Снова подняв руки, девушка исхитрилась натянуть на себя через голову ночную рубашку. Таким образом, она осталась в рубашке, сорочке и нижней юбке. По крайней мере у нее хватило ума развязать тесемки нижней юбки, позволив ей упасть на пол.

Но какое представление! Он и вообразить не мог, насколько неудобно спать в кресле, но если ей так хочется строить из себя мученицу, кто он такой, чтобы ей мешать? Хотя…

Давенпорт предпринял еще одну, последнюю попытку.

– Если хотите спать в постели, то здесь более чем достаточно места для нас обоих, – предложил он. – Столько, что между нами сможет проехать почтовый дилижанс.

– Нет, спасибо.

Голос ее прозвучал резко, однако он почувствовал в нем признаки досады и улыбнулся.

– Вы не передадите мне одно из одеял? – спросила она.

Он стащил с кровати тонкое лоскутное одеяло и нагнулся, чтобы передать ей.

– Надеюсь, мы можем теперь избавиться от этих занавесок на кровати? – осведомился он. – Они уж слишком похожи на погребальный саван.

– Нет, думаю, лучше оставить их как есть.

Она выхватила у него из рук одеяло и быстро забралась в облюбованное ею кресло.

– По крайней мере отодвиньте кресло от камина, – произнес он. – Вы же не хотите, чтобы какая-нибудь случайная искра попала на вас, пока вы спите?

Девушка, похоже, нашла его слова убедительными, однако, прежде чем Давенпорт успел предложить ей помощь, она сама вскочила с кресла и передвинула его, как ей было сказано. Затем она снова скрылась под непроницаемыми складками одеяла, подперев ногами подбородок.

– Может быть, дать вам подушку? – осведомился он.

– Нет, благодарю вас. Здесь есть валик, который вполне сойдет за подушку.

Они оба погрузились в молчание.

– Хани, я не могу удержаться от мысли…

– Нет.

– Но вы даже не дослушали меня…

– Нет! – Она раздраженно вздохнула. – Вы просто выдумываете еще одну причину, пытаясь заманить меня в эту постель, а я не собираюсь вас слушать.

– Жаль, – произнес он, снова откинувшись на спину и подложив под голову руки. – Эта кровать – одна из самых удобных, на каких мне случалось ночевать. Осмелюсь заметить, что этой ночью я буду спать как ребенок.

– В таком случае я предлагаю вам перестать болтать и сделать так, как вы сами сказали.

Он улыбнулся, услышав в ее голосе обиженную нотку.

– Спокойной ночи, Хани.

– Спокойной ночи. – Это прозвучало скорее как приказ, чем как пожелание.

Давенпорт покорно погрузился в молчание. Он ждал, как показалось его усталому, измученному телу, целую вечность, но в конце концов был вознагражден звуком ровного, глубокого дыхания Хилари.

С грацией, достойной пантеры, он соскочил с постели.

Глава 10

Хилари медленно приходила в себя после чудесного сна. Она не сразу открыла глаза, но наслаждалась мягкостью и теплом, окружавшими ее подобно кокону. Зарывшись поглубже в подушку, она едва ли не зажмурилась от удовольствия.

Во сне она видела античного бога, отчаянно сражавшегося, заслонявшего ее от бури собственным телом, отражавшего удары молнии мощным мечом. Теперь, в тишине забрезжившего рассвета, бог подхватил ее на руки, и они вместе поплыли по небу с облаками.

Рука, обхватившая ее за талию, казалась крепкой, сильной и надежной, грудь, к которой она прислонилась спиной, была словно облачена в доспехи, жесткие и прочные, но не холодные на ощупь, каким обыкновенно бывает металл, а теплые. Такие теплые…

Она чувствовала себя всецело в его власти. Спокойная. Умиротворенная.

Тут бог вздохнул, и его дыхание жаром обдало ей ухо. Вздрогнув от удовольствия, Хилари еще теснее прижалась к нему. Она хотела навсегда остаться в этом сне – в довольстве и безопасности.

Бог что-то пробормотал и прикоснулся к ней носом, щекоча короткие волоски на затылке. По ее спине снова пробежал трепет. Его ладонь легла ей на живот, потом скользнула вверх, все ближе и ближе к ее…

Глаза ее тут же широко раскрылись.

– Давенпорт!

Взвизгнув, Хилари так и подскочила на постели, разбрасывая простыни и одеяла. Она запуталась в складках занавесок, не сумев отыскать проем между ними. Девушке так не терпелось отделаться от негодяя, который самым низким образом воспользовался своим преимуществом над ней, что она скатилась с матраца, минуя занавески, прямо на пол.

– Ох-х!

Издав невнятное восклицание, Давенпорт одним резким движением раздвинул занавески.

– О черт! Вы не ушиблись?

Она гневно взглянула на него, задыхаясь и ловя губами воздух. Он опустился на колени рядом с кроватью, держа руки на бедрах, совершенно обнаженный, как в день своего появления на свет.

Хилари хотела было крикнуть ему, чтобы он прикрылся, однако не в силах была выговорить ни слова. Все, что она могла, – это тяжело дышать и отфыркиваться.

И еще смотреть на него.

При свете дня лорд Давенпорт представлял собой действительно величественное зрелище, заслуживавшее внимания. И, к ее крайнему изумлению, его… мужской орган как будто становился все больше и прямее – о небо! – прямо у нее на глазах. Ее лицо пылало, но она не в состоянии была отвести глаза от странного «снаряжения» между ногами Давенпорта.

Он и впрямь был античным богом. Одним из тех развратных божеств, которые спускались с неба на землю, чтобы овладеть невинной девственницей во время сна…

Тут ее руки взметнулись к груди.

– Где мой корсет?

Глаза ее как безумные метались по комнате. Давенпорт повернулся к ней спиной, позволив ей созерцать свой великолепный вид сзади, и стал рыться в постельном белье.

О господи! Ей чуть не стало дурно.

Он отыскал корсет, тесемки которого безвольно свисали вниз, и передал ей:

– Вот он.

Хилари не сделала ни движения, чтобы принять у него корсет.

– Что произошло в этой самой постели минувшей ночью?

Ей отчаянно хотелось поскорее осмотреть свое тело, чтобы убедиться в том, что он не совершил ничего непристойного – то есть ничего более непристойного, чем снять с нее корсет. Однако это было невозможно, пока он наблюдал за ней.

Это тут же напомнило ей о том, что следовало сделать ему замечание по поводу его наготы.

– Умоляю вас, прикройтесь, милорд, – произнесла Хилари сдавленным голосом.

Она отвела от него взор, но слишком поздно. Боже правый, этот человек оказывал самое разлагающее действие на ее мораль. Ей ни в коем случае не следовало смотреть на мужское тело подобным образом. Однако зрелище оказалось на удивление притягательным – как она могла противиться такому соблазну?

Давенпорт вздохнул:

– Поскольку других развлечений сегодня утром не предвидится, полагаю, мне лучше одеться. Не были бы вы так добры передать мне мою одежду?

– Да, конечно, – с трудом выдавила она из себя.

Когда Хилари вернулась с его вещами, уже высушенными перед камином, Давенпорт снова забрался под одеяло.

– Этой ночью ничего не произошло, – наконец снизошел он до ответа. – Ничего, кроме того, что я снял с вас корсет – с закрытыми глазами, уверяю вас – и уложил на кровать прежде, чем погрузиться в сон самому.

Она кинула на него враждебный взгляд, однако в душе испытывала огромное облегчение.

– Я же говорила вам, что не нуждаюсь в…

– Ну да. Можете винить во всем мое воспитание, – произнес он, натягивая через голову рубашку и прикрыв грудь, еще несколько минут назад прижатую к ней. – Не могу допустить, чтобы леди страдала от неудобств, тогда как я сам нежусь в роскошной постели. Это было бы несправедливо.

– Но этим утром я… вы… – Ей стоило огромного труда закончить фразу. Хилари совсем не нравилось, что в ответ на его возмутительные выходки у нее так часто не находилось слов. Тем не менее, какими бы ни были его внутренние побуждения, с его стороны было весьма великодушно позаботиться о том, чтобы она спала с удобствами.

В действительности Хилари и не думала, что он лишил ее чести. Ей уже приходилось слышать о том, что первый раз для девственницы всегда бывает болезненным, а принимая во внимание длину и толщину этой штуки между ногами Давенпорта, она могла заключить, что слухи эти были верными. Она не испытывала никаких неприятных ощущений там, внизу. Кроме того, в глубине души она знала, что Давенпорт не опустится настолько низко, чтобы надругаться над ней во время сна. Как бы сказал он сам, в этом нет ничего забавного. Нет, этот дьявол в облике мужчины хотел, чтобы она отдалась ему полностью – и по своей воле.

Но этого ему не добиться никогда!

Все же Хилари чувствовала себя слегка разочарованной тем, что не была в сознании дольше, пока он прикасался к ней. Сохрани она хоть капельку рассудка, она бы продолжала притворяться, что спит…

Хилари нахмурилась, недовольная тем оборотом, который приняли ее мысли. Давенпорт положительно сбивал ее с пути истинного. И чем скорее она расстанется с этим человеком, тем лучше для ее добродетели и душевного спокойствия…

Ее взгляд между тем скользнул к его рукам, пока он повязывал перед зеркалом галстук. Ни на минуту не забывая о том, где была одна из этих рук всего несколько мгновений назад, она словно зачарованная наблюдала за тем, как ловко он управлялся с тканью, завязав ее узлом по последней моде. Это был простой черный галстук, без сомнения, один из лучших в гардеробе мистера Поттера, и почему-то ей показалось, что черная ткань чрезвычайно подходила к его облику негодяя. Давенпорт не брился по крайней мере два дня, и хотя синяки на его лице успели поблекнуть, они все еще оставались ясно различимыми даже под двухдневной щетиной на его подбородке.

Он выглядел как пират или разбойник с большой дороги. Не то чтобы ей случалось встречать мужчин того или другого сорта воочию, но в нем присутствовало высокомерие прирожденного забияки, которое становилось тем заметнее, чем более растрепанным был его вид. Он совсем не походил на человека, способного пролежать всю ночь в постели женщины и при этом целомудренно держать руки в стороне.