Юлия Резник - Мой папа — суперзвезда

Наконец все уехали. И можно было выдохнуть. Можно было свернуться в комочек, сохраняя остатки тепла, и на несколько сладких секунд забыть о том, что узнала.

— Мама, что произошло? — Аня открыла глаза и уставилась в обеспокоенные глаза Васьки. — И если ты скажешь «ничего», я не поверю. Вы с папой поругались, да? Он тебя обидел?

— Нет… дело совсем не в этом.

— А в чем?

Смысла скрывать правду, которая, один черт, вырвется наружу, не было совершенно. Но как её было озвучить? Как?!

— Просто все изменилось… Не между тобой и отцом, нет! Он тебя любит и теперь всегда будет рядом… А мы… нам… нам придется расстаться. Так сложилось. В этом никто не виноват.

— Как это? Вы же хотели пожениться и все такое…

— Понимаешь, у Влада будет ребенок… Он встречался с женщиной, еще до того, как мы появились в его жизни, и… Теперь у них будет ребенок.

Васька опустилась на постель. Подобрала под себя ноги и растерянно провела по волосам ладошкой. Этот жест она тоже переняла у Влада. Она многое от него переняла…

— Но… он ведь любит тебя?

Аня тяжело вздохнула. Но оставшегося в комнате кислорода не хватало, чтобы насытить кровь.

— Это ничего не меняет.

Оставаться на месте не было сил. Аня встала с кровати и подошла к шкафу. В нем было много вещей. Крутых дизайнерских шмоток, аксессуаров и прочего статусного дерьма. Санин буквально завалил ее дорогими подарками, но самый ценный, самый желанный он подарил другой… Почему так? Почему, господи?

Взгляд Ани зацепился за стоящую в углу сумку, в которой так и остались лежать не распакованными её старые вещи. Она вытащила сумку из шкафа и замерла, не зная, что ей делать дальше. Не в силах уйти… и не в силах остаться.

— Мамочка… — всхлипнула Васька.

— Эй… Ну-ну… Ты чего, а? Ничего страшного не случилось. Ну, будет у тебя брат или сестричка… Но мы ведь с отцом не станем любить тебя меньше? Все хорошо…

— А куда ты собралась?

— В город. Вась, ну, что ж ты мне душу рвешь, а?

— Зачем в город?

— Затем, что нам нужно подыскать новую квартиру… Здесь… я не могу остаться. Но ты сможешь гостить у отца, сколько душе угодно. Можешь вообще к нему переехать… если захочешь… — прошептала Аня.

— Ты больше меня не любишь? Да? Ты поэтому предлагаешь такое?!

— Ну, что за глупости ты говоришь? Я люблю тебя. Очень люблю…

— Тогда я с тобой поеду!

— Нет-нет… Погоди. Еще некуда ехать. Мне нужно встретиться с риэлтором, помотаться, посмотреть, что нам предлагают… Тебе-то зачем со мной болтаться? Вот устроюсь и тебя заберу. Завтра или послезавтра.

С горем пополам Ане удалось убедить дочку остаться там, где сама она больше оставаться не могла. Пока они с Васькой прощались, к дому подъехала машина. Неужели Влад вернулся так быстро? Аня выглянула в окно и с облегчением выдохнула, завидев соседа.

— Саш? А ты какими судьбами?

— Четверг ведь. Продукты привез.

— Ох, точно…

— А ты куда-то собралась? — спросил он, увидев стоящую в углу сумку.

— Да, мне в город надо.

— Тогда тебе повезло — я как раз домой возвращаюсь. Могу подбросить.

Аня кивнула, подавляя готовый сорваться с губ всхлип. Притянула Ваську к себе и обняла крепко-крепко.

— Я, как устроюсь — сразу тебе позвоню.

— А что мне сказать папе? — как Васька ни храбрилась, ее губы дрожали. Ане казалось, что она просто не вынесет. Её слез, своих… Отчаяние накрывало. Ей не за что было больше держаться. Никаких сил не осталось. Лишь разъедающая душу тоска.

— Ничего. Я с ним сама поговорю.

И ведь поговорит. Когда станет чуть сильнее. Когда исчезнет это неправильное эгоистичное желание остаться с Владом, несмотря ни на что. Ведь он предлагал! Ведь он убеждал, что между ними ничего не поменялось, но… Аня имела совсем другое мнение на этот счет. У ребенка должна быть полноценная семья. Мать и отец. Да Влад и сам поймет это, когда улягутся страсти. Ребенок сместит акценты. Сместит в любом случае, и это, конечно, правильно. Но, господи боже, как же это всё пережить?

— Я на связи. Будь умничкой и звони, если захочется поболтать. Если не сегодня, то завтра я подыщу нам что-нибудь стоящее. Выше нос.

На самом деле Аня, конечно, не верила что на ночь глядя найдет квартиру. До окончания рабочего времени оставалось каких-то пару часов. Говоря откровенно, она вообще не знала, где будет ночевать. Ей было все равно. Хоть на лавке в парке. Лишь бы не под одной крышей с тем, кто уже никогда её не будет.

Помахав Ваське на прощанье рукой, Аня уселась в машину Саши. Несколько минут они ехали молча, пока тот не спросил:

— Тебя куда?

— Что? — Аня отвлеклась от разглядывания пролетающих мимо пейзажей.

— Тебя куда отвезти?

— Не знаю. Высади где-нибудь у метро.

— Это как это «не знаю»?

— А вот так. Мне бы квартиру где-нибудь снять. И, наверное, на работу устроиться…

— Так, все понятно, — пробормотал Саша. — Прошла любовь, значит?

— Если бы прошла…

Больше она ничего не говорила. А Саша ничего не спрашивал. Он уверенно вел машину по извечным столичным пробкам и время от времени бросал на неё странные взгляды. Аня же ничего не замечала. И никого.

— Вылезай. Приехали.

— К-куда? — спросила Аня, озираясь по сторонам.

— Ко мне. Что смотришь? Да ты не бойся, не съем я тебя. Я сейчас у родителей живу. А ты можешь пожить в этой квартире, пока не подыщешь что-то стоящее…

— Серьезно?

— Угу.

— Я заплачу. У меня есть деньги и…

— Обойдусь, — почему-то нахмурился Саша. Обошел машину и вытащил ее сумку из багажника. Спорить сил тоже не было. Аня просто кивнула и пошла вслед за мужчиной к дому.

— Спасибо тебе.

— Да брось. Это так… по-соседки. А за работу я тоже узнаю. Ты же медсестра?

— Фельдшер. И массажист.

— Вот. Я недавно в больничке парился — так там главврач жаловался на нехватку кадров. Только госпиталь военный. Ничего?

— Господи… да я на что угодно согласна.

— На что угодно — не надо, — вздохнул сосед.

Только они вошли в квартиру, у Ани зазвонил телефон.

— Я отвечу?

Саша развел руками и скрылся за дверями комнаты, в которой, очевидно, располагалась кухня.

— Да?

— Ты где?

— В городе. Как раз хотела позвонить, чтобы ты не переживал.

— Чтобы я не переживал? — заорал Санин в трубку, — именно поэтому ты собрала вещи и смылась, ничего мне не сказав? Чтобы я, мать его, не переживал?!

— Влад… Не нужно… пожалуйста. Не усложняй. — Аня прислонилась лбом к висящему над комодом в прихожей зеркалу и закусила губу.

— Я не понимаю, как тебе вообще пришло в голову… бросить меня… уехать. Ань, ну какого хрена? Я ведь сказал, что между нами все по-прежнему! Я люблю тебя, не её. И этот ребенок ничего не меняет! Я с тобой хочу быть. Я от тебя детей хочу, Нюська…

— Это неправильно…

— Это самое правильное из всего, мать его, что может быть!

— Ты… нужен этому малышу. Нужен Майе.

— А тебе?! Тебя я больше не нужен?

Аня всхлипнула, оставляя на зеркале небольшое запотевшее облачко. Коснулась его пальцами… Порезанная нога ныла. Ей хотелось кричать: «Ты нужен мне как воздух, Санин»! Но тогда он бы ни за что… ни за что ее не отпустил, а она сама не нашла бы сил ему сопротивляться.

— Просто давай возьмем паузу. Сейчас нельзя принимать каких-то поспешных решений. Взвесь все. Обдумай. Загляни в глаза своему малышу и тогда уж реши, как лучше. А я… я ведь тебя больше ждала, Влад. И не хочу, чтобы ты пожалел…

— Да кто тебе сказал, что я пожалею?! Я люблю тебя больше этой гребаной жизни. Я дышать без тебя не могу!

— Если нам суждено быть вместе — мы будем. А пока… пока ты своему ребенку нужней. И его матери. Она точно не виновата в том, что у нас вдруг любовь случилась.

— Нюська… Ну, что за глупости ты несешь? Ты где вообще, давай я за тобой приеду, и мы все-все решим?

— У меня все хорошо. Я нашла квартиру и уже обосновалась. А приезжать не надо, Влад. Пока не надо. Я должна все хорошенько обдумать.

— Я люблю тебя! Тебя… и никого больше.

— Я тоже тебя люблю.

Влад сидел в темноте и монотонно наигрывал одну и ту же мелодию, пытаясь понять, что в ней не так. Предложения написать музыку к фильму поступали к нему и раньше, но даже, несмотря на то, что Санину и самому нравилась эта идея, до её реализации руки у него так и не дошли. И только теперь все совпало… И настроение было нужным, и вообще… ничего другого писать он не мог. За восемь месяцев, что прошли после их с Нюськой расставания, он не записал ни одного зажигательного хита, лишь тоскливые, полные драматизма мелодии, которые, по заверению режиссера картины — как раз то, чего не хватало его ленте.

В глубине дома послышался шум. Влад убрал пальцы с клавиш и, дождавшись, когда все звуки стихнут, медленно опустил крышку. В окно лился лунный свет и, растекаясь по полу, вытравливал темные краски ночи. Пахло золой и февральской стужей. Влад тяжело вздохнул и пошел на звук. Майю он застал в ванной.

— Ты чего не спишь?

— Изжога замучила. Ищу лекарство. Извини, не хотела тебя потревожить.

— Дай я…

Влад забрал из рук женщины сумочку с медикаментами и быстро нашел то, что надо. Выдавил на ладонь две таблетки, набрал в стакан воды и протянул Майе.

— Спасибо. Ты такой заботливый… — Майя шмыгнула носом. — Черт! Извини… Опять глаза на мокром месте. Мне кажется, я в эту беременность выплакала уже целый океан.

— Понятия не имею, почему тебе вчера приспичило смотреть Хатико.

Майя рассмеялась. Снова шмыгнула носом и растерла огромный живот.