Оставшиеся несколько дней прошли в лихорадочной подготовке к барбекю. Аманда притворялась, что ее нисколько не занимает «жалкая вечеринка в медвежьем углу захудалого штата», но нарастающее возбуждение пробивалось сквозь ее напускное безразличие. Мэриан отдавалась приготовлениям со всем пылом затворницы, вкусившей свободы. В Хейверхилле ей приходилось бывать на балах, но очки отпугивали кавалеров, так что барбекю у Стюарта должно было стать почти в буквальном смысле ее первым балом.

На шитье бального платья не было времени, да оно и не было бы кстати на вольном воздухе. Просьба поделиться нарядами, так рассердившая Аманду, была высказана не всерьез — по мнению Мэриан, они были чересчур фривольными. Проблема решилась просто: Рыжая раскопала в сундуке моток белого кружева, а Элла Мей пустила его на отделку единственного светлого платья Мэриан, подогнав его точно по фигуре, укоротив и присобрав рукава и заменив высокий ворот элегантным декольте. Наряд уступал платью Аманды фасоном и богатством отделки, но выделялся пленительной простотой.

В эти же дни Рыжая отправила одного из ковбоев в город с миниатюрой, изображавшей только лицо грабителя. Можно было заглянуть к шерифу и по дороге с вечеринки, но дело было слишком важное, чтобы дожидаться воскресенья. Мэриан сгорала от любопытства и строила самые невероятные догадки насчет того, пришлось ли кстати ее свидетельство, но выяснить результат можно было только на ранчо Стюарта, куда непременно должен был наведаться и шериф.

В субботу все обитатели ранчо поднялись ни свет ни заря. Когда с туалетом было покончено, Рыжая настояла на завтраке, хотя от волнения у всех пропал аппетит. Дорога заняла меньше времени, чем ожидалось, и вскоре после полудня экипаж вкатился в ворота ранчо Кинкейдов. Там, казалось, собрался весь город. Кое-кто прибыл еще накануне, чтобы не упустить ни единой детали подготовки, а то и поучаствовать в ней самому.

Даже зная, что владения Стюарта очень велики, Мэриан была поражена их размерами. Ранчо, конечно, также было весьма внушительным. Хозяйственные постройки простирались вдаль и вширь, а жилой дом высился надо всем, громадный и по-своему величественный. Мало напоминая особняк архитектурой, он поражал своими размерами. Чтобы объехать его и добраться до места, где устраивали барбекю, потребовалось некоторое время.

На обширной луговине были расставлены столы из положенных на козлы досок. Они полукольцом обрамляли импровизированную танцевальную площадку и помост, где переговаривались, настраивая инструменты, местные музыканты. В стороне жарились целые туши. Нанятые по случаю повара вертели их над углями, смачивая соусом и посыпая приправами. Между столами и домом носился целый сонм прислуги, водружая на клетчатый лен скатертей все новые и новые блюда. Над луговиной витали упоительные ароматы.

В загоне неподалеку от конюшни уже началось родео, и большинство прибывших собрались вокруг изгороди. С той стороны неслись поощрительные возгласы, смех и шуточки.

Мэриан нашла этот спорт опасным: слетая с лошади, ковбой приземлялся чуть ли не под копыта. Она решила держаться от такого развлечения подальше, тем более что в повестке дня значились также скачки, стрельба по мишеням и перетягивание каната, то есть самые разные соревнования.

Рыжая начала с того, что представила племянниц друзьям и знакомым. Поскольку Аманде не раз приходилось бывать царицей бала, ей не потребовалось много времени, чтобы освоиться в новом окружении. Она явилась блистать, а это трудно поставить в упрек женщине из плоти и крови. Мэриан и не думала завидовать. Ей было довольно покинуть свою раковину. Девушку смущали недоверчивые взгляды тех, кто стал свидетелем ее приезда в Трентон. Что и говорить, с тех пор она разительно переменилась.

Стюарт, обходивший гостей, вскоре добрался и до них. По случаю вечеринки Кэтлин принарядилась и выглядела премило в вышитой шелком блузке и юбке с двойной оборкой. Хозяин дома рассыпался в грубоватых комплиментах, заставив ее залиться краской.

Чуть погодя явился Спенсер, не к месту разодетый: весь в черном и с галстуком-бабочкой. Аманда, однако, нашла его наряд изысканным. Вскоре он полностью завладел ее вниманием, а Мэриан задалась вопросом, соизволит ли сестра хотя бы намекнуть, что выходит замуж за другого. Могла и промолчать ради флирта с таким лощеным кавалером.

Сама Мэриан была совершенно уверена, что расставание с маскарадом в корне изменит ее жизнь. К ее удивлению, это не изменило ничего. Мужчины уделяли ей не больше внимания, чем во времена серых хламид и круглых очков. На нее поглядывали, верно, но не спешили вступить в разговор. В конце концов Аманда, которая делала ей нетерпеливые знаки, отвела ее в сторонку и зашептала на ухо:

— Ты настоящая бездарность! Зачем так горбиться? Ты как будто хочешь свернуться в клубок, как еж! Расправь плечи, подними подбородок — покажи наконец, что у тебя есть фигура! И не надо выкатывать глаза, словно пытаешься разглядеть что-то поверх своих дурацких очков!

Мэриан опешила. До сих пор сестра приберегала для нее лишь насмешки и уж точно не пыталась помочь. Она сообразила, что к чему, только когда Аманда раздраженно добавила:

— Как я смогу тебя затмить, если ты даже не пытаешься соперничать? Это было бы так же увлекательно, как затмить копну сена! Не тушуйся!

— И не думала!

— Как же! Я предупреждала, что это уже вошло в привычку, К чему было вообще приезжать, если жаться в сторонке?

С этим Аманда упорхнула прочь в вихре оборок, а Мэриан осталась стоять, глядя ей вслед с открытым ртом. В устах чьей угодно сестры это был бы добрый совет. У Аманды непременно должен быть какой-то низменный мотив, помимо довольно-таки невинного желания затмить. Но какой? И при чем тут это «затмить»? Аманда затмит ее, даже если выскочить вон из кожи! В ней есть для этого все: живость, уверенность в себе, длинный список побед над мужским полом.

Так и не решившись замешаться в толпу, Мэриан пошла куда глаза глядят, обходя оживленные группы людей, и сама не заметила, как оказалась в виду родео. Узнав имя, которое скандировали зрители, она со страхом обратила взгляд туда, где лошадь яростно вскидывала круп, пытаясь сбросить седока.

Это и в самом деле был Чад. Мэриан зажала ладонью рот, заглушая крик. Он взлетал и опускался, одной рукой сжимая поводья, другой то придерживая шляпу, то балансируя, чтобы не быть сброшенным. Было жутко смотреть, что вытворяет лошадь. Она явно поставила себе целью избавиться от седока.

Не в силах смотреть, Мэриан зажмурилась. Чад неизбежно должен был упасть, и мысль об этом была невыносимой. Зачем такой риск? Она стояла с закрытыми глазами, напряженно прислушиваясь, зная, что по крикам поймет, когда всадник окажется на земле. В самом деле, об этом объявил дружный крик разочарования. Затем последовал обмен мнениями:

— Зря он отвлекся.

— Засмотрелся вон на ту.

— Вот уж нашел время!

Мэриан открыла глаза и огляделась, выискивая виновницу падения, но вскоре поняла, что объектом общего укоризненного внимания является именно она. Она залилась краской и приготовилась обратиться в бегство.

— Кого я вижу! Девушка с дубиной. Приветствую, мэм. Это был Лерой, человек-гора. Мэриан не ожидала когда-нибудь увидеть его снова. Вероятно, он принимал ее за Аманду, и к лучшему. В таком знакомстве не было ничего лестного.

— Разве мы знакомы? Я — Мэриан Лейтон, а вы кто такой? Боюсь, вы меня путаете с сестрой, Амандой.

Лерой поднял косматую бровь и устремил на нее скептический взгляд, довольно забавный у такого гиганта.

— Не сверли ее взглядом, Лерой. Их все путают.

Это был Чад. Он все еще не привел себя в порядок после падения с лошади и усиленно отряхивался. К большому облегчению Мэриан, он был только в пыли, но не в крови. Он даже не прихрамывал.

— Ты что-то раскомандовался, парень, — беззлобно заметил здоровяк. — Ранчо пока еще не твое, а папашино.

— Странно, что папаша Стюарт не приказал тебе держаться подальше от гостей, особенно женского пола.

— Приказал, — ухмыльнулся Лерой. — Велел мне оставаться при конюшне, но я пришел поглядеть, как тебя сбросит лошадка, которую я заарканил сам, лично. Надеюсь, она хорошо саданула тебя об землю.

— Все еще жаждешь крови?

— Не без того, парень, не без того. Вот подумываю, как бы расквитаться.

— А ты пойди и вымойся. Говорят, хорошая ванна прочищает мозги. За домом нагревают большой котел для всех желающих.

— Знаю, видел. — Лерой хохотнул. — Забрел туда, понимаешь ли, по ошибке, а этот тип — ну, который подкладывает поленья — сказал, что раньше пристрелит меня, чем изведет всю воду на такую громадину. Еще сказал, что мыть меня придется неделю!

— Оно того стоит. Все бы оценили.

— Кроме меня. Знаешь, сколько потребовалось лет, грязных циновок и пыльных дорог, чтобы насобирать такой запашок? Зато теперь я могу подползти к самому табуну, и ни одна дикая лошадка не учует, что рядом двуногий. Вот почему я столько выручаю за них. Как брошу это дело, так и вымоюсь.

— Тогда не обижайся, что народ разбегается при твоем приближении, — заметил Чад, демонстративно передернувшись.

— Пусть себе.

Внезапно Чад повернулся к Мэриан, взял ее за локоть и повлек к столам с кушаньями. Все время разговора она стояла затаив дыхание не столько из-за пресловутого запаха, сколько из-за страха за Чада. Он так упорно задирал Лероя, что стычка казалась неизбежной.

— Если не хотела смотреть, зачем пришла? — спросил он ни с того ни с сего.

— Что?!

— Ты стояла зажмурившись. С чего бы это вдруг? Боялась, что, падая, я сверну себе шею?

— Ничего такого я не думала, — поспешно возразила Мэриан. — Пыль попала в глаза, вот и все! Я вообще не собиралась смотреть, просто прогуливалась, думая о своем.

— Ну и? Нашлось что-нибудь интересное?

— Где?

— У тебя в голове.

На что это он намекает? На ее непроходимую тупость или на серость мыслей? В любом случае это оскорбление. Если только Чад в очередной раз не путает ее с Амандой. Ну конечно! Он ведь никак не прокомментировал перемену в ее внешности. Этот вопрос — неуклюжая попытка флирта с будущей женой. Полагает, что Аманда тотчас выложит ему, что у нее на уме.