— Пустяки. Диван тоже удобный.

— Оксана?

— Да?

— Свою женщину я делить не готов, — сказал ей зачем-то. Глупость, наверное. Детский сад. Но, блядь, как иначе узнать, порвала ли она… с тем?

— А я твоя женщина?

— Я хочу, чтобы ты ей стала. Для меня все серьезно, понимаешь?

Оксана кивнула. Опустила голову:

— Тогда тебе не придется… делить.

— Вот и хорошо. Моя девочка… — Глеб приподнял ее подбородок пальцами и нежно поцеловал. Вкусная, чайная, теплая. Манящая довести дело до конца… — Иди, ты еще хотела включить машинку.

Оксана отступила. Растерянно кивнула головой. Мягкая грудь покачнулась, и напряженные крупные соски прошлись под тонкой тканью платья. Матвей сглотнул и отвернулся, чтобы не подвергать себя еще большему искушению.

— Спокойной ночи.

Обычно он не страдал бессонницей. За время службы научился отключаться мгновенно, как только выпадала такая возможность. Он мог и стоя спать, и сидя, и лежа на камнях, но в ту ночь, на теплой, пахнущей кондиционером для белья и её духами постели, Матвей очень долго не мог уснуть.

Утро встретило его целым хором непривычных, уютных звуков. Тихим смехом, доносящимся из кухни, шипением работающей вытяжки и позвякиванием посуды. Яркий свет проникал через окно и танцевал по полу. Дверь распахнулась и с треском ударилась о держатель.

— Папа! Вставай! Не то мы опоздаем! Оксана уже отпарила твою рубашки и мою блузку! У нее такая штука специальная есть. Знаешь? Паром пшшшш…

Лилька задрала руки вверх и подпрыгнула, демонстрируя, как шипел этот самый пар, а Матвей вдруг некстати подумал о том, что ему никто и никогда не гладил рубашек. Только мама… когда-то давно.

— Встаю… Надо было меня разбудить пораньше. Я ж теперь не успею тебя забросить!

— Оксана сказала, что сама меня отвезет. Ну, чтобы тебе не делать круг! Правда, здорово?

— Правда.

— А еще она мне новую прическу сделала! Правда, красиво?

— Очень.

Матвей откашлялся. Перевел взгляд на аккуратно развешенную на стуле одежду.

— Тогда одевайся и выходи завтракать.

Даже за работой потом Мат то и дело возвращался к событиям того утра. Глядел на расслабленную и улыбчивую Оксану, и никак не мог представить ее замешанной в каких-то преступных схемах. Могла ли женщина, с такой нежностью и вниманием обращающаяся с его не самым простым ребенком, быть причастна к распространению наркоты среди детей? Если бы кто-то его спросил — он бы ответил категоричное «нет». Вот только факты пока свидетельствовали об обратном. И это взрывало голову.

Отбросив все мысли, Матвей сосредоточился на работе. Этих обязанностей с него никто не снимал, и если Громов дал ему разрешение заняться своими делами, это не означало, что на все другие он может забить. Поэтому… он и пахал, засучив рукава. Пока ему не позвонил Киса.

— Привет. Есть дело.

— Что-то срочное?

— Еще бы. Мы достали то, что ты просил, и услышали кое-что интересное. Можем встретиться в перерыв?

— Давай в Углях?

— Буду к часу.

Он едва дотерпел. И все равно появился в ресторане на десять минут раньше. Впрочем, Киса был уже там.

— Привет. Что у тебя?

— Да много всего. Я вчера плотняком поработал. Вот, смотри — тут все движения денег по карте. Чтобы не тратить твое время, скажу, что ничего интересного ты там не обнаружишь. Если у Волковой и имеются какие-то левые доходы, то по её счетам они не проходят. И никогда не проходили. Ипотека — выплачена, кредит на машину — платит. Кредитная история хорошая и вполне посильная, как для её финансов.

— Выходит, чисто? — с облегчением вздохнул Матвей и чуть приспустил узел галстука, только сейчас обнаружив, как сильно тот его душил.

— Более того. К ней и по работе не подкопаешься. Только недавно прошла проверку. И все в полном порядке. Деньги расходуются сугубо по назначению. Я даже как-то заскучал.

Тут к ним подошел официант, и они были вынуждены прерваться, чтобы сделать заказ.

— А машину? Машину того хмыря пробил?

— Тачка зарегистрирована на Кирсанова Данила Викторовича. Тридцать семь лет. Женат, двое детей. Тип — ничего особенного. Начальник отдела логистики в достаточно крупной транспортной компании.

На стол перед Матвеем легла фотография симпатичного улыбающегося мужика. Киса был компьютерным гением и мог хакнуть любой, даже самый защищенный сайт. Но что-то подсказывало Веселому, что фотографию Оксаниного любовника тот раздобыл гораздо более простым и легальным способом. Например, в социальных сетях.

— Что их может связывать?

— Господи, Мат… Что может связывать двух взрослых людей, один из которых женат? Ладно, — вдруг сменил тему Киса, увидев, как насупился друг. — Это дело третье. У меня для тебя есть кое-что поважней.

— И что же это?

— Оксана твоя очень сильно не хочет, чтобы о случившемся в школе узнали в правоохранительных органах.

— Я уже понял. Вчера… она соврала мне, что обратилась в полицию.

— А рассказала, о том, что случилось?

— Да… В общих чертах. Что смотришь?

— Да черт его знает! — все сильнее хмурился Киса. — Дерьмовая ситуация. Если бы за ней был какой-то грешок, вряд ли бы она стала поднимать такой кипиш. Родители, скорая… Дала бы парню отлежаться в медпункте — и все дела.

— Думаешь, она бы стала его покрывать?

— Ну, уж точно бы не стала трубить о ситуации во все горло.

— Может быть, испугалась, что парень откинется?

— Она не похожа на женщину, которую так легко испугать. Судя по тому, что мы слышали на записях, действовала она довольно решительно.

— Черте что, — резюмировал Матвей, убирая пятерней упавшие на лоб пряди.

— Крепко она тебя зацепила?

— Переживу.

— Смотри, брат. Дело выходит темное. Она…

— Да давай уже! Не тяни!

— В общем, там сегодня разговор у нее в кабинете довольно интересный происходил. Я так понял, с одним из учителей.

— И что?

— А то, что тот каким-то макаром нашел закладку с наркотой.

— И?

— А Волкова в ультимативной форме попросила того помалкивать. Вот такие вот пироги, Матвей Владимирович.

Глава 15

Иногда Оксане казалось, что это никогда не закончится. И дело было совершенно не в том, что она оказалась слишком слабой, чтобы разобраться со свалившимися на гимназию неприятностями. Нет… Все дело в ощущении полной утраты контроля над ситуацией. Вот, что выбивало из колеи. Вот, что пугало до дрожи в коленях. А ведь это дети. И она несла за них прямую ответственность, но даже если бы и не несла… Это де-ти! Которые теперь ежесекундно подвергались опасности.

— Жора, это выходит за всякие рамки! Уборщица нашла под подоконником какой-то пакетик… — Бедин выругался на том конце провода, — Я к нашему охраннику Ивану Петровичу, он бывший опер, ты, кажется, его знаешь… плотный такой.

— А он, что?

— Говорит, на спайс похоже.

— Уборщица, конечно, голыми руками пакетик трогала?

— Нет! Она ведь в перчатках работает… Пакетик никто не трогал. Его Иван Петрович в файлик положил…

— Вот и молодец! Я сейчас пришлю ребят. А ты не высовывайся! Вечером приеду — поговорим. У нас уже есть кое-какие наметки. Букреев твой у внутренней безопасности в разработке. Мне сорока на хвосте принесла, так что все может решиться очень быстро.

— Ладно… Только он не мой.

— Вот и хорошо, что ты это понимаешь. Ты… это…

— Да?

— Я… — помедлил Бедин и вдруг осекся, снова выругавшись. — А, ладно! Приеду, поговорим.

Оксана пожала плечами и сбросила вызов. Признаться, за прошедшие дни она уже успела забыть, что разговором ей Жорка грозил еще до своего отъезда. Что же такого он хотел ей сказать? Так странно. И так на него не похоже.

Чуть в стороне, у самых ворот, раздался взрыв хохота. Старшеклассники что-то обсуждали, тыкали пальцами в экран айпада в руках местного заводилы Игоря Кутого. Вот вроде бы такие взрослые, модные, современные, но еще такие внушаемые и нестабильные! Ими так легко было манипулировать… Неподалеку от них гоняли мяч малыши, а девочки-семиклассницы, к удивлению, прыгали на резиночке. Оксана улыбнулась и плотнее запахнула плащ. Как и многие гимназисты, на перемене она вышла на улицу. Проветрить мозги, надышаться набирающей обороты весной. И совсем чуть-чуть — для того, чтобы присмотреть за ребятами. Глупость, конечно, для этого у них имелись охрана и камеры видеонаблюдения, но… почему-то Оксана никак не могла отделаться от мысли, что недостаточно старается. Может быть, если бы они уделяли больше внимания воспитательной работе, ничего бы такого и не случилось? Она так привыкла искать причину в себе… во всем, что бы ни случилось, что, даже в такой патовой ситуации, в глубине души себя обвиняла. Глупость, конечно…

Прерывая ее невеселые мысли, прозвенел звонок. В этот день у Оксаны было плотное расписание. Впереди — три урока. Один из которых — в Лилькином классе. Вот уж они дали повод для сплетен, когда на пару прикатили в гимназию… Ай, ну и пусть. У Оксаны была такая безупречная репутация, что вряд ли что-нибудь могло её испортить.

В каком напряжении она находилась, Оксана поняла лишь ближе к вечеру, когда большинство учащихся разошлись по домам. Порадовалась, что обошлось без новых ЧП, и можно было вдохнуть чуть свободнее. Оксана откинулась на спинку кресла и, сбросив туфли, с наслаждением пошевелила пальцами. Зазвонил телефон.

— Да, Матвей Владимирович.

— Всегда пугаюсь, когда ты такая вся официальная… Привет.

— Вы что-то хотели?

— Ага. Сказать, что Лильку после продленки заберет мать.

Оксана расстроилась, но виду не подала: