— Прекрати, ты снова думаешь наперёд, я не замечала в тебе паранормальных способностей. И ты не пророк Моисей, чтобы знать будущее.

— И что ты предлагаешь?

— Если ты ещё не извинилась, то самое время. И даже он не поймёт, значит так нужно. Всё, что не делается — к лучшему, сама знаешь. На нём жизнь не прекращается. Тебе пятнадцать, и таких Томов ты можешь встретить ещё тысячу.

— Говоришь как мама, — сквозь всхлипывания, засмеялась я.

— Потому что они правы. Жизнь ни на чём не прекращается. Подняла подбородок и сожгла мосты.

— У меня нет спичек, чтобы жечь мосты. И ты слишком просто говоришь про отрицание чувств. Ты не знаешь, что ждёт тебя.

— У тебя есть дрова, найди камни и да поможет тебе сила трения, — улыбнулась Лизи, засунув ложку в рот. Сделав глоток чая, она вновь обратилась ко мне, — да, не знаю, но я точно уверена, что в первую очередь нужно ценить себя. Ты у себя одна, Алекс. Стоит ли ради любви жертвовать собой?

— Говоря о любви, ты ешь торт, эклер и пончик.

— Ну да, и что? — захихикала подруга.

— Ничего, маленькая задница. Определённо стоит, если ты действительно любишь. Я не хочу, чтобы ты попала в ситуацию с выбором, но что ты выберешь тогда?

— Себя, — тут же кивнула Лизи.

— Не зарекайся.

Пожав плечами, она вновь довольно улыбнулась и откусила эклер, а я хмыкнула и закатила глаза. В любом случае, она права. Жизнь не останавливается, она идёт своим чередом, и со временем, расставит всё и всех по своим местам. Я же надеюсь, что моё место будет рядом с Томом. И я действительно должна извиниться, но боюсь, что сейчас у меня не хватит силы посмотреть ему в глаза, и сказать простое прости.


В понедельник, я вновь вырвала кусочек листа из ежедневника, где написала лишь одно слово. Может быть сейчас не важно, получу ли я своё прощение, важно лишь то, что я попробовала сделать этот шаг, дальше уже дело за ним. Мне пятнадцать, и сколько на моём пути ещё парней — неизвестно. Конечно, мне бы хотелось одного, и возможно стоит бороться за это имя, но я желаю взаимной борьбы. Том говорил, что я сильная, но что, если он ошибся, и я слабая, потому что между возможностью просто подойти к нему и познакомиться, я выбрала пусть наименьшего сопротивления. Каждому свойственно ошибаться, без ошибок, мы не учимся, без них, мы не становимся теми, кем являемся в настоящем. На свете нет идеальных людей, но любой неидеальный может стать идеальным для нас.

Лизи легко переубедила меня не отказываться от желаемого, а я и правда два года смотрела в сторону старшей школы, желая попасть на танцы. Вот же он, миг, который должен официально впустить нас на последний этап. С каждым новым днём время в школе сокращается даже несмотря на то, что мы только в девятом классе. Мы должны наслаждаться новым днём в стенах детства, которое совсем скоро закроет свои двери и уже не даст вернуться назад. Нужно ценить мелочи, как сэндвич от мамы на обед, сложные задачи и бессонные ночи перед экзаменом, волнение при поступлении в университет, потому что когда-то и студенческие двери закроются за спиной, подтолкнув во взрослую жизнь, где уже не будет времени для дуростей.

Посмотрев на клочок в своей ладони, где на белом листе рисовалось слово прости, я окинула взглядом пустой коридор и быстро сунула его в линию вентиляции на дверце.

Глава 14

Том

— Мне кажется, ты долбанулся, — выдохнул я.

— Мне кажется, ты долбанулся, — передразнил Джаред, застегивая часы на руке.

— С какого счастья я должен идти с тобой?

— Потому что мы типо братья, — усмехнулся Джаред. Вальяжно прогулявшись по гостиной, он натянул чёрную футболку и растянул губы в широкой улыбке, посмотрев на меня.

— Да, но не близнецы, — выгнув бровь, парировал я сидя на диване, пока мама порхала на кухне, а отец что-то тихо рассказывал ей.

— К счастью, — кивнул Джаред.

— Что?

— К счастью, не близнецы, на свете нет никого милее меня.

Шлёпнув себя ладонью по лбу, я протянул:

— Господи, вы нахрен издеваетесь. Если бы ты приехал на той неделе, как планировал, сейчас тебя бы тут не было, и я бы уже отмучился.

— Ты не туда смотришь, Томми, — загоготал Джаред, — твой Боженька перед тобой. Планы предков поменялись.

— Да ладно? — иронично выгнув бровь, я окинул брата насмешливым взглядом, — ты скорей для сектантов, вроде тех, что поклоняются дьяволу.

— Оторви свои яйца от дивана и иди, переоденься, ты не можешь пойти так.

— Как так?

— В домашних шортах и задрыпаной футболке.

— Зачем тебе я? Ты через пару минут смоешься в дальнюю комнату.

— Это же твои друзья, — усмехнулся Джаред.

— Хосе — мой знакомый, ты же не такой идиот, чтобы называть другом каждого знакомого.

— Какая нахрен разница? В любом случае, ты его знаешь.

— Я иду при условии, если свалю через час.

— И что ты там так долго собираешься делать? — рассмеялся Джаред, — ты же у нас католическая монашка.

— Идиот, я не девственник, если тебе интересно.

— Конечно, та девчонка тебе дала, ведь ты включил ей сраного Бибера.

От упоминания Алекс, кровь отхлынула от лица, а тело моментально напряглось. Вторую неделю я стараюсь игнорировать её, в общем, то, мы делаем это взаимно, но Алекс ещё и избегает меня. Как только она видит меня на горизонте, резко сворачивает в другую сторону, что одновременно и веселит и раздражает. Но больше всего меня раздражает то, что я всё равно продолжаю тянуться к ней или искать в толпе глазами. Было бы замечательно, если после открывшейся правды я поставил на ней жирный крест, собственно, мысленно я так и сделал, но не сердцем. Душой я возвращаюсь назад. Туда, где она играет со мной в бейсбол, либо же хотя бы пробует играть. Туда, где мы в кафе вдвоём. Туда, где мы пробираемся под трибуны, а потом на поле. Туда, где я обнимаю её сзади, помогая отбить мяч. Я бы с удовольствием форматировал воспоминания в голове, чтобы не возвращаться к ним, но перед сном я стабильно думаю об этом. Я не знаю, как мог поступить в подобной ситуации, ведь сам сделал не лучше. Но я сделал кому-то больно, а Алекс скорей поступила глупо, слишком глупо, есть другие способы получить чье-то внимание. Жаль, что ей хватило ума только на это. Она не могла меня выиграть, это же абсурд. Но выиграла, потому что я повёлся.

— Если бы кто-то был влюблён в тебя, к примеру, с седьмого класса, это тоже считается болезнью?

Я не верю в любовь с первого взгляда. Это сказки для мелодрам и книг, и по этой причине не могу дать какое-то трактование или значение влюблённости Алекс. Если она, конечно, вообще есть. Невозможно любить человека, которого ты не знаешь. Либо, по крайней мере, я в это не верю, но возвращаюсь к тому, как сам отреагировал на неё? Не то ли чувство я ощущаю тоже? После вечеринке, где мне удалось нормально её рассмотреть, я ищу эту девушку глазами. Мне нравилось её общество; нравится смех и жизнелюбие; нравится независимость от мнения других и прямолинейность. Мне нравится, как она реагирует на меня, только по этой причине я не могу считать её чувства выдуманными. Получается слишком смешно, ведь Хэйли, которую знаю давно, я дал отпор, причинив боль, и назвав влюблённость болезнью, а к Алекс, которую знаю без году неделю, тянусь и сбрасываю со счетов глупости. Неправильно, но честно. К первой я не чувствую ничего, а во второй заинтересован.

— Твою мать, да она же тебе даже под Бибера не дала, — загоготал Джаред, смотря на моё перекошенное лицо.

— Ещё слово, и ты идёшь один, — прохрипел я.

— Она девственница что ли? — продолжал брат, игнорируя мой гнев. Джаред и сам того не понимая, бьет прямо в цель.

На моём пути уже много тех, кто в шестнадцать имел несколько партнеров за спиной, и все они девушки. Наверно, сейчас обладательницы подобного рода целомудренности в основном девочки с косичками из библиотеки. Но Алекс и Лизи не похожи на них. Глазами они уже были съедены где-то за первым углом в школе. К счастью, лишь глазами. Я боюсь ошибиться, и выбрать неверный путь, где либо полностью потеряю вариант на отношения с девушкой, которая понравилась и является чистым листом, либо же получить, но не то, что желал.

— Ты ещё заплачь, Томми, — усмехнулся Джаред, толкнув меня в плечо.

— Я тебе сейчас врежу, — вздохнул я.

— Попробуй, — кивнул он, — я уже выиграл пару соревнований, причём без приложенной силы, чего стоит зарядить тебе?

— То, что я заряжу тебе следом, идиот, — взаимно толкнув его в плечо, бросил я.

— Я никогда не трону тебя, Томми, — заулыбался Джаред, — не могу бить семью.

— Может, потому что у тебя просто не хватит сил? — засмеялся я, направляясь в комнату.

— Когда мы уедем в университет, родителей больше не будет рядом, чтобы защитить тебя. Я надеру твою задницу, Томми.

Смеясь, я, не поворачиваясь, помахал в воздухе средним пальцем. Страшно представить, что мы будем жить вместе. Упасите меня, я хоть и отношусь абсолютно безразлично к половой жизни Джареда, но не горю желанием лицезреть новых девушек каждый день, а то и несколько сразу. И уж тем более не хочу как-нибудь наткнуться на групповуху в гостиной или кухне, где обеденный стол будут протирать чьи-то голые задницы.

В доме как всегда не было места, он напоминал консервную банку, где бьются десятки потных тел. Как только ноги сделали шаг внутрь, на плечах повисли руки, принадлежавшие Хосе.

— А ты сегодня не один, — усмехнулся знакомый, рассматривая Джареда, который выгнул бровь и окинув взглядом повисшую на своём плече руку.