— Нормально.

— Ну и как тебе мой брат? — хитро ухмыльнулся бойфренд Эммы.

А это уже нетактично. Но Хейли всё равно изломила губы в ухмылке. Зло на Мэнсона давно прошло, осталось только принятие его натуры, которая, тем не менее умеет поворачиваться светлой стороной.

— Ужасный засранец, — беззлобно констатировала Хейли

Почему-то она была уверена, что Брент не обидится. В доказательство этому он закинул голову назад и хохотнул.

— Точно, — мужчина закатил глаза. — Но на его месте любой стал бы засранцем. Всё детство сверстники обзывали его выродком, отлавливали и били. До тех пор, пока Ронни не научился давать сдачи. Так что… у него не было выбора. Он должен был стать броненосцем.

В квартире хлопнула одна дверь, скрипнула другая, и снова хлопнула. Хейли не отреагировала на звук. Её глаза расширились до размера фунта, а в кухне вдруг стало нечем дышать.

Это же шутка?

Но Брент на неё не смотрел. Он уставился в окно и задумчиво прочесал пальцами волосы.

— Дети — злые твари, — бесцветно сообщил он. — Если взрослые умеют себя сдерживать, то дети — как стая собак. Им даже «фас» говорить не надо. Родители обсуждают кого-то и думают, что их не слышат, а дети потом приносят всё это в свою компанию и начинают моделировать отношение родителей на практике.

Брент замолчал. Хейли смотрела на его задумчивое лицо, боясь вдохнуть. Что это только что было? Что это, на хрен, было? Он говорил о Майроне? О том самом собранном, серьёзном Майроне?

Молчание, видимо, насторожило бойфренда Эммы. Он перевел взгляд на собеседницу и тут же тяжело вздохнул.

— А-а, чёрт, — Брент снова взъерошил светлые волосы. — Ты же не знаешь.

— Что она не знает? — материализовалась в проходе Эмма.

Нет-нет-нет! Только не сейчас! Хейли крутанулась на месте, но тут же замерла. Что она сделает? Затолкает Эмму назад?

— Ничего, — обернулся Брент. — Скелеты в шкафу, — выражение его лица тут же изменилось: на губах появилась хищная ухмылка. — Ты красотка.

Тема детских травм тут же забылась. Мужчина встал со стула и приобнял подружку за талию.

— Я знаю, — пожала плечами Эмма. — Пойдём, такси же ждёт.

— Я думаю, уже не ждёт.

— Не важно, — кузина понизила голос до шёпота. — Мама думает, что ждёт.

— Тогда бежим, — Брент схватил девушку за руку и потащил к выходу. — Пока, Хейли, — бросил он на ходу.

А она не стала отвечать. Не смогла. И никто не ждал её ответа. Входная дверь тихо закрылась, в квартире остался только голос диктора в телевизоре, и звон в ушах. На ватных ногах Хейли вышла из кухни, свернула в спальню, и рухнула на кушетку. Руки безвольно повисли на коленях. Где-то в горле застрял свинцовый ком, который никак не получалось сглотнуть.

Отлавливали и били. Отлавливали. И били. За что?

Сердце Хейли, как бешеное, забилось о рёбра. Перед глазами всплыл образ спокойного мужчины, с зачесанными назад чёрными волосами, острым взглядом из-под изломленных бровей, прямым носом и скупой улыбкой на губах. Его не могло обидеть ничто в этом мире. Он сам шёл по головам, если это было нужно. Хейли ведь не раз задавалась вопросом, как можно быть таким.

Но сейчас вопрос стоял иначе. Неужели он не всегда был таким?

И не всё ли её равно?

Но ответ прозвучал в голове раньше, чем сформировался вопрос. Нет, не всё равно. Еще недавно она могла бы позлорадствовать, но не сейчас. Возможно, тот Мэнсон, который окунал Хейли в грязь, и заслуживал такого отношения, однако Майрон, который спас её из ситуации в баре, сходил на мюзикл, избавил от мерзкого кинестетика в театре… Этого Майрона невозможно за что-либо недолюбливать. Так что же такого ужасного он делал в своём детстве?

Хейли блуждающим взглядом осмотрела комнату. Прямо на дверце распахнутого шкафа была переброшена мужская куртка из грубой, жесткой кожи. Чёрная, с рельефом на плечах и локтях. Куртку Мэнсон так и не забрал. И даже не вспомнил о ней в следующую встречу. Как теперь её вернуть? По всему выходило, что больше они не увидятся, что, вообще-то даже грустно. Он хорошо умеет убеждать, что в жизни существует что-то интереснее канцтоваров, оупен-спейса, и рабочего места с клавиатурой и наушником.

Возможно, если бы он прочёл еще одну лекцию на эту тему, Хейли решилась бы что-то изменить.

Всё еще глядя на куртку, она откинулась назад и влезла в карман домашних штанов. Нащупала картонный прямоугольник, уже изрядно помятый. Зацепив его двумя пальцами, она вытащила картон на поверхность, окончательно упала на спину и поднесла к глазам. Тёмно-синяя визитка, с «металлическими» буквами и такой же окантовкой. «Мистраль» — гласило название на лицевой стороне. Хейли ловко повернула визитку и в который раз прочитала мелкий шрифт обратной стороны. Сайт, номер телефона, имя. «М.Тейлор, режиссёр-постановщик». Какая громкая должность. Неужели там действительно так всё серьезно и это не какой-нибудь притон? Хотя зачем в притоне гитаристы?

Можно позвонить этой М.Тейлор, кем бы она ни была. От одного звонка ведь ничего не будет. Только звонок, ничего больше. Ради интереса узнать, зачем в ночном клубе гитара. Хейли приподнялась на локтях и в поисках телефона снова обвела комнату взглядом. Мобильника поблизости не наблюдалось. Куда он делся?

Ответ нашёлся сам собой, прилетел в ухо пронзительным рингтоном. Хейли резко дёрнулась и обернулась через плечо. Агрегат лежал почти под самой головой, на дисплее светилось слово «Мама».

Ну надо же. Будто почувствовала зарождение анархии…

Хейли опять упала на спину, схватила телефон и нажала на ответ.

— Привет, — без энтузиазма проговорила она.

— Привет, солнышко! Как твои дела? — жизнерадостно отозвалась мать.

Вообще-то не очень, но причины на то абсолютно надуманы.

— Нормально, — Хейли пожала плечами. — Как твои?

— Скучаю по тебе.

Запрещенный приём. Хотя, когда это Эмили Темпл избегала запрещённых приёмов?

— Представляешь! — продолжила она, не дожидаясь ответа. — Кристенсены сверху взяли собаку! Это кошмар, просто кошмар! Она лает постоянно! Звонят в дверь — лай, звонок телефона — лай. Машина по улице проедет — угадай что? Снова лай!

— Кошмар…

— Да, солнышко, да. Поэтому здорово, что ты там отдыхаешь. Может быть за это время они обучат животное держать пасть на замке. А как там Элла? Эмма уже вернулась из Греции?

Хейли закатила глаза. Будто бы мама не созванивалась с тёткой ежедневно, чтобы узнать, «как там она».

— У них тоже всё хорошо. Эмма уже дома, — Хейли замолчала на секунду. — И даже не обгорела на солнце.

— О, это же замечательно! А то у неё такая нежная кожа… — в голосе матери проступило неподдельное сожаление. — А как дела у того мужчины, который ходит с тобой по музеям? — мгновенно переключила тему она.

И это тоже чистый фарс. Уж имя она знает. А для верности оно наверняка записано на стикер, который в своё очередь приклеен к холодильнику.

— Майрон, — Хейли тихо вздохнула. — Его зовут Майрон. Я думаю, у него тоже всё замечательно.

— Не напрягай его слишком сильно. Такой человек согласился побыть для тебя гидом, это очень ценный поступок, солнышко. А куда вы с ним ходили? Ты давно не звонила, а мне, между прочим, интересно…

— Да так. Почти никуда. В бар и на мюзикл…

В трубке вдруг стало ужасно тихо. Твою мать! Что она сказала?

— В бар? — сухо переспросила мама.

Да. Именно это…

— Мг-м… — невнятно пробормотала она.

— Он отвёл тебя в бар? — голос матери напомнил сухой скрежет. — Сам?

Репутация Майрона Мэнсона пошла под откос. Прямо сейчас. Пески Сахары пересыпались и погребали репутацию под собой. Хейли сильно зажмурилась. Только не это. Он не заслужил. Нельзя допустить такую кончину, это несправедливо.

— Нет, мам, — Хейли села, свесила ноги, помассировала двумя пальцами переносицу. — Я его затащила. Ему пришлось.

Из телефона вырвался громкий выдох.

— Хейл-и-и, — протянула Эмили Темпл. — Как ты могла? Зачем? Боже, как неудобно! Что он о тебе подумал!

Скорее всего, что она тупица, у которой из-под носа украли кошелек. И еще много чего не менее неприятного.

— Это только бар, мама, в нём нет ничего ужасного. Я же не тащила его ни в чей гараж.

— Только этого не хватало!

— Ну-у, — Хейли осмотрела комнату, зацепилась взглядом за мужскую куртку. — Правда там был открытый микрофон и… и я выступала…

Она должна была это сказать. Могла промолчать, но раз появился повод…

В трубке снова наступила тишина. И в этой тишине было куда больше тяжести, чем в предыдущей.

— Хейли, мы ведь это обсуждали… — заговорила Эмили Темпл.

— Меня попросили сыграть — я сыграла.

— Я только-только перестала пить лекарства, и ты за старое?

— Не начинай.

— Это ты начинаешь, а не я! — выпалила мать. — Зачем тебе это было нужно? И где ты взяла инструмент?

«Бум» случился.

— Бармен дал, — бесцветно констатировала Хейли.

— Ах бармен дал… Не говори мне, что это вышло случайно! Ты знала, куда шла, да? Конечно, знала! И Майрон это допустил?


Хейли устало потёрла висок.

— Ты говоришь так, будто я курила наркоту. Это только гитара.

— Нет, это не только гитара! Это никогда не было только гитарой!

Действительно. Как хорошо она это понимает.

— Да, не было, — Хейли нащупала на кушетке визитку и снова покрутила в пальцах. — И раз уж на то пошло, мне предложили работу. Здесь, в Лондоне.

— О боже… — в этот раз голос матери спустился до болезненного шепота. — Где… Где мои таблетки… Куда я их убрала…

Начинается…

— В шкаф над раковиной, — вздохнула Хейли.

— Хейли, даже не думай об этом, слышишь? О, Господи… Хейли…