— Ты что, Саш? Какая мы пара? — воспротивилась, было, Женя, но тут подоспела Люба.

— Трудно тебе, что ли? Всего-то и нужно станцевать вальс. Ты же умеешь!

— А ты не умеешь?

— Я не так. Иди, давай! — Она принялась толкать Женю в спину по направлению к ди-джею.

— Бред какой-то, — бормотала та.

Однако ей не хотелось расстраивать Санька — он смотрел на нее с такой мольбой и надеждой. Они протанцевали вальс, получили обещанную бутылку, которую тут же распили на троих. Женя почувствовала, что ноги больше не держат ее.

«Нет, так нельзя, — приказала она самой себе. — Я же хотела пригласить Женьку. Кстати, где он там?»

Женя глянула туда, где еще десять минут назад находился Карцев, но его место уже было занято другим. Она еще поискала его глазами, но он бесследно исчез, точно сквозь землю провалился. Женя ощутила, как на нее наваливается усталость и тоска. Санек и Люба тоже куда-то делись, она стояла одна посреди зала, ослепленная прожекторами и оглушенная ревом колонок. Ей захотелось немедленно уйти, очутиться в темноте и тишине, а главное, в одиночестве. Женя медленно, нетвердо ступая, побрела к выходу. У самых дверей ее догнала Люба.

— Ты куда?

— Пойду отдохну. Я, кажется, перебрала лишку.

— Пошли лучше к Насте. Она в Москве книжку купила офигенную, «Оракул» называется. Предсказания на все случаи жизни, сбываются на сто процентов. Туда все девчонки сейчас придут гадать.

— Любка, я лучше спать лягу. У меня голова кружится.

— Перестань! Я тоже устала не меньше тебя. Нельзя же в новогоднюю ночь дрыхнуть, как сурок. Идем!

Люба повлекла Женю за собой. Та хотела спросить, куда делся Санек, но потом решила, что лучше промолчит: делся и делся, ей же от этого легче, меньше проблем.

В Настином номере уже сидело человек семь девчонок, все полупьяные, разгоряченные, с блестящими, шальными глазами. Вещую книгу Настя держала в руках — это был маленький томик в твердом черном переплете. На обложке золотым тиснением шла надпись старославянскими буквами «Оракулъ».

— В очередь, девчонки, — потребовала маленькая конопатая Марина Звягина. — Будете за мной.

— Ладно. — Люба кивнула, устраиваясь на краю одной из кроватей. — А первый кто?

— Нинка. Мы уже начинаем. — Настя зачем-то потрясла книгу, будто в ней затерялись деньги, и произнесла, обращаясь к худенькой востроносой Нине Завьяловой. — Загадывай страницу.

Нинка наморщила маленький лобик.

— Пятьдесят пятая.

Настя деловито перелистала том.

— Так. Вот оно. «В будущем году вы добьетесь успехов в важном для себя деле. Вам будет сопутствовать успех в соревнованиях».

Нинка охнула и залилась свекольным румянцем. Остальные потрясенно молчали. Все знали, что она учится на модельера, мечтает открыть собственное агентство и недавно послала несколько своих работ на всероссийский конкурс.

— Ой, девочки, неужели сбудется? — прошептала счастливая Нинка прижимая к обеим щекам ладони.

— Сбудется, не сомневайся, — авторитетно заявила Настя. — Кто дальше?

— Я, — отозвалась Ника Пархоменко.

— Страница.

— Десять.

— «Не знакомьтесь на улице и опасайтесь шатенов с карими глазами. В остальном год ровный, без особенных взлетов и падений». Следующий!

Женя слушала, и ей становилось смешно. Неужели девчонки верят этой ерунде? Бывает, конечно, что предсказания попадают в точку, но ведь ежу ясно, что это чистая случайность. Постепенно она задумалась о своем, отключилась и очнулась, лишь когда Люба ткнула ее кулаком в бок.

— Давай, твоя очередь.

— Называй страницу, — велела Настя.

— Семнадцать, — нехотя произнесла Женя.

— Ух ты! — Настя многозначительно улыбнулась и подняла вверх указательный палец. — Это стоит послушать. «Вас ожидает в новом году очень страстная и такая же сложная любовь. Не бойтесь преград на своем пути, у вас есть силы, чтобы их преодолеть».

— Классно! — завистливо проговорила Маринка.

— Женька, это, безусловно, Санек, — хихикнула Ника.

— Точно, Санек, — подтвердила Оля Мищенко. — Он и так с тебя глаз не сводит.

Девчонки весело загалдели. Женя вдруг ощутила странное беспокойство и даже тревогу. Во рту пересохло, в висках гулко запульсировала кровь. Она резко поднялась с кровати.

— Уходишь? — пробормотала Люба, скосив глаза на вожделенную книгу. — Подожди меня. Я сейчас, только попробую еще разок.

Женя, ни слова не говоря, пошла к порогу, толкнула дверь и очутилась в темном коридоре. Сердце у нее в груди продолжала учащенно биться, словно после быстрого бега. Она сама не понимала, что ее так взволновало. Неужели глупое пророчество «Оракула»? Да ведь это просто чепуха — откуда у нее с Саньком может случиться любовь, если он ей до лампочки? Или… или это не Санек?

Женя, затаив дыхание, сделала несколько шагов в темноту. Почему-то ей вспомнилось, как когда-то давно они с двоюродной сестрой Катькой гадали в деревне у бабки. Катьке было тринадцать, Жене девять. Сестра заставила ее распустить волосы, сама тоже расплела роскошную пепельную косу, налила в блюдце воды, кинула туда простенькое мельхиоровое колечко, рядом положила зеркальце. Потом они обе, обмирая от ужаса и восторга, глядели в зеркальце и шепотом повторяли: «Мой ряженый, мой суженый, приди ко мне, поужинаем». В соседней комнате мирно похрапывала бабка.

Женя нащупала на пальце тонкое серебряное кольцо, подаренное отцом на ее пятнадцатилетие. Губы ее сами собой зашевелились, произнося заветные слова. «Мой суженый, мой ряженый…» — тихо приговаривала она и все шла, шла вперед, бесшумно ступая во тьме.

Коридор завернул направо. Черным блеском сверкнуло окно. Женя застыла на месте, напряженно глядя перед собой. Там, у окна, кто-то стоял. На фоне стекла отчетливо вырисовывался силуэт, весь точно созданный из острых углов. Профиль со слегка выступающим, упрямым подбородком, знакомо спадающая на лоб челка. Это был Карцев! Это точно был он, и никто иной!

Женя судорожно сглотнула вставший поперек горла ком. Она не знала, как быть. Карцев явно увидел ее. Улизнуть от него обратно за поворот — глупо. Подойти и заговорить — еще глупей. Вдруг он подумает, что она нарочно разыскивала его?

Женя решила: будь, что будет.

— Привет, — проговорила она негромко, стараясь, чтобы голос звучал как можно более ровно и спокойно.

— Привет, — ответил Карцев.

— Ты что тут делаешь?

— Стою. Башка гудит от этого грохота.

Она поняла, что он имеет в виду музыку, до сих пор доносящуюся снизу из зала.

— А ты что делаешь? — спросил Карцев.

— Ничего. Просто гуляю. Везде духота, а здесь ничего, свежо. — Женя слегка поколебалась и подошла поближе к окну.

Карцев смотрел на нее, как всегда, внимательно и серьезно. Она видела, как блестят в темноте его глаза. Наверное, у нее самой они блестели так же.

— Новый год, — тихо сказала Женя.

— Новый год, — эхом отозвался Карцев. Помолчал немного, потом спросил другим, более живым тоном. — Ты желание-то загадала?

— Какое желание?

— Интересное дело! Ты что, не знаешь, когда бьют куранты, нужно загадывать желание. Тогда потом оно сбывается. Иногда.

Она не увидела, а скорей почувствовала, что он улыбается.

— Да, конечно, я загадала желание. Только это секрет. — Она врала. Никакого желания она не загадывала, просто не успела. Все время была занята тем, что разыскивала его в зале. А он убежал!

Карцев пожал плечами.

— Я не претендую на чужие секреты.

Они еще помолчали, глядя друг на друга в упор.

— А ты сам загадал желание? — наконец спросила Женя.

— Загадал.

— Тоже секрет?

— Зачем? — Он подтянулся и уселся на подоконнике. — Могу сказать.

— Скажи, — почти шепотом попросила Женя.

Карцев чуть наклонился к ней так, что их лбы на секунду соприкоснулись.

— Чтобы одна красивая девушка хотя бы иногда смотрела в мою сторону.

Она снова ощутила, как перехватывает дыхание. Изо всех сил заставила себя улыбнуться.

— Девушка? Вот как? Ты, оказывается, интересуешься девушками?

— А ты думала, нет? — в тон ей произнес он.

— Да нет, просто… — Женя развела руками. — Ты как-то все время один. Вот я и… — Не договорив, она деланно рассмеялась.

— Я интересуюсь девушками, — отчетливо сказал Карцев ей в лицо.

— И кто же эта счастливица?

— Угадай с трех раз.

Женя снова нервно хихикнула.

— Неужто, Любка?

— Еще чего! — сердито проговорил Карцев. — Нужна мне эта торпеда.

— Кто же тогда? — Их лица уже были настолько близко друг к другу, что черты стали расплываться, таять. Остались только глаза, магически бездонные, черные от расширенных зрачков.

— Кто?

— Ты. — Женька спрыгнул с подоконника и оказался почти одного роста с Женей, лишь капельку выше.

Она потерянно молчала. Ей вдруг стало до боли очевидно, как она ждала этих самых слов — ждала мучительно и долго, целых три месяца, ждала, когда сидела в библиотеке, за компьютером, даже во сне. Так не ждут, когда кто-то просто нравится.

Жене захотелось плакать. Или смеяться. Короче, что-нибудь сделать, как-то выразить те эмоции, которые переполняли ее.

— Почему ты молчал? — прерывающимся голосом спросила она. — Почему, Жень?

— А что я должен был делать? Ты ведь с этим… с Крашевниковым. У вас роман?

— Нет. Нет! С чего ты взял?

— Все говорят.

— Разве ты слушаешь, что говорят другие?

— Иногда. — Он усмехнулся.

— Ты придурок. — Женя осторожно коснулась его ладони. — Полный. Неужели ты ничего не видел? Не замечал?

— Не знаю. Может быть. Ты… слишком крутая для меня.