Юлия Резник - Мой папа — суперзвезда

— И? — насторожилась Аня.

— И это было далеко не идеально, Нюсь.

— Неидеально?! Серьезно?

— Послушай, я не хотел тебя обидеть… Ты — мать, и видишь в своем ребенке только самое лучшее…

— А ты не видишь?

— Нюсь, ну, речь ведь не обо мне. — Влад подпер задницей барную стойку и сложил мощные руки на груди.

— А о ком? Поставь себя на ее место. Она выступала не просто перед жюри и знаменитыми музыкантами. Она выступала перед своим отцом, в надежде, что тот полюбит ее… — Аня задыхалась, её глаза сверкали. Она походила на самку волчицы, защищающую своего детеныша. — Пойми, она была уверена, что ты в курсе её существования! Она… черт! Васька просто хотела, чтобы ты её полюбил.

— Это она сама тебе сказала? — прохрипел Влад.

— Не сказала… Спросила, полюбишь ли ты ее, если услышишь.

— Дерьмо! Какое же дерьмо, господи!

— Влад… — Аня шагнула к мужчине и осторожно положила ладонь на его предплечье. Пальцы сами собой скользнули по вязи узора. Успокаивая его и лаская. — Я сказала это не для того, чтобы ты сейчас посыпал голову пеплом. Случилось то, что случилось. Обвинять себя в произошедшем бессмысленно. В этой ситуации мы все жертвы Алькиных интриг.

— Я никогда и не думал, что ты бы нарочно хотела причинить мне боль.

— Вот и хорошо… Я сказала это, потому что Васька действительно очень талантливая, одаренная девочка. И моя материнская гордость за нее здесь совсем ни при чём, поверь. Так что… если наша девочка провалила кастинг — то только лишь из-за волнения, с которым не справилась. Других объяснений случившемуся у меня нет.

Глаза Влада загорелись. Она так давно не видела его таким… азартным и, пожалуй, живым:

— Что?

— Я хочу ее услышать.

— Можно попросить ее спеть… Только как-нибудь невзначай, ладно? Чтобы это не напоминало ей кастинг или экзамен в музыкалке.

Влад понятливо кивнул. Аня улыбнулась и позвала дочку есть. Обед прошел хорошо. Нет, прекрасно… Влад сидел во главе стола. По правую руку — Аня, по левую — дочка. Он наблюдал, как они переговариваются, смеются только им понятным шуткам и чувствовал, что вот оно… То, о чем он мечтал с тех самых пор, как понял, чего ему не хватает в жизни. Родные, свои, на сто процентов с ним совпадающие. Идеально вписывающиеся в этот дом, в его жизнь, в его сердце. Счастье, которое он ощущал, трансформировалось в музыку, и она звучала в голове… Звучала так громко, что у него пальцы чесались от желания взять инструмент в руки.

— Я сейчас… — улыбнулся, вставая из-за стола. Спустился в студию, взял гитару и вернулся в столовую, где Аня с Васькой уже принялась убирать со стола. Сел прямо на пол, обхватил гриф пальцами. Тот лег в руку знакомой приятной тяжестью, и Влад, зажмурившись, взял первый аккорд. Где-то в отдалении позвякивала посуды, слышались притихшие женские голоса, а он перебирал струны, делал пометки в блокноте, когда все получалось так, как хотелось, и кай-фо-вал.

Некоторое время спустя рядом устроилась Васька. Зачарованно уставилась на его руки и время от времени качала темной, как у него, головой. Одобряя, видимо, те или иные решения. Гроза принесла с собой прохладу. Голые ступни порядком закоченели, только кто из них это заметил? Видя, что Влад и Васька для нее потеряны, Аня закрыла окно, принесла из поленницы дров и взялась за розжиг камина.

— Замерзла? Давай я! — наконец опомнился Санин и даже дернулся было к ней на помощь. Но Аня лишь покачала головой. Что она — камина не разожжёт? Да запросто. Он мало чем отличается от печки, которую они с мамой топили всю зиму в своем маленьком домике. Кровать Ани располагалась как раз возле грубы, и порой ей становилось так жарко, что нечем было дышать. В доме пахло дымком и хлебом. Это уже потом к этим ароматам примешался запах лекарств и смерти. А тогда все еще было хорошо…

— Я сама, Влад… Все нормально, правда… А ты пиши. Очень красиво выходит…

Аня проснулась от того, что кто-то, как в детстве, чесал ее пятки. Она улыбнулась сонно, открыла глаза и тут же резко вскочила.

— Что-то случилось?

— Нет… Мне просто скучно… Десятый час, а вы все дрыхнете! — Влад бросил на нее смеющийся взгляд и, будто бы между прочим, провел большим пальцем по выпирающей на щиколотке косточке.

Аня потупилась. Облизала взволнованно губы. Стараясь действовать незаметно, поправила съехавшую с плеча бретельку. Ничего особенного в ее ночной рубашке не было — обычный трикотаж, отделанный по лифу кружевом. Но никакую другую вещь она себе не могла позволить. Да и Владу вряд ли было дело до того, как та выглядит.

— И правда, пора вставать. Я завтрак приготовлю. А Васька пусть еще поспит, хорошо? Измучилась она с этими ранними подъемами в школу.

Аня выбралась из постели, шустро провела пальцами по растрепанным волосам, в попытке хоть как-то справиться с творящимся на голове беспорядком. Если бы она нашла в себе смелость посмотреть на Санина, то увидела бы, с какой жадностью во взгляде он за ней наблюдал, с каким голодом… Но смелости не было. Схватив приготовленную на утро одежду, Аня подошла к двери гостевой ванной и, прежде чем за ней скрыться, шепнула: — Я только умоюсь, хорошо?

— Без проблем. Я тут посижу…

Ну, тут — так тут. Не выгонять же его? Хотя, признаться, хотелось. Аня испытывала некоторую неловкость от того, что он может услышать. Звуки утреннего туалета слишком интимны, разве не так?

Когда она вернулась, Влад прилег возле Васьки на бок и теперь внимательно за ней наблюдал. Аня закусила губу.

— Пойдем?

Санин кивнул. Нехотя встал. Бросил еще один взгляд на дочку.

— Она от тебя никуда не денется, — улыбнулась Аня. — Насмотришься еще.

— Да. Я знаю… Просто это…

— Непривычно?

— Да… Да! Непривычно. То, что вы здесь… Это, я не знаю… Я часто о тебе думал.

— Правда?

— Да. Столько раз хотел приехать…

— А почему не приехал? — шепнула Аня.

Влад пожал плечами. Он не мог ответить на этот вопрос, хотя Аня была, пожалуй, единственным человеком, с которым он мог обсудить все, что угодно. А тут… Ну, что сказать? Бежал от себя? Ограждал сердце от возможных последствий? Боялся… что разочаруется в ней новой, взрослой… той, кем она стала? Ведь люди меняются, так?

— Не знаю, Ань… Жизнь закрутила. Да и, если честно, я старался поменьше думать о том, что было связано с Алькой.

— Понятно. Я тебя не виню.

— Спасибо.

Может быть, глупо и неуместно, но спасибо ей хотелось сказать. За все, что она для него сделала. За Ваську. За то, что ни капельки не изменилась за эти десять лет. Он бы это сразу заметил.

Аня открыла верхние шкафчики.

— Влад, достань муку, я не дотянусь.

Санин послушно достал с верхней полки пакет муки и коробочку со всякими специями.

— Нужно здесь под тебя все переделать… — ухмыльнулся он.

— Зачем?

— Ну, как? Я ведь не всегда под рукой, а тебе может понадобиться что-нибудь с верхней полки, — поддразнил девушку.

— Хм… — нахмурилась та.

— Что? Что означает этот звук?

Аня вбила в миску несколько яиц, всыпала сахар.

— Я не думаю, что здесь задержусь.

— В каком смысле? — насторожился Влад.

— Ну, теперь-то я не могу на тебя работать. Да и курс массажа мы закончили, так что…

— Причем здесь работа?

— То есть как это? Постоянная работа — это уверенность в завтрашнем дне, стабильный доход, пенсионные отчисления, — начала перечислять Аня какие-то банальности, однажды вычитанные в памятке, присланной одним их рекрутинговых агентств.

— Пенсионные отчисления? — и вроде бы он спрашивал на полном серьезе, но Аня все равно не могла отделаться от мысли, что Санин просто угорает со смеху. Должно быть, её проблемы казались ему несущественными, вот только не все в их стране зарабатывали так, как Влад. Да, ее цели были более земными, но что ж теперь делать?

— Тебе мои проблемы кажутся смешными…

— Нет! Просто… Ну, какие проблемы, Нюсь? — искренне недоумевал мужчина. Он вообще не мог понять, с какого перепугу она об этом заговорила. У него же этих денег на десять жизней хватит, так с чего бы ей волноваться о таких пустяках? — Слушай… Я придумал! Мы можем прямо сегодня поехать в город и открыть на твое имя карту.

— Какую карту?

— Банковскую! Точно, так мы и сделаем. Я сейчас позвоню своему бухгалтеру и попрошу её все организовать.

— Зачем?

— Ну, как? Чтобы ты не волновалась насчет денег. Тебе теперь вообще не стоит об этом думать.

— Хорошего же ты обо мне мнения.

— Эй, Нюсь? Да ты что…

— Знаешь, Влад, у меня есть руки, есть ноги и есть какое никакое образование. Я в состоянии заработать. Обеспечить себя и дочку… До тебя мы как-то справлялись. И сейчас не пропадем, будь уверен. Мне не нужна милостыня, мне вообще от тебя ничего не нужно… — она едва не расплакалась к окончанию своей речи, но все же каким-то чудом смогла справиться с обуревающей душу обидой.

— Не нужно? — сощурился Влад. Он уже хотел было уточнить, о чем конкретно говорила Аня. Только ли о деньгах? Да бред ведь! Ну, серьезно! Неужели она не понимала, как противоестественно звучали ее слова? Как это вообще — ей ничего не нужно? Когда ему… ему она, кажется, вся нужна. От макушки до розовых пяток, что он щекотал вот только.

Да, он хотел уточнить… Но их разговор прервал громкий стук в дверь.

— Ждешь кого-нибудь? — сглотнув обиду, спросила Аня.

Влад покачала головой и отодвинул в сторону занавеску.

— О! Да это же Саня… Внук Иваныча. Помнишь, я тебе рассказывал — мужик, что за домом моим приглядывает?

Влад пошел открывать. Топот ног оповестил, что мужчины возвращаются в кухню. Аня отложила венчик и достала еще одну чашку. Похоже, что у них гости.