— Не больше, чем ты, — мягко ответила она и вздохнула.

— У меня нет пятерых детей, один из которых лежит в больнице, — возразил Дик. «И сына с задержкой умственного развития, который требует особого ухода и внимания, не говоря уже о проблемах трех почти взрослых дочерей», — добавил он мысленно. — Когда я думаю об этом, мне, ей-богу, становится не по себе. Не понимаю, как ты справляешься…

— Иногда я и сама этого не понимаю, — сказала Лиз. — Я просто делаю то, что должна делать, — вот и все.

— А кто заботится о тебе, Лиз? — негромко спросил он, глядя на нее поверх своей чашки кофе.

— Иногда — Питер, а иногда — я сама. Моя секретарша, моя домработница, мои подруги, даже моя мать — все они помогают мне по мере сил. В этом отношении я счастливая женщина, — ответила она, но Дику ее слова показались более чем странными. Никакая женщина не могла считать себя счастливой после того, как потеряла мужа, на которого она опиралась в течение двух десятков лет. Он ясно видел, что Лиз работает за двоих, стараясь возместить себе и детям эту невозвратимую потерю. Как ни странно, ей это удается, вернее, почти удается.

Дик тоже вздохнул.

— Иногда я кажусь самому себе беззаботным, как мотылек, — сказал он. — Особенно по сравнению с тобой. У меня нет даже рыбок или домашней черепашки — только я сам. Должно быть, я слишком большой эгоист — или всегда был таким, или стал им с годами. Хотел бы я знать, не потому ли мой брак оказался таким неудачным?

— Я бы не стала сравнивать тебя и меня, — возразила Лиз. — У нас совершенно разные ситуации. В конце концов, каждому человеку нужно что-то особенное, что-то совсем свое. Мне важнее дети, тебе — твоя медицина. На твоих плечах — все травматологическое отделение; это огромная ответственность. Откровенно говоря, я не знаю, что труднее. Мои дети — они только мои, а ты заботишься обо всех, кто сюда попадает.

Про себя же она подумала, что Дик немного лукавит. Он был достаточно зрелым мужчиной, чтобы разобраться в себе и своей жизни. Всегда можно исправить то, что не устраивает тебя. На днях он обмолвился, что ему уже стукнуло сорок пять. Лиз знала, что к этому возрасту мужчина либо успешно преодолевает собственный эгоизм, либо начинает относиться к нему как к добродетели. Последнее никак не могло относиться к Дику. Поэтому она и решила, что на самом деле жизнь, которую он вел, его вполне устраивает.

— Кроме того, — добавила она, — если бы у меня не было детей, о которых я должна заботиться, я бы просто погибла.

— Понимаю, — кивнул Дик. — У тебя отличные дети, насколько я в этом вообще разбираюсь. Но это не случайность и не везение, Лиз. Ты так много в них вложила, и это заметно. — Он улыбнулся, вспоминая, с какой гордостью Джеми рассказывал, как мать готовила его к олимпиаде. Интересно, где она взяла на это время и силы?

— Да, эти дети стоят того, чтобы ради них немного постараться — быть может, чуть-чуть недоспать или не отдохнуть лишний раз. Зато с ними я счастлива, — призналась она, отставляя в сторону опустевшую кружку. — Кстати, о детях, мне пора домой, пока они не забыли, как выглядит их мама. Спасибо за кофе, Дик. Надеюсь, завтра мы снова увидимся.

— Вряд ли. — Он пожал плечами. — У меня будет несколько выходных подряд, но не волнуйся — я оставляю Питера в надежных руках. Этот парень — один из лучших врачей во всей больнице. — И Дик назвал ей имя и фамилию коллеги, который должен был замещать его в ближайшие дни. Сам он собирался съездить в Мендочино, где жил его старый приятель.

— Желаю приятно провести время. Ты заслужил хороший отдых, — сказала Лиз, дружески улыбаясь.

Вечером, вернувшись домой, она поговорила с детьми насчет вечеринки на День труда и была очень удивлена, когда мнения разделились. Джеми и Меган идея пришлась по душе, но Рэчел и Энни считали, что это будет предательством по отношению к памяти отца. Они никогда не устраивали вечеринку на День труда без него.

— Кто будет жарить шашлык? — жалобно спросила Рэчел, и губы ее задрожали.

— Мы, — спокойно ответила Лиз. — Питер знает, как это делается, а мы будем ему помогать. Мне кажется, стоит как-то отпраздновать его выздоровление, и вечеринка — это самый лучший подарок, какой мы только можем ему сделать.

Когда она поставила вопрос таким образом, возражений больше не возникло. Правда, поначалу Рэчел и Энни согласились с ее предложением без особой охоты, но к концу недели они только и говорили о предстоящем пикнике. Девочки хотели пригласить на него всех своих подруг и друзей. Лиз тоже не пожелала отставать и составила свой список гостей, который оказался весьма и весьма внушительным. В нем было почти три десятка человек; общее же количество приглашенных перевалило за шестьдесят. И тут Лиз испугалась, сумеют ли они все как следует организовать. Как-никак это был первый семейный праздник с тех пор, как погиб Джек, и ее волнение было вполне объяснимым. Но несмотря на некоторые сомнения, все они ждали праздника с нетерпением, а Питер и вовсе пришел в восторг, когда узнал, что все это затевается в его честь.

Питер должен был вернуться домой за четыре дня до праздника. Накануне этого события Лиз и Дик Вебстер снова встретились в больнице, чтобы обсудить план дальнейших лечебных мероприятий.

— А знаешь, приходи к нам на вечеринку, — неожиданно предложила Лиз. — Это будет что-то вроде праздника в честь выздоровления Питера, а поскольку ты тоже приложил к этому руку… В общем, будет просто замечательно, если ты сумеешь прийти. Да, кстати, прием не официальный, так что джинсов и свитера будет вполне достаточно.

— А можно я приду в белом халате? — улыбнулся Дик. — Чтобы всем сразу было ясно, кто я такой. К тому же я так давно не выходил в свет, что у меня, наверное, больше и нет ничего.

Он был очень доволен приглашением и пообещал Лиз, что непременно придет, если не будет дежурить.

— Мы все будем очень рады видеть тебя, — снова сказала Лиз. Она испытывала острую потребность как-то отблагодарить Дика за все, что он сделал. Приглашение на пикник было, наверное, наилучшим из всех возможных способов сделать это. Правда, Лиз уже послала ему вино, однако позвать Дика на вечеринку, посвященную возвращению Питера домой, было еще более естественно. Ведь без Дика, подумала она с внезапным страхом, пикник мог не состояться вовсе!..

Впрочем, она постаралась отогнать от себя эту мысль и сосредоточиться на рекомендациях, которые давал ей Дик Вебстер. Главное заключалось в том, что нельзя допускать, чтобы Питер переутомлялся, особенно на первых порах. Как только он попадет домой, сказал Дик, ему захочется встречаться с друзьями, участвовать во всех их делах и развлечениях, ходить на дискотеки и в кино. Пока ему это противопоказано. Необходимо соблюдать режим, больше отдыхать и ложиться спать пораньше — в этом случае Питеру удастся избежать возможных последствий сотрясения мозга: тошноты, головокружений и внезапных обмороков. Этому же должно было способствовать и специальное амбулаторное лечение, которое Дик планировал закончить к декабрю.

— Держи его в узде, хотя бы в первое время, — сказал он и строго посмотрел на Лиз. — Я знаю, это будет нелегко, но для его же собственного блага…

— Я сделаю это, — пообещала Лиз и кивнула. — Можете на меня положиться, доктор.

Она действительно была полна решимости сдержать слово, хотя это и означало, что в ближайшие месяц-два ей придется исполнять обязанности шофера значительно чаще, чем она могла себе позволить. Но, с другой стороны, кто-то должен был делать это хотя бы до тех пор, пока Питеру не снимут шейный корсет. У Кэрол и без того хватало хлопот с девочками и Джеми.

— Ничего, мы справимся, — твердо сказала она.

— Вот и отлично, — кивнул Дик. — Я буду позванивать. Ты сама тоже звони мне, если возникнут какие-то проблемы.

На следующее утро Питера выписали. Дик специально зашел попрощаться с ним, хотя его дежурство давно закончилось. Он пожал Питеру руку и проводил их до машины. Лиз воспользовалась случаем и напомнила ему о Дне труда. Дик заверил, что постарается прийти. Потом он помог Питеру сесть в машину и помахал им рукой.

— Не волнуйся, он обязательно придет, — сказал Питер, когда они выехали на шоссе.

— Если только не будет работать, — спокойно ответила Лиз, но при мысли о том, что сегодня она, быть может, видела Дика в последний раз, ее сердце болезненно сжалось. За прошедшие недели он стал для нее по-настоящему близким человеком, и Лиз знала, что будет благодарна ему до конца жизни.

— А я говорю — придет! — уверенно повторил Питер. — Ведь ты ему нравишься, я же вижу!

— Не говори глупости! — отрезала Лиз. — Тоже мне провидец нашелся!

Она старалась казаться строгой, но на самом деле ей было все равно. Ведь, в конце концов, Дик был просто врачом, который поставил на ноги ее сына. И не более того.

— Хочешь поспорить? — предложил Питер, поправляя свой корсет. — На пять… нет, на десять долларов.

— У тебя что, завелась лишняя десятка? — отозвалась Лиз. — Не думаю, что ты можешь позволить себе швыряться деньгами. Рокфеллер! Билл Гейтс!

Она просто поддразнивала его. На самом деле, разве важно, придет Дик Вебстер на их вечеринку или нет? Совершенно неважно, уверяла она себя, перестраиваясь в левый ряд и увеличивая скорость.

И в конце концов ей удалось убедить себя в том, что это, конечно, не имеет и не может иметь никакого значения. Себя — удалось, но Питера — отнюдь нет. Он продолжал искоса поглядывать на нее и лукаво улыбаться.

Глава 8

Вечеринка в честь возвращения Питера из больницы получилась совершенно грандиозной. На нее пришли не только друзья и подруги детей, но и их родители, а также старые друзья Лиз, которых она не видела с самых похорон Джека. Одними из первых приехали Виктория с мужем, которые привезли с собой своих тройняшек. Следом прибыла Джин, которая тут же отправилась помогать Кэрол. Лиз и Питер взялись готовить мясо. По неопытности они так перемазались в угле, что стали похожи на двух негров. («Афроамериканцев, дружок», — машинально поправила Лиз, когда Питер сообщил ей об этом.) Потом дело пошло на лад, и вскоре Лиз обнаружила, что сын вполне способен и один справиться с жаровней, хотя шейный корсет изрядно ему мешал. Что касалось девочек, то они с самого начала смешались с толпой гостей и прекрасно проводили время. Им и в голову не пришло, что брату и матери, может быть, нужна их помощь. Лиз решила не портить им вечер и не стала читать нотации.