Проложив себе путь к верхней ступеньке лестницы, он вошел в бальный зал, где дворецкий бросил на него уничижительный взгляд, когда он ответил отказом на предложение доложить о себе.

– Мне нужно поговорить с ее светлостью. Это не займет много времени, – произнес он, едва заметив ту, кого искал.

Розамунда, белокурая, изящная, несмотря на то что носила под сердцем ребенка, вся сияя, стояла в группе встречающих. Ее мужа нигде не было видно, однако рядом с ней находились ее бывший опекун, герцог Монфор, а также леди Арден, известная на всю столицу сваха, одаривавшие гостей любезными улыбками.

– Джонатан! Меня никто не предупредил, что ты будешь здесь этим вечером. – Темно-голубые глаза Розамунды светились радостным изумлением. – Но что с тобой случилось? – добавила она, едва окинув взглядом его одежду.

Он взял протянутые руки кузины в свои и произнес тихо, но настойчиво:

– Мне нужно срочно поговорить с тобой, Рози. Когда ты освободишься?

На ее лице отразился испуг.

– Как ты сам видишь, я в центре событий, но… я понимаю. Почему бы тебе не станцевать со мной первый вальс?

Давенпорт сделал гримасу. Вальс! Его мечты о горячей ванне, стакане (или даже трех стаканах) бренди и постели, казалось, отступили на задний план.

– А пока что поднимись наверх и попроси Дирлава позаботиться о твоей одежде, – произнесла Розамунда, понизив голос при виде приближавшихся гостей. – Вид у тебя совершенно неприличный даже для такого человека, как ты, дорогой.

Она кивнула и одарила его самой светлой своей улыбкой, отпуская окончательно и бесповоротно. Давенпорту ничего не оставалось, как обратиться к главе рода Уэструдеров, герцогу Монфору:

– Ваша светлость! – Давенпорт отвесил ему изящный, почтительный поклон, и только глаза его при этом выражали отнюдь не уважение. Именно Монфор стал опекуном его сестры Сесили, когда Давенпорта сочли мертвым.

В отличие от своих кузенов Уэструдеров Давенпорт никогда не считал своим долгом следовать указаниям герцога. Однако это вовсе не мешало самому герцогу вмешиваться в дела Давенпорта.

Правда, Монфор не участвовал в его недавнем похищении, в этом Давенпорт был почти уверен. Во всем этом эпизоде отсутствовала некая утонченность, обычно присущая поступкам герцога. Кроме того, Ксавье, маркиз Стейн, скорее позволил бы сварить себя живым в масле, чем поддался на просьбы герцога.

Его светлость улыбнулся своей обычной тонкогубой улыбкой:

– Давенпорт, полагаю, сегодня вечером вы превзошли самого себя.

Это учтивое замечание вовсе не означало комплимент, и Давенпорт не воспринял его как таковой.

– На сей раз это не моя вина. Спросите Стейна, если не верите мне.

Герцог нахмурился:

– Полагаю, нам надо серьезно поговорить – вам и мне.

Ага. Значит, догадка Давенпорта оказалась верной – Монфор ничего не знал о плане похищения. Давенпорту пришло в голову, что, если он хочет, чтобы дебют Хилари имел успех, герцог может стать его могущественным союзником, поэтому он буркнул что-то в знак согласия и двинулся дальше.

– Леди Арден! – пробормотал Давенпорт, склонившись над ее протянутой рукой. – Как приятно вас видеть!

– Хотелось бы мне сказать то же самое о вас, – ответила леди Арден, ее блестящие глаза окинули его взором с головы до ног.

Эта дама, бесспорно, была красавицей, но скорее в духе Афины, чем Афродиты: точеные черты лица, каштановые волосы, довольно полная грудь и царственная осанка. Считалось, что она была любовницей герцога, хотя, даже если это было так, оба они вели себя необычайно осмотрительно.

Эти двое прославились в лондонском высшем свете благодаря своему умению устраивать браки – стратегические альянсы между своими собственными семействами и другими высокородными леди и джентльменами. На свой лад леди Арден отличалась почти такой же безжалостностью, что и герцог. Женщина, которую нельзя было недооценивать, – и к тому же женщина, которая тоже могла оказаться полезной Хилари в случае необходимости.

Обычно Давенпорта не слишком заботили приличия, однако у него хватило ума не поднимать вопрос о Хилари в присутствии герцога или леди Арден, пока они были заняты приемом гостей на балу. Кроме того, ему сначала требовалось привлечь на свою сторону Розамунду.

Леди Арден обмахнула его веером.

– Ярмут сегодня вечером здесь, вместе со своей алчной дочкой. Будьте осмотрительны, Давенпорт, не то можете оказаться в беде. Я слышала, что у него есть на вас виды.

– Даже если так, им никогда не суждено осуществиться, – ответил Давенпорт.

Он уже совсем забыл про леди Марию и ее амбициозного папашу. Одно время его страстно влекло к этой девушке, но не настолько, чтобы проглядеть некоторые недостатки ее характера. Теперь же он мог только удивляться самому себе.

Леди Арден лениво помахивала веером.

– Если вам угодно послушаться моего совета, я бы на вашем месте реже показывалась на людях, пока эта девица не найдет какого-нибудь другого беднягу, чтобы вцепиться в него своими коготками. Впрочем, – добавила она как бы про себя, – когда вы следовали добрым советам?

Давенпорт предпочитал не обсуждать на людях любую даму, с которой у него были близкие отношения, и потому кое-как ухитрился выпутаться из неприятного положения без дальнейших замечаний. И все же как могло получиться, что леди Арден с самого начала поняла замысел леди Марии, тогда как он сам разгадал его лишь в ночь перед самым похищением? До чего же она проницательна в том, что касается человеческого характера, эта леди Арден! И мудра к тому же. Однако он в любом случае не мог последовать ее доброму совету. Ему необходимо было сначала обеспечить успех Хилари в высшем свете.

Чтобы не утратить расположения кузины, Давенпорт покорно поднялся наверх, чтобы выяснить, что может сделать с его вечерним костюмом кудесник-лакей Трегарта. Лишь на мгновение он остановился и задумался, что сейчас делала Хилари внизу, однако решил, что лучше на некоторое время предоставить ее самой себе. Если она и дальше будет настаивать на том, чтобы прятаться по углам, то не сможет пережить лондонский сезон. Однако этот урок ей предстояло усвоить самостоятельно.

Предположительно Хилари хотела выйти замуж. Однако избегать кавалеров с самого начала было не лучшим способом привлечь к себе внимание достойного претендента в супруги. Мысль о том, что она скоро найдет себе мужа, вызвала в нем… подобие некоего чувства, хотя он сам не знал, какого именно.

Вряд ли стоит удивляться, предположил он, что мысль о другом мужчине рядом с Хилари кажется ему такой неприятной. Возможно, он был не самым верным мужчиной из всех, но если какая-либо женщина действительно вызывала его интерес, он, как правило, ее не обманывал. Идея о том, что с ним самим может случиться прямо противоположное, пришлась ему не по вкусу.

Что ж… лучше не говорить «гоп», пока не перепрыгнешь.

Он остановился у дверей гардеробной комнаты, принадлежавшей Гриффину Деверу, ныне лорду Трегарту. Изнутри до него донесся крик, выражавший чистейшую ярость.

Поморщившись, Давенпорт постучал в дверь.

– Я иду, черт побери! – прорычал в ответ Трегарт.

Дверь открылась, и оттуда высунулось гладкое лицо камердинера:

– Лорд Давенпорт!

Черные глаза слуги быстро окинули взглядом персону графа. Он поджал губы.

– Дирлав, вы мне очень нужны, – произнес Давенпорт, разведя руки в стороны. – Как вы сами видите. Но боюсь, у вас сейчас есть другое занятие…

– Давенпорт, это ты? – проворчал Трегарт. – Пусть войдет.

Сразу за этим приказанием последовала еще одна череда ругательств.

– Твой бал продолжается без тебя, – заметил Давенпорт. Войдя в комнату, он обнаружил мужа своей кузины Розамунды стоявшим перед зеркалом и тщетно пытавшимся повязать галстук.

– Я… все равно… сделаю это сам, – процедил Гриффин сквозь стиснутые зубы, губы его растянулись в звериной гримасе.

Он был огромным мужчиной, таким же высоким, как Давенпорт, но куда более массивным – и волосатым. Крупные пальцы Трегарта возились с непокорным куском ткани, пока он, презрительно фыркнув, не отбросил его в сторону, туда, где у его ног скопилась целая груда таких же помятых кусков ткани, доходившая ему почти до колен.

– Что ж, тогда поторопись, Трегарт, – произнес Давенпорт. – Мне нужен Дирлав, и я не хочу проторчать здесь весь вечер, наблюдая за тем, как ты суетишься из-за какого-то галстука.

– Можешь забрать его хоть в ад и там пользоваться его услугами, – ответил Гриффин, выхватив еще один кусок ткани из груды у него под рукой. – Я сам завяжу эту проклятую петлю у себя на шее, даже если это меня убьет, – пробормотал он, завязывая первый узел.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь, милорд? – обратился невысокий камердинер к Давенпорту.

– Похоже, вы остались без работы, – произнес он, приподняв бровь в сторону Трегарта.

Блеск в глазах слуги был единственным ответом на это замечание.

– Новый комплект одежды. – Дирлав приложил палец к губам, внимательно осматривая Давенпорта. – Вечерние туфли, белье, чулки. Боюсь, у меня нет подходящих вещей вашего размера, иначе это было бы делом пары минут. Но если вам угодно выпить бренди и отдохнуть четверть часа или около того, я попробую вам помочь.

– Дирлав, это звучит как музыка для моего слуха.

– Очень хорошо, милорд.

Еще одно ругательство, громче всех предыдущих, возвестило о том, что Дирлав покинул комнату. И еще один галстук полетел на пол следом за остальными.

– Теперь я понимаю, почему ты держишь бренди в гардеробной, – заметил Давенпорт, наливая себе стакан. – С таким хозяином, как ты, любой лакей скоро сопьется.

– Он меня не покинет, – проворчал Трегарт. – Для него я представляю собой интересную задачу, если так можно выразиться.

– Должен сказать, ему на удивление хорошо удается поддерживать тебя в приличном виде. Почему ты не даешь ему повязать галстук?