Конечно, у них очень страстный роман, однако сейчас Джордан, видимо, старается объяснить ей, что ничего другого у них не будет. Эти мысли мгновенно пронеслись в ее голове и лишили аппетита. Если ему нужно подумать, пусть думает. Она вовсе не торопится услышать, что у них нет будущего.

— И о мальчике тоже надо подумать, — добавил под конец Джордан. — Томас уже потерял одного отца, и чем больше он привяжется ко мне, тем труднее ему будет, если мы вдруг решим больше не встречаться.

Мара в панике смотрела на Джордана. Как он может спокойно говорить такие вещи? Она не способна даже представить, что потеряет его! Однако материнский инстинкт одолел в ее душе хаос, устроенный Джорданом, и она оценила важность его предупреждения. Нельзя думать только о своем разбитом сердце, важнее защитить Томаса.

Поэтому Мара нашла в себе силы справиться с эмоциями и осторожно ответила:

— Возможно, ты прав. — Ее голос звучал спокойно и холодно. Любой из Фальконриджей мог бы гордиться таким самообладанием. — Нам обоим стоит подумать. Спасибо, что ты заговорил об этом, а не стал таить свои сомнения, — с усилием выдавила Мара. — Я очень ценю твою искренность. Между нами не должно быть недопонимания.

Джордан кивнул, хотя было видно, как он расстроен. Мара коснулась его руки.

— Не спеши. Обдумай все как следует. Ты же знаешь, как я тебя люблю. Я никуда не убегу.

В конце концов, если он вернулся к ней через двенадцать лет, то что могут значить несколько недель? А если на этот раз он не вернется, то лучше пережить боль сейчас, а не когда она влюбится в него еще сильнее. Так уговаривала себя Мара. Если небольшая разлука прочистит Джордану мозги, то что в этом дурного? Она, в свою очередь, была так сильно убеждена, что их любовь — это судьба, что он не мог не прийти к такому же выводу. Но с каждым уходящим днем, пока она не получала от него даже весточки, ей все труднее становилось сохранять свою веру.

—…и с тех пор я его не видела, — закончила она свой рассказ Дилайле.

Приятельница сокрушенно покачала головой.

— Вот так. Я уже на мужчин давно махнула рукой. Если даже Фальконридж оказался повесой, значит, от них вообще ничего хорошего не дождешься.

— Он не повеса.

— А по-моему, как раз повеса. Мара, я же видела, как он буквально преследовал тебя все эти недели. Шел по следу как ищейка, хотя пытался показать, будто вы с ним только друзья. А теперь, когда поймал тебя в силки, устал от этой игры? Если так, значит, он относится к самым одиозным представителям мужского пола.

— Нет-нет, он совсем не такой! — запротестовала Мара, но не слишком уверенно.

— Вот как? А откуда ты знаешь? Я ему покажу, как обижать мою подругу!

— Ах нет, Дилайла! Боюсь, у него имеются серьезные причины, чтобы изменить наши отношения. Думаю, он пытается уберечь меня от будущих разочарований.

— Что ты имеешь в виду?

Тяжело вздохнув, Мара попыталась подобрать нужные слова. Ей хотелось верить, что колебания Джордана обусловлены смертью Мерсера. Ведь она своими глазами видела, как сильно он переживал эту смерть, и вполне допускала, что подобное событие вынудило его пересмотреть свои обязательства.

К несчастью, она слишком хорошо знала Джордана Леннокса. В глубине сердца Мара подозревала, что причина кроется не в обычной мужской скуке или легкомыслии, в котором обвиняла его Дилайла.

— Джордан хочет детей, — с горечью призналась Мара подруге. — Ему не только нужен наследник, он просто хочет быть отцом. Я хорошо знаю его. Семья имеет для него огромное значение. Он всегда с такой нежностью говорит о своих племянниках и племянницах, так ловко обращается с Томасом… Ему нужно много детей — сыновей, дочерей.

— Но ведь и тебе тоже! — с удивлением воскликнула Дилайла. — Ты всегда говорила, что хотела больше детей.

— Дилайла… мне почти тридцать лет, — с усилием выговорила Мара.

— То есть ты достаточно молода, чтобы подарить ему наследника!

— А ты вспомни, как долго я не могла зачать.

— Это не твоя вина.

— Я не могу быть в этом полностью уверена. И Джордан тоже. Даже акушер не мог уверенно утверждать такое.

— Это потому, что ему платил твой муж, — очень верно заметила Дилайла. — Он просто не мог объявить пэра Англии несостоятельным, если тот оплачивает его счета, — с жаром говорила Дилайла.

— Посмотри на этих девушек, — с грустью покачала головой Мара, указывая на трио свеженьких дебютанток, которые, хихикая, спешили в зал. — Красивые, юные, здоровые.

Любая из них на коленях возблагодарит Бога, если граф Фальконридж сделает ей предложение. Этих невинных созданий воспитывали с мыслью, что их единственное предназначение в жизни — обеспечить какого-нибудь благородного лорда потомством.

— О! — вдруг покачала головой Дилайла. — Понимаю, что ты имеешь в виду. Все это очень печально.

— Вот именно. — Мара сложила на груди руки, прислонилась к стене и, помолчав, пожала плечами. — У меня был шанс. Я выбрала Пирсона. Прошлого не изменишь.

Дилайла смотрела на нее с сочувствием. У Мары слезы выступили на глазах от неожиданной чувствительности ее довольно циничной подруги. Дилайла обняла ее за плечи:

— Мне так жаль тебя, дорогая. Тебя действительно просто обокрали.

— Если бы я тогда подождала еще полгода… Все могло бы…

— Не кори себя. Ты ведь даже не надеялась, что Джордан вернется. Это он во всем виноват. К тому же, если бы не вышла замуж за Пирсона, ты никогда бы не родила эту твою очаровательную обезьянку, правда ведь?

— Правда, — согласилась Мара с кривой улыбкой.

— В любом случае я не понимаю, почему ты все это должна выносить. Дорогуша, такое смирение тебе не к лицу.

— У меня нет выбора. Я должна принять его решение. Это его жизнь.

— И твоя тоже! Я думала, после смерти Пирсона ты больше никогда не позволишь мужчине указывать тебе, сидеть или стоять, дышать или не дышать.

Мара неуверенно посмотрела на подругу.

— Та Мара, которая сняла траур, чувствовала себя свободной женщиной и была готова бороться за свои права. Ты пока не потеряла мужчину своей мечты. Фальконридж ведь не бросил тебя, правда?

— Нет, он просто сказал, что ему нужно время.

— Ну что же, возможно, время настало… чтобы напомнить ему, где его сердце. К черту условности! Если он любит тебя, почему ты не можешь быть его женой, которой ты должна была стать с самого начала?

Мара закусила губу, размышляя над словами подруги.

— Я не могу этого от него требовать.

— А ты веришь, что без тебя он будет счастлив? Ты готова позволить ему жениться на неподходящей девушке, чтобы он мучился с ней, как ты когда-то с Пирсоном? Каждому ясно, что вы созданы друг для друга. Видит Бог, будь я на твоем месте, я бы препоясала чресла мечом и бросилась в битву.

Мара против воли улыбнулась:

— Ты бы наверняка бросилась.

— Не сомневайся! — Дилайла сделала глоток вина.

— Ну, я не знаю. Разве не лучше оставить Джордана в покое, пока он сам не разберется в своих чувствах?

— Что? Позволить мужчине самому решать, что он чувствует?! С тем же успехом можешь попросить его связать тебе носок.

— Но я не хочу ему навязываться.

— Не будь дурочкой! Ты должна управлять им. Ты думаешь, хоть один из здешних мужчин знает, чего он действительно хочет? Нет! — решительно ответила Дилайла на собственный вопрос. — В этих делах они младенцы. Им требуется подсказка. Если ты, как он просит, дашь ему время и позволишь слишком долго гулять самому по себе, это будет выглядеть так, как будто тебе нет до него дела. Уж поверь мне, Мара. Я изображала холодность перед своим мужчиной и потеряла его.

Мара удивленно вскинула глаза.

— О Боже, нет! Я знаю, что вы еще в ссоре, но не могу поверить, что Коул навсегда расстался с тобой.

— Теперь он обращается со мной с настоящим презрением. — Дилайла отвела взгляд и пожала плечами. Было ясно, что она очень расстроена. — Я сама во всем виновата. Постоянно отталкивала его, и однажды он не вернулся. Мне кажется, я просто хотела убедиться в его любви и только потом признаться, что тоже люблю его, но стало уже слишком поздно.

— О, Дилайла!

— Просто дай ему понять, что думаешь о нем. Что скучаешь. Просто чтобы он почувствовал, как тоже скучает без тебя.

Мара покачала головой:

— Я даже не знаю, где он сегодня.

Дилайла многозначительно посмотрела на свою беспомощную подругу и обвела глазами зал.

— А, вот кто может об этом знать! Предоставь это мне. — И, вздернув подбородок, Дилайла поплыла к толпе гостей раньше, чем подруга успела ее остановить.

Мара видела, как Дилайла приблизилась к «золотому мальчику» Болл-Хьюзу. Этот избалованный юнец и представить себе не мог, что молодая светская вдовушка задумала поиграть с ним. Но пятьдесят бдительных мамаш проводили ее гневными взглядами, и не в первый раз. Дилайла же преспокойно увела юного Мидаса туда, где до сих пор стояла Мара.

— Посмотрите, кого я привела, леди Пирсон. Правда, он прелесть? — Она стряхнула воображаемую пылинку с лацкана его фрака и повисла у него на руке. Разумеется, «золотой мальчик» не уловил иронии.

— Какое облегчение видеть вас здесь, леди, — признался молодой повеса. — Терпеть не могу всех этих хихикающих девиц, только что вырвавшихся из школы.

— Благослови вас Бог за эти слова, мистер Болл-Хьюз, — проворковала Дилайла, посылая Маре злорадную улыбку.

— Это правда, — с серьезным видом продолжал молодой человек. — Женщины постарше всегда казались мне более привлекательными.

Мара и Дилайла изо всех сил старались не рассмеяться.

— Дорогой мой, я вижу регента, а где же все остальные его друзья? Играют в карты? Мы подумали, может, заскочить к ним?