— Сюда, пожалуйста, — наконец от входной двери до него донесся голос чиновника.

Рядом с чиновником шествовал высокий мужчина в дорогом шерстяном плаще с мрачным и суровым лицом.

— Это — Бертран Галлард, управляющий…

— Как она выглядела? — нетерпеливо перебил его Галлард.

Эль Галло нахмурился.

— Лине де Монфор, — объяснил судейский. — Расскажите монсеньору Галларду все, что вы говорили мне.

Эль Галло поджал губы. Торговка много значила для этого Галларда. Он сразу понял это по глазам мужчины. «Там, где расцветают подобные эмоции, можно недурно подзаработать».

— Она находилась под моей опекой, — солгал он, виновато опустив голову. — А теперь ее похитили. Что мне…

— Как она выглядела? — повторил Галлард. — На сколько лет?

Здесь ему лгать было незачем.

— Это была молодая женщина, похожая на ангела, — бледная и светловолосая. А ее фигура…

— У нее был… крест? — спросил Галлард, сверля пирата взглядом. — Нечто вроде медальона?

Эль Галло нахмурился от напряжения. Он не мог вспомнить цвет глаз ведьмы, не говоря уже о том, какие драгоценности были на ней. Но, похоже, для Галларда это было важно.

— Да, кажется, припоминаю…

— Крест. Это была горная вершина, увенчанная короной?

Эль Галло кивнул:

— Да, думаю, именно она.

— Это она, — сказал Галлард. — Это должна быть она.

— Кто?

— Дочь лорда Окассина де Монфор. Вот уже несколько месяцев, получив предсмертное письмо лорда Окассина, ее дядя разыскивает ее в надежде возместить убытки и вред, причиненный ее семье. Он даже объявил награду тому, кто найдет ее. Но лорд Окассин не оставил нам никаких сведений о ее местонахождении, только написал, что у нее на шее медальон де Монтфоров. Если вы ее увидите…

Перед глазами Эль Галло уже проплывало видение призовых денег.

— Позвольте мне и моим людям принять участие в ее поисках. Это — самое малое, что я могу сделать, учитывая, что именно я…

— Очень хорошо, — сказал Галлард и вручил судейскому кошель с монетами. — Этот господин выделит вам четверых человек в помощь.

Эль Галло поклонился чиновнику. Для него, привыкшего повелевать, это был неслыханный жест. Но капля смирения сейчас могла обернуться бочкой золота впоследствии — как-нибудь он это переживет.


Ласковые солнечные лучи нежно пробежали по лицу Лине. Она недовольно потянулась. Что-то приятно щекотало ее лицо, но настроение от этого не улучшилось. Прищурившись, она попыталась отмахнуться от источника раздражения и оказалась лицом к лицу с похрапывающим цыганом.

Глаза Лине расширились от ужаса, и она отпрянула от него.

— Убирайтесь! — прошипела она охрипшим со сна голосом.

Он поморщился и перевернулся на спину.

— Убирайтесь! — в панике заверещала она.

Он застонал и заткнул уши.

Она в ярости набросилась на него и отчаянно заколотила кулачками. Между тем его красные глаза, пока он безропотно сносил избиение, взывали о жалости. Наконец она сменила гнев на милость и, упав без сил, натянула одеяло до подбородка.

— Что вы здесь делаете? — спросила она, придя в себя, хотя ее все еще бросало в дрожь.

Он открыл рот, чтобы ответить, но пересохшее горло отказывалось издавать какие-либо звуки.

— Пить, — наконец прохрипел он.

Она решила, что ничего от него не добьется, если не выполнит его просьбу. Натянув через голову еще сырую куртку, она попросила:

— Закройте глаза.

Дункан не нуждался в подобных указаниях. У него не было ни малейшего желания снова открывать глаза, пока не зайдет солнце. Спустя мгновение у его губ появилась чаша с разведенным водой вином.

— Пейте, — выдохнула Лине.

Он с трудом приподнялся. Девушка едва не разлила вино — настолько она торопилась поднести ему чашу и отделаться от него. Осушив сосуд, он тяжело откинулся на постель, словно вся его сила ушла на это единственное движение.

— Ну? — резко спросила она.

— Пожалуйста… — начал он ей в тон, но затем, сглотнув, продолжал уже шепотом: — Пожалуйста, давайте вы расспросите меня попозже.

— Попозже? — воскликнула она, отчего он дернулся. — Но вы… вы не имели никакого права…

— Подождите, — умоляюще произнес он.

— …тайком пробрались ко мне в постель…

— Не сейчас, — взмолился он.

— …словно я какая-то шлюха…

— Пожалуйста!

— …которую вы сняли за деньги!

С него довольно. Он выпрямился и развернулся к ней.

— Послушайте! Я заплатил свои деньги за эту комнату, и за кровать в том числе! Можете спать в любом другом месте, если вам что-то не нравится! — Он снова застонал, обхватив раскалывающуюся от боли голову обеими руками.

Лине, придя в отчаяние, сжала руки в кулачки. Неужели не будет конца наглости этого простолюдина? Она ненавидела себя за то, что оказалась в долгу перед ним. Это было уже слишком.

И ей действительно была ненавистна сама мысль о том, что невольно она желала, чтобы этот привлекательный цыган обладал ею.

Она с грохотом поставила чашу на стол, дав себе обещание больше не принимать ни его благотворительность, ни его поцелуи. Она отшвырнула в сторону его сапоги, валявшиеся посреди комнаты, и принялась собирать свои вещи с холодного дубового пола.

Дункан и представить себе не мог, что такая маленькая женщина может производить столько шума. Похоже, заснуть ему сегодня утром больше не суждено. Он очутился между молотом и наковальней: с одной стороны, Лине металась в небольшой комнате, грохоча, как слон в посудной лавке, с другой — нестерпимо гудела голова. Поэтому на тишину и покой ему не приходилось рассчитывать. Он отшвырнул простыни и встал, чувствуя как у него кружится голова и уходит из-под ног пол. «Чего ради я так вчера надрался?» — подумал он.

— Я больше не смею досаждать вам, — с жаром заявила Лине, покончив со своими шумными сборами. Он заметил, что она снова надела измятую одежду и теперь стояла перед ним, подчеркнуто глядя в сторону. — Таким образом, вы освобождаетесь от своей клятвы присматривать за мной. Мне не нужна ни ваша защита, ни ваше благородство.

Она на мгновение умолкла. Следующие слова она выпалила на одном дыхании:

— Я благодарна за оказанную до сего момента помощь и обещаю, что вознаграждение будет отправлено вам незамедлительно.

Он не смог удержаться от смеха, вызванного словами маленькой торговки, хотя и смех, и ее слова до боли зазвенели в ушах. Как смешно выглядела ее снисходительность! К ее несчастью, она еще не знала, каким упрямым может быть Дункан.

Как-то, еще мальчишкой, он похвастался, что сможет с равным успехом сражаться как левой, так и правой рукой. Это хвастовство стоило ему бессчетных синяков и шишек. Но в конце концов левой рукой он научился управлять мечом так же, как и правой, — его упрямство было вознаграждено.

Несколько лет назад он столь беспечно принял на себя обязанности рыцаря, а теперь ничто не могло отвлечь его от ответственности, которую они влекли за собой. Рыцарство и благородное поведение стали основой его жизни.

— Вы не продержитесь здесь и минуты без моей защиты, — проворчал он, с трудом натягивая измятые штаны. — Кроме того, у вас нет денег… Если вы, конечно, не рассчитываете подзаработать здесь, — он обвел комнату жестом. Он видел, что терпение у нее вот-вот лопнет, как у норовистого жеребца. — Клиент, как правило, требует кое-что еще, кроме пощечин, — не мог не добавить он.

Глаза ее метали искры, но Лине заставила себя говорить с ним спокойно.

— Если вы сможете выделить мне небольшую сумму денег на дорогу домой, — задыхаясь от возмущения, проговорила она, — я обещаю, что полностью оплачу ваши хлопоты. Вскоре я получу внушительную сумму от леди Алисы и через две недели смогу отправить вам деньги.

Дункан задумчиво изучал ее. Она была в ярости, это было слишком очевидно. Но под этой яростью крылось еще кое-что, какое-то сильное чувство, какая-то война, которую она вела сама с собой.

— Нет, — откликнулся он. Сама мысль о том, что она отправится в одиночку, была, разумеется, абсурдной.

— Нет?

— Нет, — он спокойно натянул тунику.

— Вы мне не верите? — потрясенная, заявила она. — В моих жилах течет благородная кровь.

— Доверие не основывается на крови, — сказал он, протягивая руку за поясом. — Нет, дело не в доверии. Это вопрос долга и чести. Вы останетесь со мной до тех пор, пока я не выполню свой долг. А потом вы можете заплатить мне, если хотите… за любые причиненные неудобства.

— Неудобства? — взорвалась она. — Эти условия были чрезвычайно удобны для вас! Кстати, сколько шлюх подарили вам свою любовь прошлой ночью?

Наступившая тишина оказалась невыносимой для Лине. Она так крепко стиснула зубы, что у нее заныли челюсти. Она не знала, почему эти слова сорвались с языка.

А вот Дункан знал почему. Она просто ревновала. Она, высокородная и могущественная королева, могла презирать его, но при этом не хотела, чтобы он достался кому-нибудь другому. Это открытие согрело его сердце. И ничто из того, что сделает или скажет впоследствии Лине, сколько бы она ни возмущалась и ни протестовала, не могло изменить того впечатления, которое ее слова произвели на него.

— Я не гонялся за шлюхами. Собственно говоря, это они гонялись за мной, — безразличным тоном солгал он.

Глава 11

Мошенник с испещренным следами оспы лицом затрепетал, с опаской косясь на приставленный к его горлу кинжал.

— Да, я видел его! — закивал он головой, нервно облизывая губы и глядя на бронзовый медальон.

«Наконец-то, — подумал Сомбра, — хоть кто-то узнал крест». Он провел в Нормандии уже два дня, и этот несчастный, которого он допрашивал сейчас, был первым, кто сумел дать ему внятный ответ.