Аппетит мой вернулся сразу же, как только принесли суп с плавающими в нем креветками, кусочками кальмара и мидиями. Морепродукты – вообще моя слабость, правда, ем я их не очень часто. Когда подали второе, я поинтересовалась, ничего, что мы наедимся паштета с чесноком и запьем все это вином? Понравится ли это Пьетро? Дарио только посмеялся над моими опасениями, заверив, что ничего особенного в этом нет. Его послушать, так от всех венецианцев постоянно разит чесноком. К тому моменту, как мы разлили остатки вина, и мне стало тяжело дышать от обжорства, о таких пустяках, как чесночно-алкогольный перегар, я уже не думала.

Когда мы выходили из ресторана, Дарио придерживал меня под локоть, видно, решил, что на ногах я держусь не очень уверено. Мне и на самом деле хотелось вздремнуть, нежели ехать куда-то. Пришлось тут же напомнить себе, что приехала сюда не развлекаться.

Мы пересекли ту самую площадь. Оперный театр показался мне еще более величественным вблизи. Правда времени у нас оставалось в обрез. Мы обогнули старинное здание и вышли к небольшому причалу, который оказался своеобразной остановкой городского транспорта. Через пять минут причалил маршрутный кораблик под красивым название «вапоретто». Я заняла место возле оконного проема без стекла и всю дорогу любовалась окрестностями, чувствуя, как сонливость улетучивается и появляется приятная легкость.

Солнце купалось в водах канала, и ветер приносил запах моря. Я задремала под приглушенный гул мотора. Разбудил меня голос Дарио:

- Наша остановка, - сказал он, тронув меня за плечо.

Не сразу сообразила, где я. А катерок уже причаливал к пустынной набережной.

- А где мы? – спросила я Дарио.

За полдня привыкла, что повсюду люди, разнообразные звуки сливаются в общий гам. А тут так тихо, что слышен плеск воды в канале. И вокруг никого.

- Это Каннареджо – самый северный и отдаленный от центра из районов Венеции, - пояснил Дарио, направляясь в ближайший проулок. – Здесь живут большинство венецианцев, а туристов наоборот мало. Тут еще не тихо, - улыбнулся он. – Вот в глуби квартала можно услышать шаги прохожего на соседней улочке.

Шли мы не долго. Вскоре Дарио свернул в узкий проулок, упирающийся в длинную лестницу с каменными перилами. Через трещины в ступенях пучками пробивалась трава. Откуда она только взялась в мире кирпича и бетона? Видно тесно ей там стало, под всем этим.

Мы поднялись по лестнице, которая заканчивалась деревянной резной дверью. Я чуть не рассмеялась, увидев, какие у них тут звонки. Посередине втопленной в стену металлической полусферы маленькая кнопочка, а сверху надпись полукругом с фамилией владельца квартиры. Таких звонков тут было восемь – по четыре в столбиках.

- Тут живет твой знакомый? – спросила я, когда Дарио нажал на одну из кнопочек.

- Нет. Тут его офис, а живет он недалеко отсюда.

Почти сразу дверь распахнулась, и на пороге появился папа Карло. По крайней мере, именно таким я его представляла, читая «Буратино» - невысокого роста, с брюшком и лысиной на макушке в обрамлении редких волос соломенного цвета. Он шумно нас приветствовал, расцеловался с Дарио и повел по темному коридору к такой же темной лестнице на второй этаж. С непривычки я ничего не видела и шла на ощупь, боясь споткнуться. Хорошо Дарио догадался взять меня за руку, иначе, точно навернулась бы вниз.

Примерно таким я ожидала увидеть офис Пьетро – тесным, захламленным свитками, тетрадями, книгами и листами бумаги, с толстым слоем пыли на редких пустых поверхностях.

Дарио представил нас с Пьетро друг другу и сразу перешел к делу. Он достал из портфеля сверток и протянул его последнему. Тот сначала освободил кусочек места на столе, просто сдвинув рукой все в сторону, отчего некоторые бумаги посыпались на пол. Пьетро даже не обратил на это внимания, положил сверток на освободившееся место и принялся бережно «распеленывать». Когда табличка предстала его глазам, мне показалось, что о нас он забыл и вовсе. Минут десять он ее рассматривал. Периодически брал в руки и подносил к лицу. Потом опять клал на стол и смотрел на нее издалека. Я уже решила, что он больше не заговорит сегодня, когда он резко разогнулся и повернулся к нам.

Диалог Пьетро с Дарио длился еще минут десять. Как всегда, я не поняла ни слова. Оставалось надеяться, что Дарио потом переведет. Каково же было мое удивление, когда он хлопнул Пьетро по плечу и сказал мне:

- Можно возвращаться.

- А?.. – Я показала на табличку и Пьетро, вернувшегося к ее изучению.

- Перевод будет послезавтра. Пошли, расскажу все по пути…

Когда мы спускались по обшарпанной лестнице, я не удержалась и обернулась, чтобы еще раз посмотреть на прикольные звоночки. Чего только не придумают люди! Такого я еще нигде не видела. Почему-то два столбика блестящих выемок с кнопочками посередине напоминали мне соски у свиньи, отчего становилось смешно.

- Что тебя так развеселило? – спросил Дарио, видно, обратив внимание, что я улыбаюсь.

Пришлось рассказать правду, выдумывать что-то еще не было времени. Дарио так смеялся, что я даже пожалела о содеянном. Еще решит, что я глупая. Хотя, с каких это пор меня стало волновать, что может подумать обо мне Дарио? Я искоса бросила на него взгляд, и сама чуть не рассмеялась, заметив, как он вытирает слезы и продолжает хохотать. В конце концов, если бы не эта глупость, увидела бы я его смеющимся когда-нибудь?

- Фух!.. Ну, ты даешь! Я теперь только об этом и буду думать, глядя на звонки, - с трудом проговорил Дарио, все еще похохатывая между словами.

- Рада, что насмешила.

Мы подходили к остановке, а он так и не рассказал мне ничего. И вообще, похоже, думал Дарио о чем угодно, только не о нашей находке и о ее возможной важности.

Подошел кораблик, и мы заняли два свободных места. Мне опять досталось возле окна, вернее борта. Я демонстративно повернулась к Дарио, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать.

- Знаю, знаю, что ты умираешь от любопытства, - догадался он. – Только, мне пока и рассказать нечего. Пьетро сказал, что написано на каком-то древнем языке, которого он не знает. Он вообще больше по современным языкам… Сказал, что отнесет приятелю. Тот, как раз, специалист по древности. А так как сегодня Пьетро занят ужасно, как сам выразился, то сходить к приятелю сможет только завтра. Ну, а нам, соответственно, велел явиться послезавтра.

Дарио смотрел на меня с доброй улыбкой. Я же старалась не подать вида, как расстроилась. Опять задержка и неведение. Сколько еще это будет продолжаться? А если и приятель Пьетро нам не поможет? Как тогда узнать, что написано на этой злополучной табличке? Кому только пришла в голову мысль так запутывать следы?

- Не переживай. – Дарио обхватил одной рукой меня за плечи и привлек к себе. – Пьетро обязательно доберется до истины. Даже не представляешь, какой он упрямый.

Его лицо было так близко, что я чувствовала легкое дыхание на щеке и виске. Невольно повернулась и посмотрела на его губы. Сразу же по телу побежали предательские мурашки, а в голове зародилась мысль, что эти губы сейчас поцелуют мои. Догадку подтвердили увлажнившиеся глаза Дарио, больше похожие на два черных омута с такого близкого расстояния. Вдруг почувствовала безотчетный страх, предчувствие, что этого не должно случиться. Я пошевелилась в попытке высвободиться, отворачиваясь к окну. Дарио правильно понял мою попытку и выпустил плечи, убрав руку. Какое-то время я не смотрела на него, делая вид, что разглядываю окрестности. Он тоже молчал, за что я была ему благодарна. Очень напрягала интимность, что временами проскальзывала между мной и им в последнее время. Этого быть не должно!

Постепенно я отвлеклась. Вапоретто слегка покачивало, с канала дул влажный ветер, охлаждая разгоряченные щеки. Солнце приближалось к горизонту. Чем ниже становилось оно, тем дальше отступала тревога, нахлынувшая на меня. Хотелось ни о чем не думать, а просто наслаждаться моментом. Подумать только, я в Венеции! О таком я даже помыслить не могла раньше. И вообще, как изменилась моя жизнь за последние недели! Только сейчас я осознала, что стала другим человеком, мыслящим по-новому. Внезапно нахлынула приятная грусть. Я думала, что все время в моей жизни был человек, которого я узнала только после смерти. Дед Михаил. Как бы я хотела, чтобы он сейчас оказался жив. Поговорить с ним, услышать его версию того, в чем я сейчас пыталась разобраться. Не верю, что он был плохим. Возможно, просто немного запутавшимся в жизни. Но точно не плохим!

Я почувствовала, как глаза наполняются слезами сочувствия к одинокой судьбе, какую, я считала, прожил дед. Чтобы Дарио не заметил, я сильнее отвернулась к окну. Но это не помогло.

- Люда, что случилось?

Дарио взял меня за руку и потянул в свою сторону. Я лихорадочно моргала, чтобы прогнать слезы, но две из них все же выкатились и проложили мокрые дорожки на щеках в тот момент, когда я повернулась к Дарио.

- Ты плачешь? – потрясенно проговорил он. – Я тебя обидел?

- Нет, конечно, - затрясла я головой, больше от желания успокоиться, чем доказать свою правоту. – Просто… Просто мне жалко деда.

И еще по две упрямых слезы выкатилось из моих глаз. Наверное, нервы сыграли роль, расшатала я их в последнее время.

- Не жалей его. Микаэль прожил такую жизнь, которую выбрал сам. Думаю, он был счастлив.

Вряд ли… Думаю, он хотел быть счастливым, а был ли?.. Теперь уже на этот вопрос никто не сможет ответить.

- А ты знаешь, что Венеция состоит из ста восемнадцати островов в одной лагуне? – решил сменить тему Дарио.

- Слышала, но не знала, что их так много, - откликнулась я, все еще во власти грусти.

- Все они соединены мостами, которых больше четырехсот, - улыбнулся Дарио. – А еще Венеция считается одним из самых безопасных городов Европы. И мы подплываем к площади Сан Марко, чтобы выпить кофе с пирожными в знаменитом кафе возле Старых и Новых прокураций.