Юлия Резник - Мой папа — супергерой

— Это… это возмутительно, Оксана Владиславовна! Так и знайте! Я больше так не могу… Да мне скорую вызывали… дважды! Это… это не ребенок! Это сатана!

Сатана, которую было не видно из-за высокой спинки кожаного кресла, на котором она восседала, откашлялась, изыскано прикрыв рот ладошкой, и свесилась с подлокотника. Съехавший с хвоста бант почти коснулся пола. У Оксаны руки зачесались его поправить. А еще ей стало очень смешно наблюдать за побагровевшей Паулиной Сергеевной. Не иначе — Лиля Веселая плохо на нее влияла.

— Мы еще не закончили, — оповестила учительницу Оксана. — Я вас приглашу, как только это случится.

Так же быстро, как вошла — Паулина Сергеевна вылетела из кабинета.

— А у вас не будет чайку? — осведомилась Лилечка, как только за той захлопнулась дверь. Оксана снова закусила щеку изнутри, чтобы не улыбнуться. Взяла трубку и пробормотала:

— Зоя Константиновна! Будьте любезны, нам бы с Лилией Матвеевной чайку…

Минут через десять в кабинет вплыла секретарша, неодобрительно поглядывая на девчонку — расставила на салфетке блюдца и чашки, разлила чай.

— Я уже связалась с отцом ребенка. Он обещал подъехать!

— Отец? — повела бровью Оксана.

— Именно. Эта… как ее?

— Лилу, — подсказала оживившаяся девочка.

— Лилу! Трубку взять не соизволила!

Оксана кивнула, подводя черту под дальнейшим обсуждением. Возглавляя гимназию подобного рода — на что только не насмотришься! У богатых и знаменитых свои причуды. И свой круг интересов. Дети входят в этот круг не всегда. Впрочем, может, дело и не в богатстве. Разве мало одиноких заброшенных всеми детей в самых обычных, с виду приличных семьях?

— Неужели папа и правда приедет? — прошептала девочка и, пожалуй, впервые с момента ее прихода Оксана заметила на ее лице волнение. Ну, или что-то, очень на него похожее. Это заставило задуматься. А что вообще она знает об отце этой девочки? Ничего. И ведь за анкетой бежать поздно. Непозволительный промах!

— А почему это вас так удивляет? — спросила Оксана, пряча свой интерес за чашкой чая.

— Не удивляет, — вздохнула девочка. Скатилась с кресла и, подбежав к зеркалу, стала поправлять прическу. Оксана удивленно вскинула брови. Неужели она нашла того, кто может повлиять на ребенка? Ну, ведь не зря девочка так волнуется? Выходит, вот, кто у нее авторитет? Может ли такое быть, что ей не придется исключать Лилечку Веселую из школы? Хотелось бы думать. Ей… очень нравилась эта малышка.

— И кто же твой папа? — не сумела сдержать любопытства Оксана.

Лилечка отвлеклась от зеркала, оглянулась через плечо. Посмотрела на нее как-то… снисходительно, что ли?

— Мой папа — супергерой!

Супергерой… Ага, как же… Все они супергерои! Сколько таких она на своем веку повидала? Да пачками. У всех у них была одна-единственная суперспособность — самоустраняться из жизни потомства.

— Супргерой? Как мило… — пробормотала Оксана, в который раз отбрасывая от себя очки. Еще немного, и стекла не выдержат — треснут и разлетятся. И ей в который раз придется выложить кругленькую сумму на покупку новых.

Лилечка закончила поправлять прическу и вернулась за стол. Поманила Оксану пальцем, и когда та с опаской к ней наклонилась, шепнула, обдавая чайным дыханием:

— Мой папа спасает мир. Только это секрет.

Ну, конечно. Спасает мир, надирает задницы плохим парням, стоит на защите интересов правительства… Нужное подчеркнуть. Но, даже если папа Лилечки Веселой действительно супергерой — со спасением мира у него дела обстоят так себе. Хреновый он, скажем прямо, спаситель. В конце концов, именно он породил самую главную мировую угрозу. Открыл ящик Пандоры под названием «Лилечка Веселая», и вряд ли что-то теперь могло захлопнуть этот ящик обратно.

— Я твой секрет не выдам, — тихонько пообещала Оксана, прежде чем снова опуститься в кресло.

Кого она ожидала увидеть? Зеленого, напичканного стероидами под завязку, уродца типа Халка? Или мужчинку в балетном трико и ракушкой на причинном месте? А может, на нем должен быть непременно развевающийся за спиной плащ? Оксана была готова к чему угодно. Но только не к реальности.

В дверь коротко постучали. Первой на пороге возникла Зоя Константиновна:

— Оксана Владиславовна… К вам Матвей Владимирович Веселый. Отец антихри… ой, Лилечкин папа!

Лиля вскочила. Нерешительно замерла рядом со стулом, заложив за спину ручки.

— Добрый день.

Оксана тоже зачем-то встала. Может быть, от неожиданности. Нечасто к ней приходят такие… эм… мужчины. Вместо трико — идеально наутюженные брюки. Вместо плаща — пиджак. Все добротное, по фигуре, скорее всего — брендовое. Нет, на элитные тряпки она тоже с лихвой насмотрелась. И сейчас дело было даже не в них. В общем… зря она потешалась. Отец Лилечки Веселой выглядел… эээ… горячо.

Приплыли, Оксана Владиславовна.

Мысленно себя одернув, Оксана нацепила очки и протянула через стол руку для пожатия. Она директор лицея. Ее принцип — сдержанность и доброжелательность.

— Добрый день, Матвей Владимирович. Хорошо, что вы нашли время к нам прийти, потому как до матери Лилии Матвеевны дозвониться нам не удалось.

— У нее съемки в Милане. Эту неделю Лиля живет со мной, — обаятельно улыбнулся мужчина, скользнув длинными пальцами к пуговице на пиджаке. В горле Оксаны пересохло. Она не понимала, что с ней происходило, и это выбивало из равновесия. А Матвей Владимирович просто расстегнул пиджак для удобства и уселся на предложенный стул.

— Оксана Владиславовна… чай, кофе?

Оксана перевела взгляд на посетителя, как бы переадресовывая ему вопрос секретаря.

— От кофе не откажусь, — снова улыбнулся тот.

Зоя Константиновна качнула головой с внушительным начесом и поспешила к двери, но на полпути Оксана ее остановила:

— Зоя Константиновна, будьте любезны… пусть Лилия Матвеевна подождет отца в приемной.

Секретарь бросила опасливый взгляд на девочку. Кажется, она даже приготовилась возразить, но высоко вздернутая бровь начальницы удержала ее от такого опрометчивого поступка.

Самой виновнице «торжества» идея сидеть в приемной тоже не особенно понравилась. Она впервые взглянула на отца и даже всхлипнула:

— Папочка…

На этот раз, Оксана была готова поклясться, слезы в голосе девочки были натуральными. Но Матвей Владимирович на них не повелся. Подобно самой Оксане, вздернул бровь и взглядом указал дочке на дверь. И надо же! Та послушно двинулась следом за Зоей Константиновной. Оксана скрестила пальцы, взмолившись, чтобы приемная не пострадала. И, кажется, Матвей Владимирович заметил это движение. Улыбнулся еще шире.

— На удачу? — поинтересовался сквозь плохо сдерживаемый смех.

Ну?! И чего он скалится? Это не в его гимназию вызывали пожарных дважды за один только прошлый семестр. Оксана нахмурилась, разжала по-детски скрещенные пальцы. Взяла ручку и перекатила ту в ладонях. Отличный способ успокоения.

— Вы, наверное, уже в курсе, что с дисциплиной у Лилии большие проблемы. Мы неоднократно разговаривали с Лилу на эту тему и предупреждали, что если ничего не изменится, то…

— Лилу? — удивился мужчина, облокачиваясь на предплечья и подвигаясь к Оксане непозволительно близко. Так, что аромат его туалетной воды и еще чего-то… странного, может быть, даже опасного, понесся по её венам, разнося вместе с молекулами запаха страх.

— Мать Лилии…

— Ленка, что ли? Я в этих ее псевдонимах не разбираюсь.

— Она представилась именно так. Впрочем, это неважно. Я предупреждала вашу жену, что…

— Бывшую жену.

Черт! Да какая ей разница?! Бывшую, настоящую! Они сейчас разве об этом?! Сохраняя спокойствие, Оксана демонстративно посмотрела на часы.

— Так вот, я неоднократно говорила вашей бывшей жене, что если ничего не изменится — мы будем вынуждены исключить Лилию Матвеевну из гимназии. Но, к сожалению, никаких улучшений в поведении девочки с тех пор отмечено не было. Сегодня она опять сорвала уроки… Нам пришлось вызывать МЧС.

— Да что же она такого сделала? — улыбнулся! (нет, вы только подумайте?!) отец антихриста.

— Вот уж доподлинно не знаю, надеюсь, экспертиза сообщит. Но в классе что-то горело, распространяя дым. Вы понимаете, насколько это опасно?

— Догадываюсь… Послушайте, но она же просто ребенок. Давайте так — я с ней поговорю, последствия устраню, а чтобы загладить вину… как насчет ужина?

Оксана мысленно простонала. Добавила холода взгляду. Это что же… он настолько уверен в собственной неотразимости, что решил, будто ужин с ним сделает ее благосклоннее?

— Думаю, вопрос ужина вам стоит обсудить с начальником караула…

— Караула? — свел красивые каштановые брови Веселый, и Оксана некстати заметила, что совершенную красоту его лица нарушал тонкий шрам на скуле. А может, он, напротив, добавлял ему мужественности.

— Ну… если я верно расценила ваше стремление загладить вину… Вы, очевидно, хотите поужинать с поднятыми по тревоге МЧС-никами? Или я что-то неправильно поняла?

Его улыбка заметно поблекла. А в стальных глазах мелькнуло что-то такое, что она уже почувствовала в его аромате.

Опасность… опасность… опасность…

Несоответствие избранной роли веселого сердцееда — внутреннему содержанию. Холодок пронесся по позвоночнику и сконцентрировался в животе. Отрезвляя. Гася неуместные порывы плоти. Ну, и чего она на него так среагировала? Подумаешь… смазливый тип. Совсем не в её вкусе. Слишком высок, слишком красив, слишком молод. Сколько ему? Лет… тридцать? Тридцать два? С каких пор ее потянуло на малолеток? Да и вообще… хоть на кого-то потянуло? Что это, вообще, за черт?

— Я хотел пригласить вас, — сузил глаза Матвей Владимирович.