопнул Джордана по плечу. — Но с каждым годом твой характер меняется к лучшему.
— Спасибо, — иронично отозвался тот. — Только на этот раз не удивляйся, если привычка победит.
— Очень удивлюсь, — серьезно ответил Грегор. — И буду сильно разочарован.
Джордан посмотрел на него с досадой, раздражением и нежностью. Этот сукин сын знает, чем его пронять. Если что-то и способно остановить Джордана, так это боязнь лишиться уважения друга. Джордан улыбнулся:
"Мой возлюбленный негодяй" отзывы
Отзывы читателей о книге "Мой возлюбленный негодяй". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Мой возлюбленный негодяй" друзьям в соцсетях.