Эмили тоже рассмеялась.

А мужчины в это время чем заняты? Прячутся по углам?

Вроде того, — улыбнулась Каролин. — Дэвид вдруг вспомнил, что лошадям надо срочно устроить медосмотр. Попробуйте угадать, на какой день он пригласил ветеринара?

И правда, с тех пор, как только началась предпраздничная суматоха, мужчины являлись только на обед и ужин, а все остальное время пропадали неизвестно где.

Поначалу Эмили удивляло, что Каролин так много на себя взваливает. Жена богатого человека, она могла бы вообще ничего не делать. Но Каролин любила людей и, искренне озабоченная проблемами работников и их семей, всегда стремилась им помочь. Эмили, придя ей на выручку, ездила на благотворительный базар, моталась в город за воздушными шариками и прочими украшениями, отвечала на письма и телефонные звонки.

Первый раз в жизни она занималась чем-то, никак не связанным со съемками кино. И, как ни странно, ей это нравилось. Она была искренне благодарна Каролин за то, что та помогла ей открыть в себе эти новые и даже отчасти неожиданные качества.

В день праздника Эмили рано спустилась в кухню, чтобы приступить к последним приготовлениям. Там-то ее и застала Каролин.

Дорогая, вам обязательно надо на это взглянуть. Пойдемте, — проговорила она с улыбкой.

Слегка озадаченная, Эмили последовала за Каролин в холл, где с очумелым видом носился Вонг, весь обвешанный разноцветными ленточками и полосками гофрированной бумаги.

О нет! — Эмили не могла удержаться от смеха. — Где он все это достал?

Каролин заглянула под стол.

Там коробка, куда сложили остатки гирлянд. Он, наверное… Что это у него? Эмми, а это случайно не?..

Ой… мышь! Надо поймать ее, пока не пришли детишки. Вонг, ах ты поганец! Я же тебе говорила: не тащи их в дом. Играй с ними на улице. Держите его, Каролин, а то он сейчас удерет!


Эмили волновалась ужасно: она совершенно не умела обращаться с детьми. Но все получилось как нельзя лучше. Актерский талант очень ей пригодился. Она на ходу выдумывала всякие смешные истории, изобретала забавные игры. Никогда раньше ей не доводилось выступать перед более благодарной публикой. Пока она разыгрывала в лицах сказку, детишки — от трех до восьми лет — сидели, затаив дыхание и широко раскрыв глаза. А когда Эмили отнесла последнего малыша, уже засыпавшего на руках, к машине его мамы, стало по-настоящему жалко, что праздник закончился. Но домашние продолжали веселиться вовсю. Никто не хотел расходиться.

Тони во время этого веселья даже успел переговорить с Диком Джиллардом о делах и, практически получив согласие, похоже, не торопился подписывать контракт.

Через несколько дней он свозил Эмили в уютный загородный ресторанчик, где они провели чудесный вечер с ужином и танцами. Тони был мил и донельзя предупредителен. А вечером, когда они возвратились домой, нежно поцеловал ее у дверей спальни и преспокойно ушел к себе.

В ту ночь Эмили долго не могла заснуть. Сначала выдумывала самые мучительные способы казни Энтони Рея, а потом долго боролась с собой, чтобы не вскочить и не броситься к нему в объятия. Ее тело хотело Тони, а сердце стремилось к любви.

Хотя какая любовь? Он любит другую, но, конечно, скрывает свои чувства и ведет себя так, будто компания Эмили его вполне устраивает. Но иногда, украдкой взглянув на него, она подмечала, что он смотрит на нее так, будто видит кого-то другого, а в его глазах застывало какое-то странное, испытующее выражение…

Время шло. Ничего не менялось. Тони и Эмили по-прежнему таили в себе чувства, в которых ни он, ни она не решались признаться открыто. А потом что-то произошло. Эмили только потом догадалась, что именно этот случай и стал поворотной точкой в их отношениях. И приблизил ее к пониманию самой себя.

Собственно, ничего страшного — просто была гроза. Летом часто бывают грозы…

Весь день Эмили испытывала какое-то странное напряжение, была взвинчена и раздражительна— безотчетно ждала чего-то страшного. Вечером она рано ушла к себе, приняла душ, высушила волосы и накрасила ногти. Потом полчаса поболтала с Вонгом, пока тот не запросился гулять. Оставшись одна, Эмили принялась нервно грызть ногти, чем испортила себе весь маникюр, взяла книгу — какой-то мистический романчик в мягкой обложке, трижды перечитала первую главу, но так и не сообразила, о чем идет речь.

Гроза разразилась ближе к полуночи. Эмили забралась в постель, укрылась с головой и попыталась унять дрожь во всем теле. Она погасила лампу и лежала, прислушиваясь к тому, как дождь барабанит в окно.

Только один человек знал о ее ужасе перед грозой и никогда не смеялся над этой слабостью, никогда не дразнил. Эмили всегда удивляло, как это Тони, который, похоже, вообще ничего не боится, относился с таким пониманием к ее дурацким страхам. И мало того: когда рядом был он, страх отступал.

И сейчас Эмили очень хотелось пойти, нет, броситься к Тони. Забраться под одеяло, уткнуться ему в плечо… Он был так нужен ей. Очень нужен! Просто для того, чтобы успокоить ее, помочь преодолеть этот кошмар… Но она не могла побежать к нему. Из-за гордости. Глупо, конечно… тем более что с каждой минутой потребность быть рядом с Тони становилась все настойчивее и сильнее.

Гром гремел снова и снова, а молнии вспарывали темноту подобно сверкающему лезвию. Эмили съежилась и застонала. О Боже! Тони так близко, а искушение так велико…

— Эмми!

Она огляделась, охваченная настоящим ужасом. Ей показалось, что это гроза тихонько зовет из ночи. Но тут сверкнула молния, и Эмили увидела Тони. Он стоял у кровати, будто омытый сияющей вспышкой, и темные глаза блеснули огоньками, как глаза дикой кошки. Он был похож на древнего языческого бога, рожденного разбушевавшейся стихией.

Снова сверкнула молния, и Эмили увидела, что Тони улыбается. Ласково и ободряюще. Грозное божество исчезло, уступив место человеку, с которым ей было всегда хорошо и спокойно.

Хочешь, я побуду с тобой? — спросил он и добавил, заметив ее нерешительность: — Просто побуду рядом, малыш. Я не буду к тебе приставать.

Она молча откинула одеяло, он лег и обнял ее.

Эмили прижалась к Тони, думая, что все равно не прогнала бы его сейчас, даже если бы он и стал приставать.

Тони ласково поглаживал ее по спине, а когда Эмили вздрагивала при каждом ударе грома, тихонько шептал слова ободрения.

В общем ты очень сильная, — говорил он, — но иногда бываешь такая робкая, неуверенная… Я видел, как ты лихо обращаешься с самодовольными примадоннами и задерганными продюсерами. Это просто потрясающе! Одна твоя улыбка — и ты вертишь ими как хочешь. А как ты отбрила тех газетчиков… Любо-дорого было смотреть. И вдруг какая-то гроза. Чего ты боишься, малыш?

Я… я не знаю, — пробормотала Эмили. — Молнии… грохот. Мне страшно.

А ты всегда боялась грозы? С самого детства?

Да… нет. — Она задумалась, хмуря лоб. — В детстве я любила грозу.

Он долго молчал, а потом спросил:

Твои родители погибли, когда ты была совсем маленькой?

Да.

Как это случилось?

Эмили так озадачил его вопрос, что она даже забыла про грозу.

Они… они разбились на машине, — проговорила она с усилием.

Пожалуйста, расскажи мне.

Эмили нервно заерзала.

А чего тут рассказывать? Они ехали на машине. Машина разбилась. Вот и все собственно.

Он легонько провел губами ей по виску и прошептал:

В тот день была гроза, да?

Эмили невольно вздрогнула. Ее как будто опять унесло в ту далекую ужасную ночь, когда погибли родители.

Да, — прошептала она, закрыв глаза.

А ты не ехала в той машине?

Нет… Я в тот день ночевала у подружки.

Опять прогремел гром, и Эмили затрясло мелкой дрожью. Она никому не рассказывала об этом, но тут ее прорвало и она уже не в силах была остановиться:

Меня разбудила гроза. Я лежала в постели и слушала, как гремит гром. А потом открылась дверь, и вошла мама моей подружки, и… и сказала мне, что случилось. Я помню. Она все говорила: ты поплачь, в этом нет ничего стыдного. Но я не могла. Не могла заплакать. Это было как страшный сон, как ночной кошмар. Я твердила себе: сейчас проснусь и все будет хорошо… Но я не проснулась.

Тони обнял ее еще крепче.

И с тех пор ты боишься грозы.

И правда. Почему она не понимала этого раньше?! Родители погибли во время грозы, и у нее, десятилетней девочки, два этих события в подсознании сплелись воедино. Так просто!

Мне и в голову не приходило…

Она умолкла на полуслове. Интересно, какие еще безотчетные страхи достались ей от «беззаботного детства»? Не отсюда ли ее болезненное стремление к независимости? А нежелание довериться кому-то другому, упорное стремление полагаться лишь на саму себя? Страх перед замужеством? У Эмили появилось такое чувство, что отыщи она ответ хотя бы на один из этих вопросов, все остальное прояснится само собой. Вот только, где его взять, ответ? Он вроде бы здесь, совсем рядом, надо лишь сосредоточиться, найти какую-нибудь зацепку… но нет…

Тони улыбнулся и легонько щелкнул ее по носу.

Ты уже не дрожишь.

— Слушай, а точно, — искренне изумилась Эмили. Переживая свое открытие — это новое знание о себе, — она и сама не заметила, как перестала дрожать. — Тебе надо открыть частную практику. Из тебя получился бы замечательный психоаналитик, — улыбнулась она.

— Видишь, каким я буду полезным мужем? Эмили собралась было ответить, но тут вся комната содрогнулась от очередного раската грома. И женщина не сразу поняла, что случилось, а когда немного пришла в себя, то оказалось, что она лежит на спине, а Тони настойчиво целует ее в губы.

Страсть накрыла, как волна, сметающая все на своем пути. Эмили обняла Тони за шею и притянула его к себе. Ее губы раскрылись навстречу его ненасытным губам. Она чувствовала, как колотится его сердце. Сияющий вихрь подхватил и увлек за собой. Теперь Тони целовал ее в шею. Она закрыла глаза и закусила губу, чтобы не закричать. А когда его руки коснулись ее грудей, она уже не смогла сдержать тихого стона. Он осторожно распустил завязки на вороте ее ночной рубашки…