— Что случилось с моей Верой, отчего это она вздумала кататься на таком красивом кресле, будто королева? 

— Так ведь слушать ничего не хотят, чертяки, — пожаловалась она. — Ни коновал этот, ни Аглая, стоило один раз вбок завалиться. Сто раз уже им сказала: чувствую себя хорошо, так она ко мне ещё и девчонку приставила. А пигалица эта делать ничего не дает, заладила «покой, покой», а на кой ляд он мне, этот покой? Я так не привыкла.

Досадливо махнула она рукой и поманила меня, я наклонился, а та шепнула на ухо:

— Всю задницу уже искололи. Показатели им мои не нравятся.

— Зазря же не станут, выходит так надо, — пришел я к выводу и тоже шепотом.

— Много они понимают, — буркнула Вера, в этот момент Яков Петрович призвал всех блюсти тишину. Сам он, вместе с бумагами, уже расположился за отведенным ему столом.

Я занял свое кресло, мимолетно обводя гостиную взглядом – приготовились, подобрались, ждут. Вступительное слово вышло коротким, кто мы и зачем здесь собрались. А дальше уже понеслось…

Тунеядцу Сереже отец оставил неплохую, по меркам некоторых, сумму, получить которую он сможет, если в течении года предоставит вполне себе рентабельный бизнес-план. В обратном случае, деньги поступят в благотворительный фонд. Тетке Валентине, живущей не по карману, закрывал все текущие долги перед кредиторами, что её, признаться, не впечатлило. Недоумение в глазах сменила разочарованность. Кузине Ольге кое-что из драгоценностей, а Алексею Васильевичу оплачивал покупку кое-какого оборудования в клинику. Водителю Саше отходил один из автомобилей отца, Вере квартира в Конском переулке и пожизненная, ежемесячная пенсия.

Оставался Юма и мы. Я и Аглая. Яков Петрович сделал паузу и потянулся к стакану воды, выдохся. Извинился, жадно отпил и продолжил.

— Моему соратнику и товарищу, Юмашеву Станиславу Ивановичу, с благодарностью, моя коллекция ножей. Я ещё с молодости помню, как ты на них посматривал. Дом, участок земли, — зачитал поверенный общую площадь и адрес объектов, — в равных долях, моему сыну Лапину Ярославу Николаевичу и моей супруге Лапиной Агате Константиновне, без права продажи, до тех пор, пока хотя бы один из них не соединит себя узами брака. В этом случае, не ранее чем через год от даты бракосочетания, дабы уполномоченный мной, Сухов Яков Петрович, мог убедиться в отсутствии фиктивности акта.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Веселенькое начало… Ещё на Сереже стало понятно, что папа с юмором, но не настолько же!

А самое дерьмо ждало впереди. Все активы, деньги на счетах и основной пакет акций холдинга, главным учредителем которого являлся отец, тоже доставался в равных долях. В равных, блядь, долях!

… — по тридцать одному целому и две десятых процента, — продолжил Яков. — Содержание статьи…

Дальше пошли юридические термины, я уже не слушал. Встретился взглядом со Станислав Ивановичем, тот только руками развел – сам в шоке. Тогда я поискал глазами Аглаю, сидела рядом с доктором в другом конце гостиной, она словно почувствовала взгляд и повернулась. «Хорошая работа, умница», — одними губами произнес я.

Яков Петрович свернул бумаги, вручил мне и Аглае по письму и вскоре отбыл.

Веру я попросил не уезжать до вечера, дав понять, что увезу лично, а сам закрылся в кабинете с Юмашевым. Тот опустился в кресло, потер переносицу и замер в позе мыслителя. В том плане, что подпер пятерней лоб и даже прикрыл на некоторое время глаза.

— Н-да, — растеряно крякнул он и протянул: — Дела…

Я занял кресло отца и задумался, постукивая подушечками пальцев по столешнице. 

— Что ты намерен предпринять? — повернулся он ко мне.

— Если честно, я в замешательстве, Станислав Иванович. Бабки понятно, надо ей на что-то жить, ну, дом, в конце концов…

— Вот и я о том. Ты представляешь, чем нам это грозит, как теперь разделились голоса? Решающее слово всегда было за Колей и потом…

— Никаких потом, – сообразил я полет его мысли. — Я поговорю с ней.

Он вопросительно на меня глянул.

— Объясню, что будет лучше, если она откажется от акций в мою пользу, предложу процент с прибыли.

— А если она не согласится?

— Тогда я не оставлю ей выбора.

Мы обсудили ближайшие планы, шаги, которые следует предпринять в первую очередь, и я поспешил проститься, надеясь застать Алексея Васильевича. Но когда я покинул кабинет и справился о нем у Елены Дмитриевны, оказалось доктор, осмотрев Веру и переговорив с Аглаей, успел отчалить.

Веру я отвез сам, как и обещал, на квартиру в Конском. У подъезда она уперлась и никак не хотела усаживаться в коляску, мы негромко пререкались, по итогу я настоял на своем – предписания врачей нужно блюсти.

— Давай-давай, моя королева, прокачу с ветерком, — призвал я её к порядку, Вера смущенно хихикнула и сдалась.

Дому десять лет, но выглядел он образцово. Пандус в доме имелся, лифт работал, проблем с подъемом не возникло. Упомянутая пигалица, оказалась студенткой медицинского вуза, которую звали Анна. Невысокого роста, тщедушное, безгрудое тельце и вполне симпатичная мордаха. Меня уговорили остаться на чай. Анечка, как называла её подопечная, сообразила в три чашки, а Вера завела разговор о случившимся наследстве.

— Зачем она мне, эта квартира? — обвела она взглядом огромную кухню-гостиную и махнула рукой: — Ладно, помру всё равно тебе отойдет.

— Я тебе помру, — покачал я на весу кулак.

Следом разговор зашел о Анечке. Вера её нахваливала, та смущалась и прятала глаза, робко улыбаясь. Тургеневская барышня прямо. И где они только откопали сей дивный экземпляр, разве таких ещё «выпускают»? Я расспросил девушку о Верином здоровье, немного успокоился, узнав, что она пошла на поправку, допил чай и отбыл, пообещав на днях заглянуть.

— Ты мне смотри там, в Америку свою не укати, — провожала меня Вера. Я улыбнулся и заверил:

— Не укачу.

Возвращаться в дом не спешил. Дерьмовое состояние души требовалось проветрить. Выходит, Аглая никаких агрессивных действий в сторону Веры не замышляла. Может всё не так хреново и мне удастся договориться с ней? Мысль обнадёживала. Я сделал хороший круг по городу, глянул на часы, машинально отмечая, ужин пропустил, и повернул в сторону дома. Но обольщаться без меры я себе отсоветовал.

Вдовица оказалась у себя в спальне. Я постучал, она едва приоткрыла дверь, и удивилась:

— Ты что-то хотел, Ярослав?

Половина лица и плечо, прикрытое тонким халатиком. Косметику она уже успела смыть и выглядела такой… непривычной. Незащищенной, что ли.

— Ты не могла бы спуститься в кабинет, нам нужно поговорить.

— Что за срочность, разве разговор не подождёт до завтра?

— Нет, не подождет, — настоял я. — Это действительно важно.

— Хорошо, спущусь через десять минут.

Я плеснул себе коньяка и опустился в кресло отца. Коньяк я не любил, но в кабинете нашелся только он, а небольшая порция алкоголя сейчас точно не повредит. Аглая вошла и встала посередине – слушаю. Переоделась. Синее платье прямого кроя, демонстрирующее тонкую шею, легкая скука на лице. Ладно хоть макияж по новой не нанесла. Впрочем, вынужден признать, она и без макияжа выглядела недурственно. Аглая не из тех женщин, которых стоит умыть и вот оно – волшебство: перед вами совершенно другой человек. 

— Присядь, — попросил я. Она выбрала диван, села на самый краешек. Спина прямая, явно не настроена на длительный разговор. Я отставил бокал и прошелся. Прикрыл дверь, которую она не потрудилась закрыть, и повернулся к ней: — У меня к тебе деловое предложение, которое, я уверен, должно тебя заинтересовать.

Она лишь едва повела бровью – а ну-ка, удиви. Может и вправду не лучшее время для подобных соглашений? — подумал я, но отступать было глупо. Сам же настаивал.

— Металлургия — это скучно и не интересно, совершенно не женское занятие. Я подумал, а что если ты откажешься от акций в мою пользу? Разумеется, не просто так, ты будешь иметь процент с прибыли, который я готов обсудить. Ты могла бы открыть салон красоты, например. Если тебе, конечно, хочется заняться своим делом. А нет, так на деньги, оставленные отцом, плюс прибыль, ты вполне можешь неплохо существовать и жить в своё удовольствие.

— Это всё? — резко поднялась она.

— Всё, — растерялся я на секунду и весомо добавил: — Учти, процент я готов обсудить.


Она подошла ближе и сделала знак рукой – наклонись, будто хочет доверить тайну. Я наклонился, бочком, выставив ухо, сам не зная, чего ожидая... Она почти коснулась его губами, по крайней мере, тепло я почувствовал отчетливо, и подчеркнуто громким шепотом отрезала:

— Не держи меня за идиотку. 

Обошла меня и скрылась за дверью. Сука! Какая же, все-таки, сука! А я купился, как последний болван. Ладно, умница, мы ещё посмотрим.

Глава 4 Аглая

После поступившего от него предложения, я старалась избегать Ярослава некоторое время. Пусть перебесится, осмыслит. Сделка сама по себе неплоха и, возможно, другая на моем месте с радостью согласилась бы, но мне это неинтересно. Никаких салонов красоты, модных бутиков и прочей ерундистики в моих планах не значилось.

Утром избегать удавалось с особым блеском, потому что он попросту игнорировал завтрак. Спускался, делал себе кофе самостоятельно и выпивал его на террасе. Я подметила эту его особенность и велела Любе приходить позже. Ни к чему мчаться в дом с самого утра, сообразить завтрак для себя я вполне в состоянии. А у Любы дети, пускай им уделяет время. Собственно, до возвращения Ярослава так и было заведено. Обед я пропустила сама, уехав на кладбище и намеренно долго не возвращаясь, ужина избежать не удалось.