Юлия Резник - Мой папа — супергерой

Глаза Оксаны снова наполнили слезы. Красивые губы дрогнули, а руки, лежащие на столе, дернулись к нему. Он сжал заледеневшие пальцы. Почему она такая холодная, когда на улице такая жара? Даже зубы стучат…

— Эй, милая… Все хорошо! Все будет хорошо, я обещаю… Девочка моя… Соберись. Мне нужно, чтобы ты мне все рассказала.

— Да… Да, конечно.

— Можешь говорить свободно и ничего не скрывать. Нас никто не услышит.

Что-то изменилось в её взгляде уже тогда. Что-то неумолимо навсегда изменилось…

— Но мне нечего скрывать…

Матвей устало растер лицо.

— Послушай, я знаю о наркотиках… И хочу тебе помочь.

Оксана молчала. Молчала… и так пристально на него смотрела, как будто не видела до этого тысячу раз. Как будто не разглядывала его лицо в зарождающемся свете раннего утра еще сегодня…

— И что же ты знаешь? — наконец спросила она, когда, кажется, прошла целая вечность.

— Все… Все, кроме того, каким образом ты в этом замешана.

И снова её долгий-долгий взгляд на него. Уже не пытающийся в нем что-то найти, разглядеть. Потухший и какой-то… неживой, что ли? Это он… это он убил её свет? Оксана неловко выскользнула из-за стола. Матвей вскочил за ней следом.

— Послушай… Ты просто доверься мне! Просто доверься, прошу…

Она отвернулась. К стене… в комнате не было окон. Как отворачивались, чтобы не смотреть в глаза собственной смерти те, кого вели на расстрел. Если её плечи до этого были напряжены, то сейчас они просто окаменели.

— Доверься мне, пожалуйста… — прошептал Матвей в отчаянной попытке удержать то, что для него было безвозвратно потеряно.

— А я уже, Матвей… Доверилась так, как никому и никогда не доверяла. Впустила в душу, хотя… Хотя давала себе зарок никогда этого больше не делать.

— Оксана…

— Нет, подожди… Не хочу ничего слышать и знать. Просто ответь. Ты веришь, что я в этом замешана?

— Я не знаю, дьявол все забери! И какая разница?! Если я в любом случае тебе помогу? Если я люблю тебя так, что все другое перестает быть важным? Даже то, с чего все началось…

— Началось? Ну, да… Ты ведь знал обо всем с самого начала… — задумчиво прошептала Оксана и, не отворачиваясь от стены, медленно покачала головой. — Это не любовь, Матвей. Тебе показалось. Уходи, пожалуйста. И не трать свое время. Мне… мне не нужна твоя помощь.

— Но…

— Уходи!

Она даже не повысила голос. В нем вообще больше не было красок. Ни злости, ни даже разочарования. Только бесконечная неподъемная вселенская усталость и грусть.

Осознание страшной, чудовищной просто ошибки ударило под колени. Матвей пошатнулся.

— Что я… — запнулся он, вздохнул несколько раз, — что я могу для тебя сделать? Пожалуйста, Оксана… Все, что угодно… Пожалуйста, маленькая…

И опять она долго молчала. Будто думая о чем-то своем, или не в силах на что-то решиться.

— Если тебя не затруднит, позвони по номеру восемь… ноль…

Она стала диктовать номер. Чуть помедлив, Матвей схватил телефон и вбил его прямо в память.

— А теперь оставь меня. Пожалуйста…

На негнущихся ногах Матвей вышел за дверь. Как прошел коридорами — не помнил. Вышел в холл, навстречу ему рванули Медведь и Киса.

— У нас такие новости, брат…

Не слушая друзей, которые рассказывали Матвею то, о чем он уже и так догадался, мужчина нажал кнопку вызова. Длинные гудки долго били по до звона натянутым нервам. Ему хотелось волосы рвать. Чувства захлёстывали. Кружась в этом водовороте, он прислонился к стене. Со всей дури ударился о бетон затылком. Раз… и еще. Пока Медведь его не скрутил.

— Алло, — раздался хриплый, немного раздраженный голос, когда он уже почти потерял надежду.

— Меня зовут Матвей Веселый. Меня просили позвонить по этому номеру. С кем я говорю?

— Что с Оксаной? Где она?

— Оксана задержана по подозрению в распространении наркотиков. Я могу узнать, с кем говорю?

— Будь на связи, — игнорируя его вопрос, рыкнул голос и отбил вызов.

Будь на связи?! Мать его! Матвей обхватил голову и посмотрел на друга:

— Расскажи еще раз, что сказал Соболев.

Медведь тяжело выдохнул и начал свой рассказ.

Оказалось, что это дело находилось в разработке спецслужб не один год. Не конкретно торговля наркотой в гимназии. Гимназия — лишь вершина айсберга, а под водой — сложная схема поставок. И целая розничная сеть, в которой та — лишь не самый большой пункт продажи. Ну, это, допустим, они и сами выяснили. А вот чего не знали, так это того, насколько масштабной была проводимая спецоперация. И больше всего бесило, что Матвею приходилось оглядываться на этот сраный масштаб. А значит, он не мог без согласования сделать ни одного лишнего телодвижения. Он был связан по рукам и ногам. Все, что ему оставалось — ждать звонка с того самого номера. И он ждал… Ждал, потому что больше… просто не знал, что делать. Ориентиров не было. Он сам себя их лишил. Время шло, но ему никто не перезванивал. Вместо этого в отделе началась какая-то суета. Кто-то приезжал, уезжал, носился туда-сюда через дежурку.

— Что-то началось… — напрягся Матвей.

— Или продолжилось.

Через какое-то время они уже даже как-то привыкли к этому мельтешению. Поэтому, когда дверь снова открылась, Киса и Медведь даже не обернулись. А Матвей почему-то вскинулся. Поднял взгляд. Через небольшой холл от двери пружинистой походкой шел мужчина. Невысокий, в обычных джинсах и консервативной футболке-поло. Ничего особенно. Впрочем, в нем цепляло другое. Аура исходящей от него самости. Никак иначе Матвей это назвать не мог.

Из всех присутствующих взгляд мужчины остановился на нем. И Матвей каким-то шестым чувством понял, кто это… перед ним.

Устремленные на него глаза чуть прищурились. Желваки на квадратной, поросшей частой щетиной челюсти прокатились под кожей. Матвей встал, с достоинством выдержав взгляд незнакомца.

— Ты вел ее? — только и спросил мужчина.

Мат мог попытаться объяснить. Сказать, что ничего такого не планировал, когда все начиналось. Но это прозвучало бы совсем по-детски и несерьезно. Поэтому он лишь кивнул. Мужчина хмыкнул и бросил:

— Ну и дурак.

Это было все, что он сказал ему, прежде чем уйти. Матвей двинулся было следом, но на его пути возникло препятствие. Резким жестом стряхнув руку толстого полицейского, Мат хотел его вырубить, но вскочивший Медведь не дал:

— Остынь! Какого черта ты творишь? Никто из них не виноват, что ты обосрался! Мы обосрались…

Веселый тряхнул головой, приходя в себя. Нехотя разжал кулаки. Устало растер лицо и вернулся на ставший родным стул у стены.

— Это Бедин?

— Угу.

Матвей выругался. Вот, кому на самом деле принадлежал Лексус. Они это выяснили, когда стали копать чуть глубже. Но почему-то им и в голову не пришло, что бывшим Оксаны мог быть мужчина, на столько лет старше её. И тогда Медведь высказал догадку о том, что им мог быть прокурорский водитель. На этой гипотезе они и остановились. А зря… Нужно было докопаться до правды. Хотя… что бы это изменило? Если ни сама Оксана, ни ее бывший не имели никакого отношения к наркоторговле… Что бы, мать его, это изменило? Ревность перехватила горло и каплей яда упала на сердце.

Ладно… Ладно! Он все уладит. Не впервой. Оксана поймет его мотивы, когда остынет. Не может не понять. Ведь… иначе это означает конец. И как тогда жить?

— Эй! Ты куда?

— Никуда. Расслабься. Мне просто нужно позвонить дочке. Она волнуется.

Матвей поднес трубку к уху. Лилька ответила быстро.

— Папочка, ты почему не звонишь так долго? Ты все уладил?

Мат горько усмехнулся и сжал двумя пальцами переносицу. Вот такая вот херня. Его дочь в нем нисколько не сомневается. А он облажался по полной. Как, наверное, еще никогда.

— Я в процессе, малышка.

— Но… все будет хорошо?

— Да. Да, обязательно. Чем ты занимаешься?

— Мы смотрим Аквамена.

— Серьезно? И как?

— Круто. Только Ванька делает вид, что ему не по душе эти сопли, и все время пыхтит.

В трубке послышалось возмущенное «Я не пыхчу!» и Лилькино небрежное «Ну, да, конечно!». Даже удивительно — его мир рушился, а в жизни других людей ничего не менялось.

— Ладно, вы смотрите. Не буду отвлекать. Если что, останешься ночевать у тети Лены, ладно?

— С Ванькой? — взревела потревоженным медведем Лилька.

— Надеюсь, что одна, — криво улыбнулся Матвей, — но у тети Лены.

— А как же школа? — проявила сознательность дочь.

— Будем действовать по обстоятельствам.

— Принято! — заявила его малышка и отключилась.

Матвей сунул телефон в карман и оглянулся на звук шагов. Оксана шла рядом с Бединым с высоко поднятой головой и внимательно слушала спутника. Ее взгляд скользил по сторонам, не задерживаясь ни на чем конкретном. И ни на ком…

— Оксана… — выступил вперед Мат.

Она дернула головой. Протянула руку и сама, по собственной воле, у всех на виду переплела пальцы с Бединым.

— Яшку я сейчас заберу. Надеюсь, ты не будешь против, если мои вещи останутся у тебя до завтра… потому что, признаться, сегодня у меня уже нет сил… заниматься этим вопросом.

Матвей сглотнул. Страх холодком прошелся по позвоночнику и стянул льдом внутренности.

— Против. Очень против, маленькая…

— Не надо! — взмолилась она. — Не усложняй.

— Послушай…

— Я… не… хочу… ничего… слушать.

Глядя как будто сквозь него, и ни на секунду больше не задерживаясь, Оксана скрылась за дверью. А Матвей застыл, глядя ей вслед.

— Дружище…

Вот только жалости ему не надо! Мат резко дернул головой, давая это понять друзьям.