Юлия Резник - Мой папа — суперзвезда

Влад отбросил с лица волосы и медленно встал с кровати. Вопрос Васьки завис в воздухе, и если бы не Нюська, которая наигранно возмутилась любопытству дочери, выкрутиться из ситуации ему было бы сложней. А так, под их шутливую перепалку, Влад просто сбежал. И потом долго стоял на веранде, глядя на дождь…

А вот глядеть в глаза Майи было сложнее. Она приехала утром чуть позже всех остальных. Бледная, с темными кругами под глазами.

— Эй, ты как? В порядке?

— В переводе на русский это означает, что я дерьмово выгляжу?

— Есть такое, — пожал плечами Санин. Ну, а что ему было делать, если его провоцировали на правду? Не врать же. Это бы жалко выглядело.

— Плохо мне. Тошнит и вообще… Ты, кстати, решил что-нибудь? Потому что, если мы решаемся на аборт, я бы…

— Нет! — Влад резко обернулся и полоснул Майю взглядом. Может быть, он был неправ, нет, даже не так… Он был не прав однозначно! Да только, когда он думал о том, что она готова вот так легко убить его ребенка… В общем, злился он. Неоправданно, по большому счету. Ведь Майю было можно понять. И он бы непременно так и сделал. Если бы она была беременна от какого-нибудь мужика, который не мог предложить ей ровным счетом ничего, чтобы она чувствовала себя так, как должна себя чувствовать любая беременная женщина. Не мог дать ей любви.

— Нет? — Влад не мог разобрать, чего было больше в голосе Майи. Удивления, надежды или облегчения. Все эти чувства смешались в ядреный коктейль.

— Нет. Я не хотел бы, чтобы ты избавилась от ребенка.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Поддержку. Ты не будешь воспитывать малыша одна. Я во всем тебе помогу. О деньгах речь вообще не идет. Можешь о них не беспокоиться, но…

— Но между нами все кончено?

— В плане личного — да. Однако мы все еще добрые друзья, и у нас общее дело.

— Я не знаю, Влад. Правда… Не думай, я не пытаюсь тебя наказать. Или шантажировать, — Майя горько усмехнулась. Зарылась рукой, путая и без того всклоченные волосы. — Просто… Меня даже мама в этом случае не поймет. Не поймет и не поддержит. И с кем я останусь? Одна?

— Эй! Ну, вы долго тут еще будете шептаться? Мы работать сегодня будем? — проорал в окно кухни Санчо.

— Мы идем! — крикнул в ответ Влад, а потом снова обернулся к Майе: — Знаешь, обычно мамы намного более понимающие, чем мы о них думаем. Ты ей обо всем расскажи. Вдруг она удивит тебя?

— Я не знаю… — покачала головой Майя. — Ты сам-то рассказал?

— Моя мать давно мертва.

— А я не о матери. И ты это знаешь. Учишь меня жизни, а сам трусишь, как последний заяц.

Влад ничего не ответил и пошел в дом.

Запись Васьки немного отвлекла от тягостных мыслей. Невозможно было не радоваться, глядя на дочь. Не зарядиться ее энтузиазмом. Даже парни, вдохновившись, в тот день играли чуточку лучше обычного. И Нюська спустилась в студию, чтобы послушать, как поет Василиса.

Лишь Майя, которой становилось с каждой секундой все хуже, не разделяла всеобщего веселья. Она вообще не знала, зачем приехала, если Влад принял решение доверить партию дочери. Её мучил проклятый токсикоз, гормоны скакали, и ей хотелось уйти, громко хлопнув на прощанье дверью. Обида… не на Санина даже, на жизнь… сжирала её душу поедом. Майя смотрела на хозяйничающую в кухне Нюську и не понимала… не понимала просто, чем та лучше её. И знала ведь, что дело не в «лучше» или «хуже», а все равно не могла перестать сравнивать. И злиться. На девочку эту, на то, что она, спустя столько лет, ураганом ворвалась в их жизнь, сметая хрупкую связь, которую они с Владом так осторожно и вдумчиво создавали. Боясь обжечься, дуя на воду. Майя ведь не догадывалась даже, что Влад способен вот так безоглядно в кого-то влюбиться. Зная его столько лет, она и думать не думала что под маской холодного и расчетливого человека кроется настоящий кипящий страстями вулкан. Она чего-то так и не поняла в этом мужчине, не разгадала… А теперь уже поздно было.

Острый приступ тошноты заставил Майю вскочить. Закрывая ладонью рот, она помчалась к туалету и, упав на колени возле унитаза, вырвала.

— Эй… Ты как? — раздался обеспокоенный голос.

— Уйди!

— Я — медик. И могла бы тебе помочь…

Майю скрутил очередной рвотный спазм. А когда она выпрямилась, едва дыша от усталости, на ее покрытый испариной лоб лег холодный компресс.

— Я же сказала… мне ничего от тебя не надо.

— А я ничего такого и не сделала, — мягко улыбнулась Аня. — Вот… здесь сорбент. И вода.

— Да что ты ко мне прицепилась?! Не нужен мне этот сорбент. Беременная я! Беременная, понимаешь?!

Майя раздражённо взмахнула рукой и, не рассчитав движение, выбила стакан из Аниных рук. Он со звоном упал на кафельный пол и разбился. Аня отступила назад. Рука взметнулась к горлу, как будто кто-то её душил, и она хотела освободиться.

— Прости… Прости, я не хотела. Да стой ты! Здесь же стекла везде… — бормотала Майя, с тревогой глядя на побелевшую соперницу.

— Что здесь происходит? Какого черта…

— Ничего… — Аня медленно облизала губы, — Майе стало плохо, и вот… — развела руками она и снова покачнулась, наступив босой ногой на осколок.

— Не шевелись! — рявкнул Влад. В одно мгновение преодолел разделяющее их пространство и подхватил Нюську на руки. — Ну, что ты, маленькая? Как так неосторожно?

Аня всхлипнула. Дернулась, высвобождаясь из объятий Санина.

— Майя беременна, — прошептала она, — ты знал?

— Аня…

— Ты знал?! — закричала она.

— А вы чего здесь шумите?

Влад резко обернулся. Уставился на удивленно взирающую на все происходящее дочку.

— Ничего. Стакан разбился, а Аня порезалась. Отойди, Васька. Нужно проверить, не осталось ли в ране стекла.

— Я сейчас принесу аптечку и все здесь уберу.

Девочка закивала головой и отскочила с прохода, пропуская отца вперед.

— Я в норме, — прошептала Аня побелевшими, едва шевелящимися от напряжения, которое сковало ее тело, губами.

— Нет. Ты не в норме.

Влад бережно перехватил свою ношу. Прижался к виску губами. Поднял вопросительный взгляд на Майю и, дождавшись, когда та подтвердит, что в порядке, отнес Аню в кухню и усадил на стул. Сам опустился на пол, перехватил ступню и внимательно осмотрел рану. Осторожно ощупал края.

— У тебя в аптечке только перекись и вата! Даже пластыря нет, — возмутилась подоспевшая Васька.

— У меня, по-моему, в машине пластырь есть, — подала голос Майя, — сейчас схожу, принесу.

— Я в норме, — зачем-то повторила Аня.

— Ты кого в этом хочешь убедить? — Влад отвлекся от оказания первой помощи и поднял взгляд.

— Я не знаю… — зашелестела Аня, наверное, даже не замечая, что плачет. А он видел. Видел и ненавидел себя за то, что стал причиной её слез. Видит бог, он не этого добивался.

— Мам, ты почему плачешь? Так больно?

— Плачу? — Аня растерянно провела по щекам ладонями, — и правда… Что-то я совсем расклеилась.

— Вась, пойди, скажи ребятам, что на сегодня мы закончили.

Растерянно покосившись на мать с отцом, девочка, тем не менее, вышла из комнаты.

— Зачем ты ее отослал?

— Нам нужно поговорить.

— О чем?

— Послушай, Нюсь… Это у нас еще до тебя было. До тебя! Понимаешь?

— Правда? Как хорошо…

Кажется, Аня действительно обрадовалась. И Санин немного выдохнул.

— Я никогда бы тебе не изменил. Никогда, слышишь?

Нюська улыбнулась дрожащими губами и медленно кивнула.

— Я не собирался от тебя ничего скрывать. Сам узнал пару дней назад и все время думал, как это все озвучить.

— Хорошо… — снова кивнула Аня.

— Как вообще поступить. Мы думали об аборте.

— Что?! — Глаза Ани широко распахнулись.

— Мы думали об аборте, — повторил Влад. — Но отказались от этой мысли. И неправильно, да?

Аня качнула головой, не совсем понимания… Он у нее это спрашивает? Но ведь тут все очевидно? Очевидно… разве не так? И ей выть хотелось. Просто волком выть на луну. От боли, что рвала сердце на части. И от дикого, перехватывающего дыхание страха снова остаться одной.

— Ну, ты чего, Нюська? Ну, ты чего? — глупо повторял Влад. — Все хорошо! Слышишь? Между нами все по-прежнему! Это ничего не меняет ровным счетом.

— Как это не меняет? Что ты такое говоришь? У вас будет ребенок, а у меня…

«А у меня ничего не будет!» — рвалось с языка. Но Аня так и не смогла озвучить правду. Пока она не прозвучала, еще можно было делать вид, что все это не с ней, не по-настоящему. Можно было дышать…

— Будет. От ребенка я не отказываюсь. Но и от тебя! Слышишь, от тебя не отказываюсь тоже. Ты — моя. Мы поженимся, и все будет по-прежнему.

Аня машинально кивала головой, на деле совершенно ничего не понимая. Её мир рушился на глазах, а внутри пекло, оставляя ожоги. Как будто там затопили печи ее личного ада.

— Влад, у вас все нормально? Мы уходим… — заглянул в комнату Санчо.

— Нормально. Завтра выходной — помните?

— Угу.

— Я тоже поеду, — заявила бледная, как смерть, Майя, входя в комнату и протягивая Владу катушку с пластырем.

— Не вздумай сама за руль садиться, — предостерег тот.

— Спасибо, мамочка, я справлюсь.

— Я не шучу. Ты едва на ногах стоишь.

— Мих, Санчо… кто из вас сможет подхватить Майю?

— Никто! Мне нужна завтра моя машина. Я не брошу ее здесь.

Влад тихонько выругался. Оторвал кусочек пластыря, осторожно залепил рану у Ани на ноге.

— Ты как? Порядок?

Та кивнула.

— Я Майю отвезу, вернусь, и мы все обсудим. Хорошо?

Аня снова кивнула. Отсрочка была даже к лучшему. Сейчас ей не хотелось ничего обсуждать. Не было сил. Казалось, она стала настолько хрупкой, что любое неосторожное слово могло разрушить ее до основания. И ничего не осталось бы… ничего. А у нее Васька. Она нужна ей.