Наполеон. Вот кто мог бы помочь ему в осуществлении грандиозных планов, но император не даст Неброву ни Кассана, ни Монтавии, если тот не предложит ему что-то взамен. Что-то, что имело бы не меньшую ценность.

Джедалар.

* * *

Марианна переставила коня.

— Почему вы оказались в Кассане?

Подняв глаза, Джордан улыбнулся:

— Потому что хотел там оказаться.

— Вы то же самое говорили про Монтавию.

— Извини, что я повторяюсь. Правда часто звучит неоригинально. Грегор подтвердит, что ложь требует больших творческих усилий.

— Какой он?

— Кассан?

— Именно о нем мы и говорили, — нетерпеливо ответила она.

— Насколько я помню, мы не говорили. Ты задавала вопросы. — Джордан передвинул ферзя. — Почему ты вдруг так заинтересовалась Кассаном?

— В Монтавии всем любопытно узнать о Кассане. — Марианна внимательно посмотрела на расположение фигур. Похоже, ее ждут трудности, — Потому что никто о нем ничего не знает.

— Что весьма устраивает обитателей Кассана. Они предпочитают скрываться от мира и жить в уединении.

— Не могу поверить, что это правда. Если его обитатели хоть немного похожи на Грегора, они не могут предпочитать уединение.

— Но на Грегора никто не похож. Он уникален. То же самое можно было сказать и о человеке, который сидел сейчас напротив нее за шахматной доской, решила про себя Марианна. В течение последних двух недель она наблюдала за ним — и пришла к выводу, что характер его так же сложен, как узор Окна в Поднебесье. Этот человек, казалось, соткан из противоречий: то скрытный, молчаливый и даже опасный, то искрящийся весельем, остроумный и обаятельный. С ней он держался неизменно дружелюбно, делая вид, что не замечает ее настороженности. Марианна не считала себя знатоком человеческих душ: ее семья вела довольно замкнутый образ жизни, и сама Марианна видела не так уж много новых людей, и все же она готова была поклясться, что второго Джордана Дрейкена не найти на всем белом свете.

— Вы по-настоящему любите Грегора, да?

— Конечно. Я его очень люблю, — просто сказал он. — Тебе пора было бы понять, что другого он и не потерпел бы. Видит Бог, было время, когда я старался не подпускать его к себе, но потом понял, что лучше друга, чем Грегор, мне не найти.

— А что вам мешало подружиться с ним с самого начала?

— Знаешь, в чем-то мы с тобой очень похожи. — Он встретился с ней взглядом. — Мы оба не хотим, чтобы кто-то или что-то заняло слишком много места в нашем сердце, боясь, что у нас это отнимут.

— Я на вас не похожа.

По крайней мере, она не была на него похожа до того, как потеряла все, что любила, вдруг поняла она — и эта мысль уколола ее острой болью. До той страшной ночи она была такой же открытой и доверчивой, как Алекс.

— Ты собираешься делать ход или так и будешь сидеть до самого Саутвика?

Марианна подняла взгляд и увидела, что Джордан наблюдает за него. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным, но почему-то ей показалось, что он почувствовал ее состояние и пытается отвлечь от мрачных мыслей.

— Где находится Саутвик? Я думала, мы едем в Лондон.

— Я говорил «в Англию». Там не только один город знаешь ли. Саутвик ближе всего к Камбарону — всего полдня езды.

— Езды? — настороженно переспросила она. Ей вовсе не хотелось бы повторять то путешествие в Домаджо, когда она оказалась в такой опасной близости к этому человеку. Он ответил:

— Мы найдем для вас с Алексом две спокойные лошадки и поедем медленно.

— Очень медленно, — подчеркнула она.

— Тебе пора было бы убедиться в том, что я могу быть терпеливым. — Его глаза озорно блеснули. — Например, я ни слова не говоря сидел и ждал, пока ты попробуешь выбраться из ловушки, которую я тебе устроил. Я ждал целых десять минут.

— Это вовсе не ловушка. — Она снова посмотрела на доску. — А если даже и да, то выход обычно находится.

— Так найди.

Она это и пыталась сделать, но боялась, что ее попытки окажутся бесплодными.

— Грегор говорит, что монархи Кассана зовутся «воран».

— Это правда. — Он откинулся на спинку кресла. — А почему Кассан тебя интересует больше, чем то место, где ты будешь жить? За эти две недели ты не задала ни одного вопроса о Камбароне.

— Я и так все скоро узнаю.

— И к тому же Кассан очень-очень далеко, а Камбарон уже на горизонте и немного тебя пугает.

Это было правдой. Марианна не думала, что ее мысли настолько очевидны. Она постаралась равнодушно пожать плечами.

— Я уверена, что привыкну.

— Я тоже в этом уверен, — спокойно проговорил он. — Когда ты решила ехать со мной, я пообещал вам с Алексом безопасность. Ты думаешь, я брошу тебя в темницу?

— А там есть темница?

Он криво улыбнулся:

— Очень маленькая. Мы ею почти никогда не пользуемся.

— Темница… Значит, это замок, да?

— Можешь считать, что так.

— Я никогда не бывала в замке. На окраинах Самды был один, но я… — Она неуверенно договорила: — … Я никогда не знала ничего, кроме нашего домика.

— Замок и есть дом, только комнат в нем побольше.

— Это смешно. Вам не надо успокаивать меня баснями. — Марианна переставила ферзя. — Пусть я и не знаю вашего великолепного замка, нет оснований думать, что…

— Шах и мат.

Она сделала ошибку, и он моментально ею воспользовался. Она нахмурилась:

— Вы меня нарочно отвлекли.

Он хохотнул:

— Ты уже два хода назад знала, что проиграешь.

Она упрямо вздернула подбородок:

— У меня был шанс выиграть.

— Только изменив правила игры.

— Это неправда. Я могла бы… — Но ей ничего не приходило в голову, и наконец, неохотно улыбнувшись, она призналась: — Я ненавижу проигрывать.

— Я это уже неоднократно замечал.

— Не так уж часто. У нас силы равные, и я выигрывала не меньше… Почему вы так на меня смотрите?

— Ты мне улыбаешься. Я первый раз вижу, чтобы ты улыбалась кому-то, кроме Алекса и Грегора. — Видя как ее улыбка мгновенно исчезла, он с сожалением покачал головой. — Ах, она погасла. Очень жаль.

Марианна отодвинула от стола кресло и встала.

— Мне надо посмотреть, что делает Алекс.

— Ну конечно, убегай. — Он встал и любезно поклонился ей. — Появились признаки того, что ты смягчаешься. Если ты останешься, можешь случайно снова мне улыбнуться.

— Маловероятно. — Она пошла к двери. — Это явно было вызвано потрясением от проигрыша, а я не имею намерения проиграть еще раз.

* * *

Она терпеть не может, чтобы за ним оставалось последнее слово, подумал Джордан.

Улыбка задержалась на его губах, пока он складывал обратно в кожаную коробку резные шахматные фигуры. Как часто, уходя, она бросала какую-нибудь ехидную реплику, желая уколоть его напоследок. В последнее время он ловил себя на том, что предвкушает этот момент, словно учитель фехтования — выпад любимого ученика.

— Марианна мне сказала, что ты сегодня выиграл, — проговорил Грегор, неспешно входя в каюту. — Это должно привести тебя в доброе расположение духа. В последнее время победы доставались тебе нечасто.

— Как мило с твоей стороны мне об этом напомнить. — Джордан снова откинулся на спинку кресла. — Ты хорошо провел день?

— О да. Наш суровый капитан учит Алекса управлять судном. — Грегор ухмыльнулся. — Брайтуэйт просто тает перед мальчишкой. Приятно видеть, что этот сухарь способен на человеческие чувства. — Подойдя к буфету, он налил себе рюмку виски и осушил одним глотком. — А! Хорошо!

— Я рад, что тебе это доставило удовольствие. Ты сознаешь, что серьезно уменьшил мои запасы за это плаванье?

Грегор получал бесконечное удовольствие от всех телесных радостей, но Джордан никогда не видел его пьяным. Казалось, он хранит алкоголь в каких-то таинственных частях своего гигантского тела, пока его действие не рассосется.

— Это все влажность. — Грегор снова наполнил свою рюмку. — Холод — это еще ничего, но я ненавижу сочетание холода и влажности.

И еще одну рюмку.

— Поскольку мы уже вошли в Средиземное море, то здесь больше не холодно, — насмешливо заметил Джордан.

— Ну, сочетание влажности н жары я тоже ненавижу. — Грегор уселся, вытянув перед собой ноги. — Алексу не терпится попасть в Камбарон. Он просто засыпал меня вопросами.

— Его сестра не разделяет этого нетерпения.

— Она боится?

— Нет! — быстро возразил Джордан.

— Ты отмел это обвинение так же стремительно, как это сделала бы она. — Грегор хитро улыбнулся. — Ты начинаешь говорить как гордый отец.

— Что за отвратительная мысль! И совершенно неправильная. Это с тобой она чувствует себя свободно.

— Тебя это задевает? Ты говорил мне, что хочешь видеть ее неуверенной в себе и незащищенной. Согласись, что непринужденность и неуверенность не одно и тo же.

— Меня ничуть не тревожит ее отношение ко мне. Грегор отпил большой глоток виски.

— В самом деле? И все же, если ты хочешь, чтобы она тебя боялась, нельзя разрешать ей так часто выигрывать.

— Ты прекрасно знаешь, что я ей не поддаюсь. Она прекрасно играет.

— О! А я решил, что это хитроумная уловка, чтобы она почувствовала себя рядом с тобой в безопасности, и тогда ты вдруг — раз! — и набросишься на нее. — Он добродушно улыбнулся. — Очень рад, что это не так. Как может девушка бояться человека, который не только регулярно ей проигрывает, но и гордится этим?

— Я не горжусь тем, что проигрываю. Мне это чрезвычайно неприятно.

— Но ты гордишься ею, — мягко проговорил Грегор. — Я наблюдал за вами и нахожу это очень любопытным.

— Чушь, — отрезал Джордан. — Я же сказал тебе: я не питаю к девушке отцовских чувств.

— Тогда надо задуматься над другим вариантом.

— И другого варианта тоже нет.

— Если ты над этим не задумывался, откуда у тебя такая уверенность?