— Я всего лишь спросила, как ваши дела.

Действительно. Всего лишь вопрос, ответ на который Рон отвык давать.

— Я знаю, что моя работа вызывает мало интереса у людей, — проговорил он. — Поэтому не мучай себя.

Хейли вдруг резко дёрнулась и швырнула нож с вилкой в тарелку.

— Боже, Майрон! — воскликнула она. — Что с вами не так? Разве один человек не может искренне поинтересоваться делами другого человека? Меня интересуют разные вещи в жизни, я никогда не общалась с владельцем турфирмы. Почему вы просто не можете ответить на вопрос?

Она уставилась на него полным негодования взглядом. Рон откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди. Завившаяся после душа прядь упала на лоб, и взгляд девушки мгновенно метнулся туда. Это даже забавно. Она единственная из всех знакомых женщин так неприкрыто восхищалась его испанскими кудрями. А еще Хейли единственная, кто, похоже, искренне интересовался его делами.

Рон давно отвык говорить о себе. Все его женщины были такими же карьеристками, как он сам, и их не интересовали рабочие проблемы бойфренда. У каждой из них хватало своих проблем. Они были красивыми, сильными, карабкающимися по карьерной лестнице. За ужином они могли подолгу рассказывать, что у них случилось за день, и Майрон привык слушать. Говорить он не привык.

Хейли так и не отлепила взгляд от вьющегося локона. Рон разомкнул руки и прочесал волосы пальцами.

— Ладно, — наконец, заговорил он. — Да, день действительно был не из лучших. Но давай не будем, хорошо? Просто не хочу о нём говорить.

Девушка отреагировала не сразу. Еще несколько секунд рассматривала его лицо, потом примирительно кивнула.

— Ладно, ваше право.


— Ну а ты? — Майрон снова взялся за приборы. — Ты вроде говорила, что искала гитару?

— Да, — она отправила в рот кусок картошки. — Только в комиссионках нет, а новая стоит дорого и мне не нужна. Дома лежит две акустические и одна электрогитара, так что покупать еще одну не вижу смысла. Вообще-то сначала я играла только на акустике, но однажды прямо перед фестивалем наш второй гитарист надрался, а он как раз играл на электрогитаре, и мне пришлось срочно «переобуваться»…

Хейли вдруг оборвала себя. Картошка с её тарелки успела исчезнуть, Девушка встала, обошла остров и направилась к кофемашине.

— Я несу чушь. Вам, должно быть, не интересно.

За спиной Майрона стал раздаваться хорошо знакомый шум. Если это такой способ уйти от темы, то он неудачный. Рон развернулся и закинул локоть на спинку стула.

— Я интересуюсь разными вещами, — поддел он. — А что насчёт того бармена?

— Какого? — обернулась Хейли.

Как будто в их общих воспоминаниях было много барменов.

— Из Луишема, — он почесал щеку. — Он же дал тебе гитару чтобы ты сыграла. Завтра у меня выходной, можем съездить и попросить у него. В аренду, конечно.

Хейли стремительно крутанулась на пятках. Русый локон красиво взметнулся в воздухе и лёг ей на глаза.

— Майрон! — на лице девушки расплылась широкая улыбка. — Это же классная идея! Но… — она запнулась. — Я съежу сама. Не хочу вас снова напрягать, тем более в выходной.

Какая ответственная.

— Это не то же самое, что ехать на выставку боди-арта или в торговый центр, — спокойно проговорил Рон.

Щёки Хейли мгновенно порозовели. Так ей и надо.

— Чёрт, ну заче-е-ем! Вам так нравится это вспоминать, да?

Рон поджал губы, пытаясь скрыть улыбку, но это не помогло. Взгляд девушки снова приковался к нему. На это раз к губам. Второй раз за сегодня.

— Я и не забывал, Хейли, — сказал он, ухмыльнувшись. — Просто прими это как данность.

ГЛАВА 19

— Быстрее, Майрон! Я знаю, вы умеете ходить быстрее!

— Это лишнее. Не думаю, что они стоят у окон и ждут, когда ты пройдёшь мимо.

— Они в любой момент могут выйти.

— Сомневаюсь.

Жаль, его уверенность не передаётся по воздуху.

Этот спор шёл уже минут пять. С того момента, как Майрон не придумал ничего лучше, чем припарковаться в переулке Клифтон-Райз, почти под самыми окнами тёти Эллы. Аргумент был прост и понятен: Майрон не знал, куда еще поставить ауди. Но Хейли это не утешало. Она вообще до последнего отвергала его помощь в мероприятии, но он настоял. А сейчас и вовсе привёз под дом тётки. Хотел избавиться?

Хейли прибавила шаг, обогнала Майрона и развернулась.

— Я пойду вперед, подожду вас за углом.

— Не дёргайся, — тёплая рука легла ей на запястье. — Мы почти дошли. Бегать под окнами точно будет подозрительно.

Хейли закатила глаза.

— С вами невозможно спорить.

Он подтянул её к себе и поставил рядом. Его губы изломились в кривую усмешку.

— Со мной не нужно спорить в принципе.

Самоуверенный тип. Это ведь не ему по десять раз на дню звонит взволнованная мать. Хейли втянула голову в плечи и послушно пошла рядом. Нервно обернулась: дверь тёткиного дома осталась позади. Еще несколько шагов и широкая Нью-Кросс Роад растянулась перед глазами. Вероятность встретить родительницу действительно была мала, но, зная свою удачливость, Хейли собиралась обойти злосчастный переулок по самому широкому кругу из возможных. Она же не знала, куда привезет её Майрон.

— Видишь? — он отпустил её запястье: дом с чёрной дверью скрылся за углом. — Ты слишком драматизируешь.

Хейли промолчала. Да, наверное, так и есть. Просто она категорически не готова ко встрече с мамой. Очень легко бунтовать по телефону или не брать трубку вовсе, отделываясь короткими сообщениями. Однако кто знает, что случится, если придётся столкнуться с нею лицом к лицу. Слёзы и сердечный приступ удобнее имитировать при личной встрече.

Может, поэтому Майрон настоял на своём присутствии?

Хейли честно не беспокоила его первую половину дня. Из своей комнаты вышла разве что позавтракать, пообедать, и на прогулку. Во время завтрака компанию ей составил кот. Все двадцать минут он крутился под ногами, обмахивал голени Хейли хвостом, заглядывал в рот. До тех пор, пока ему всё-таки не перепал кусок вчерашней курицы. На прогулку Кот тоже хотел пойти, но Хейли затолкала его назад в дом уже на самом пороге.

Всё это время Майрон попадался на глаза либо лежащим на диване с ноутбуком, либо говорящим по телефону, либо он вовсе исчезал из виду. Пока после обеда сам не постучал к Хейли.

— Мне нужно знать, во сколько ты хочешь выехать, — сообщил его спокойный голос через дверное полотно.

Она пыталась возразить, но во второй раз за сутки не вышло. Если в случае с деньгами за жильё Хейли могла собрать вещи и уйти, то в данном случае крыть быть нечем.

Сейчас Майрон шёл рядом, спрятав большие пальцы в карманы чёрных джинсов. Спокойный и собранный. Как всегда. Его прекрасные черные кудри снова были безжалостно приведены в прямое состояние, тонкий серый джемпер выгодно очерчивал подтянутую фигуру бегуна. Но впервые за всё время знакомства с этим образцом совершенства Хейли, в рваных джинсах и варёной джинсовке, не чувствовала себя ребенком на прогулке. За двое суток она видела Майрона в разном обличие и теперь наверняка знала, что он просто человек. И что даже его идеальные ровные волосы на самом деле совсем неидеальные.

Вывеска-кошка на цепях виднелась дальше по улице. Хейли вынула из кармана мобильник, посмотрела на время. Почти пять. Бар же должен быть открыть в пять? В первое её появление там хмурый Хью вышел из подсобки и рявкнул что «они закрыты». Но тогда был только обед…

— Если честно, не представляю, как Хью согласится дать мне гитару, — заговорила Хейли, глядя на выгнутую кошачью спину впереди. — Он её слишком любит.

Майрон бросил на неё короткий взгляд и пожал плечами.

— Не думаю, что он пожалеет гитару для профессионала. Ты уж точно её не испортишь, не порвёшь струны… Что там еще обычно делают с гитарами?

«Для профессионала». Два простых слова, а сколько в них смысла. Хейли заложила за ухо прядь волос. Ухо, кстати, стало горячим. Значит, покраснело.

— Э-м-м… — она почесала пальцем затылок. — Разбивают о чью-то голову? Ломают колки?

Майрон хмыкнул.

— Не говори мне, что ты разбивала гитары о головы.

— Не-е-ет, — протянула Хейли. — Но иногда очень хотелось.

— Не сомневаюсь. Мы пришли.

Действительно. Пришли. Дверь со слабым светом в окошке. День еще не закончился, но в баре должно быть достаточно темно, чтобы включить освещение. Значит, там открыто.

— Заходим? — вскинул брови Майрон.

Хейли нервно посмотрела по сторонам. Сплела пальцы рук, потёрла ладони друг о друга.

— Что-то я волнуюсь.

Он ничего не ответил. Просто протянул руку, схватился за ручку и открыл дверь.

Звонко звякнул китайский колокольчик.

— Проходи, — скомандовал Майрон, делая приглашающий жест.

Диктатор. Хейли расправила плечи и сделала шаг внутрь. Как оказалось, колокольчик звякнул достаточно громко. Когда в баре кто-то выступал, звук над дверью абсолютно тонул в музыке и шуме, но сейчас зал был почти пустой. Двое мужчин средних лет сидели за стойкой и тянули пиво; еще один, престарелый, ковырялся в тарелке с какой-то закуской, сидя за столом. И все четыре головы повернулись на звук колокольчика. Четыре, потому что Хью стоял за стойкой и вытирал руки о полотенце, перекинутое через плечо.

— Ну надо же! — он выпустил полотенце и упёрся ладонями в столешницу. — Вернулась.

Дежа вю. Хейли вяло махнула.

— Привет.

За её спиной выросла тёмная мужская фигура. Дверь захлопнулась. Мужчины за стойкой отвернулись к своему пиву, Хью сощурился и перевёл взгляд туда, где приблизительно должна была быть голова Майрона.

— Одна больше не ходишь? — хмыкнул громила.