Давенпорт устроился на софе в некотором отдалении от кресла, в котором расположилась миссис Уэйкер. Он опустился на удобные подушки и откинулся на спинку, наблюдая за происходящим. Жаль, что он не может присоединиться к Хилари в небольшой комнате для переодевания, куда ее отвела Жизель, чтобы примерить отвергнутое платье из узорчатого муслина. У него разгоралось воображение при мысли о том, чем он мог заняться с ней в этом замкнутом пространстве, пока жизнь в модной лавке текла своим чередом.

– Очаровательно! – произнес он, когда она появилась из примерочной и поднялась на возвышение, чтобы мадам могла подогнать платье по ее стройной фигуре.

От этой похвалы она очаровательно покраснела, однако держала глаза опущенными, словно вдруг оробев.

Кто бы мог подумать, что эта юная мегера, которая совсем недавно осыпала его оскорблениями и ударами кулаков, теперь будет краснеть от смущения и смотреть на кончики туфель от одной его похвалы? Он с нетерпением ждал дня, когда она больше не будет стыдиться его или своих собственных желаний. Пока он наблюдал за ней, его собственная потребность как будто становилась все острее.

Платье было простым, даже девственно-чистым, однако оно совершенно ее преображало. Теперь, когда все достоинства ее фигуры не были, как обычно, скрыты одеждой, он мог созерцать ее вплоть до мельчайших подробностей. Изящный изгиб шеи, той самой шеи, которую он совсем недавно покрывал поцелуями, касаясь ее носом и вызывая вздохи и дрожь. Груди, скромно прикрытые, однако соблазнительно подчеркнутые фестонами корсажа. Пухлые губы, по которым он проводил языком, теперь изогнулись в улыбке, глаза сияли от предвкушения и восторга. Те самые глаза, которые минувшей ночью пылали страстью…

Ему не терпелось снова увидеть это гибкое, стройное тело под собой. Той ночью ему показалось, будто он отпил лишь один глоток теплого изысканного вина, после чего его выхватили у него из рук. Давенпорт хотел насладиться ею сполна, пока он не забудется в сладком дурмане.

Эта потребность доставляла ему все больше неудобств, пока он наблюдал за тем, как тонкие пальчики Жизель бегают по фигуре Хилари, снимая с нее мерки, драпируя ткани, разворачивая ее то в одну сторону, то в другую. То они обсуждали линию корсажа, то закалывали булавками юбку вокруг тоненькой талии девушки.

Скоро Хилари плыла в водовороте шелков и оборочек, а Давенпорта охватил теплый прилив удовольствия от сознания того, что именно он стал причиной, пусть и косвенной, этого оживленного выражения на ее лице. Он не мог не испытывать удовлетворения при мысли, что именно он, а не какой-нибудь другой мужчина, оплачивал ее наряды. Это собственническое чувство обдало его такой сильной волной, что, если бы он уже не сидел, она могла бы сбить его с ног – ощущение для него совершенно новое. Хилари Девер была невинна по натуре и неопытна, как ни одна другая женщина, с которой ему случалось спать до сих пор. Возможно, в этом и крылась причина. Она казалась слишком наивной, и потому он чувствовал себя вдвойне обязанным ее защищать. Защищать от всех и вся, кроме самого себя. Вопреки мнению Хилари он вовсе не был странствующим рыцарем, однако поскольку именно он привез ее в Лондон, на нем лежала обязанность оградить ее от злобы высшего света. Он не позволит никому унижать или отталкивать ее только потому, что она принадлежала к роду Деверов.

Жизель помогла Хилари сойти с подиума, после чего сделала знак миссис Уэйкер, что теперь ее очередь.

…Хилари пересекла устланный роскошными коврами пол и опустилась на софу рядом с ним.

– Благодарю вас! – прошептала она, под влиянием душевного порыва положив руку ему на запястье. – О, благодарю вас, милорд! Вы и представить себе не можете, как…

В ее глазах блеснула влага, но вместо того чтобы бежать как можно дальше от женских слез, Давенпорту вдруг захотелось бежать куда-нибудь вместе с ней – туда, где он сможет заключить ее в объятия.

Он отмахнулся от ее изъявлений признательности, испытывая со своей стороны благодарность за то, что миссис Уэйкер не упомянула о его предложении оплатить счета. Хилари убила бы его на месте, если бы знала, что все ее наряды куплены на его деньги.

– Вы будете сегодня вечером на приеме у леди Арден? – спросила она, едва сообразив, что ее бурные выражения благодарности его не интересовали. – Мы с миссис Уэйкер собираемся туда пойти.

– Да, буду, – ответил он. – Более того, я намерен вас сопровождать.

Ее плечи чуть опустились, словно от облегчения.

– Спасибо. Должна признаться, я ужасно волнуюсь, ведь это мое первое появление в свете. Все произошло так быстро.

Давенпорт уже прикидывал в уме все возможные средства и способы, чтобы скрыться с ней от остальных гостей. Особняк леди Арден он знал очень хорошо.

– У званых вечеров есть одно достоинство – на них не обязательно танцевать, – заметил он. – Самый лучший способ беззаботно провести время.

Однако ход его мыслей, по-видимому, отразился на его лице, поскольку Хилари очаровательно покраснела и бросила беглый взгляд на миссис Уэйкер.

– Вам не следует смотреть на меня так, – выдохнула она.

– Как так? – пробормотал он так тихо, что только они двое могли услышать. – Так, словно я хочу осыпать вас поцелуями от локонов на макушке до кончиков туфель? Так, словно я хочу вылить на ваше обнаженное тело вот это шампанское и слизать его с вас?

Он протянул мимо нее руку к бутылке шампанского, которую оставил на столе, и Хилари нервно вздрогнула.

Ухмыльнувшись, Давенпорт заполнил золотистым шипучим вином пустой бокал:

– Хорошее шампанское, не правда ли?

Он предложил бокал и ей, но она покачала головой, хмуро глядя на него. Однако губы ее при этом скривились так, словно она едва сдерживала улыбку.

Было бы слишком глупо испытывать торжество от одной маленькой победы. Давенпорт отставил бокал и принялся обдумывать пути и способы снова заполучить ее в постель этой же ночью.

Когда все было улажено, его мнимая нареченная чуть ли не выпорхнула из лавки мадам Жизель. Ее компаньонка выглядела столь же оживленной, заказав себе столько нарядов, сколько, по мнению Жизель, он мог себе позволить, не сделавшись банкротом. Впрочем, сияющее лицо Хилари окупало все затраты до последнего пенни.

– До вечера, лорд Давенпорт, – произнесла она, протянув ему руку. – Мы, дамы, отправимся дальше за покупками. – Она похлопала по ридикюлю. – Мадам Жизель дала мне список лучших магазинов, которые стоит посетить.

– Что ж, отправляйтесь и даже не думайте о расходах, – ответил он, бросив беглый взгляд на миссис Уэйкер.

Хилари как-то странно посмотрела на него, однако миссис Уэйкер тут же поняла намек. Он полагал, что у девушки хватит здравого смысла заказать все, что придется ей по вкусу, не спрашивая мнения дуэньи.

В действительности Хилари так и лучилась вновь обретенной уверенностью в себе. Она выглядела изящно и непринужденно, и благодаря ее природному умению держать себя даже простое платье и пелисс смотрелись на ней элегантно, если не модно.

Что-то вдруг с силой ударило его в грудь – теплый прилив энергии, вызванный именно тем, как выглядела Хилари в тот момент. То было чувство настолько чуждое ему, что поначалу он даже не мог дать ему определения.

Давенпорт продолжал смотреть на нее сверху вниз, словно пытаясь разрешить загадку. Он провел столько времени – по сути, годы, – пытаясь заглушить собственные эмоции. И теперь некое сильное и неожиданное ощущение застало его врасплох.

– В чем дело, милорд? – спросила Хилари, озабоченно наморщив лоб.

И тогда он догадался. Это чувство было гордостью.

Глава 17

Приглашение от герцога Монфора на импровизированный семейный обед перед званым вечером у леди Арден поступило в особняк на Халф-Мун-стрит во второй половине дня. Для Хилари оно стало полным сюрпризом. У нее сложилось впечатление, что герцог Монфор никогда не позволял себе никаких необдуманных или импровизированных действий.

Слава богу, что примерно в то же время из лавки мадам Жизель доставили платье из узорчатого муслина, идеально подогнанное по ее фигуре. Узоры представляли собой крохотные персиковые цветочки, чей теплый оттенок на белом фоне подчеркивал цвет кожи Хилари. Того же цвета был пояс вокруг ее талии и бальные туфельки. Наряд, вместе с комплиментами модистки, дополняли полосатый ридикюль и шаль с орнаментом «пейсли». Прическа Хилари была слишком вычурной, на ее вкус, однако горничная миссис Уэйкер заверила, что это самый последний крик моды. Сама Хилари предпочла бы, чтобы ее волосы уложила Трикси, однако ее горничная еще не успела познакомиться с новинками лондонского стиля.

– Ничего, я очень скоро научусь, – пообещала Трикси, с презрением разглядывая тугие локоны, торчавшие, словно змеи, вокруг головы Хилари. – И уж конечно, не от этой кислолицей толстухи. Прошу прощения за свои слова, мисс, но вы выглядите так, словно ваши мозги вынули и уложили по обе стороны от головы.

Хилари в ужасе взглянула на свое отражение в зеркале. Да, Трикси права. Как ей хотелось сейчас вернуть свой прежний незатейливый пучок! По крайней мере тогда она больше походила бы на саму себя.

Всегда ли лучше казаться модной, даже если эта мода ей совсем не к лицу? Возможно, в высшем свете так оно и было, однако, учитывая своеобразные вкусы ее дуэньи, она не могла быть уверенной, что такая прическа в стиле Медузы действительно считалась модной.

– Что может быть более удручающим, чем плохо уложенные волосы? – чуть не плакала Хилари. Тем более когда в остальном она выглядела отлично. – Но сейчас уже не остается времени, чтобы сменить прическу. Придется довольствоваться тем, что есть.

Давенпорт явился к ним, оказавшись на сей раз пугающе пунктуальным. При одном взгляде на чудовищное сооружение у нее на голове между его бровями залегла чуть заметная складка.

– Да, я знаю, что выгляжу как горгона, – прошептала она, взяв его под руку. – И совсем непривлекательно.