— Постой, постой! Вообще это не твоего ума дело, но Аманда тут ни при чем. Это была Мэриан.

— Да ладно тебе! Мэриан — чопорная… — Лонни замялся.

— ..уродина?

— Ты это сказал, не я. В любом случае я был рядом и слышал, как ты назвал ее Амандой.

— Что было очень глупо с моей стороны, — сказал Чад со вздохом. — На миг мне почудилось.., и черт дернул за язык!

— То есть ты хочешь сказать, что не различаешь сестричек? На конюшне темно, но не настолько, чтобы их перепутать.

— Да, они разные, но только характером, а внешне похожи как две капли воды. Они двойняшки.

— Очень смешно! — фыркнул Лонни.

Именно этот момент Мэриан выбрала, чтобы выбежать с конюшни. Их она не заметила. В полурасстегнутой блузке, с сапожками в руках, с развевающейся за спиной золотистой гривой волос она выглядела поразительно чувственной. Растрепанный вид шел ей, как и возмущенный блеск глаз, как и краска гнева на щеках. Один взгляд на нее напомнил Чаду о его прискорбной обмолвке. Было ясно, что Мэриан приняла это близко к сердцу.

Проклятие! Придется все объяснить и извиниться. Но как было не брякнуть другое имя, если она так и льнула к нему? Кто мог ожидать такой страсти от скромницы вроде Мэриан?

— Я настаиваю на своем мнении, — сказал Лонни. — Это Аманда.

Чад возвел глаза к небу.

— Говорю тебе, это она!

— Ты, как видно, пропустил мимо ушей, что они двойняшки.

— А ты, как видно, понял, что это даже смешно.

— Ну хорошо, хорошо! — Чад против воли улыбнулся. — Твое недоверие вполне оправданно. Я и сам долгое время думал, что они не похожи буквально ни в чем. Мне просто не приходило в голову, что можно добиться такого эффекта с помощью одних лишь дурацких очков. Они так уродуют, что стараешься поскорее отвести взгляд — ну и, само собой, не замечаешь всего остального. Мэриан так же красива, как и Аманда, вот только когда это наконец поймешь, то перестаешь понимать, с какой из них имеешь дело.

Накануне вечером, целуя Мэриан, он совсем было преисполнился уверенности, что целует ту же из сестер, что и тогда у костра. Но она отказалась это подтвердить, и притом с таким видом, словно сама мысль об этом для нее оскорбительна. Поэтому вместо того чтобы наконец разобраться, он еще больше запутался.

Проще всего было предположить, что это Мэриан сделала попытку помочь ему той ночью, притом попытку такую поспешную, что позабыла увенчать свой нос очками. Отсюда следовал вывод, что она и в самом деле отлично видит без них, а в них как раз не видит ни черта, что и объясняло ее исключительную неуклюжесть. Во всем этом была логика, все укладывалось в определенные рамки.

Зато Аманда никак не годилась на роль героини той ночи, хотя женщина у костра больше напоминала ее, чем серую мышку, которую он видел в Мэриан. Вот почему он тогда обращался к Аманде. Позже, по здравом размышлении, стало ясно, что акт самопожертвования никак не вяжется с ее натурой. Ни до этого, ни потом она не выказывала ни малейшего желания быть милой, приятной, полезной. Зато от Мэриан при всей ее вздорности можно было ожидать самоотверженного поступка. Первоначальная антипатия сильно поостыла по мере того, как он узнавал о ней все больше. Выходило, что все это игра, попытка создать о себе ложное впечатление. Зачем? Если верить ее словам, из нежелания вызвать ревность Аманды.

В тот вечер Мэриан не вдавалась в детали, но высказалась, как о чем-то наболевшем. Тогда он просто отказывался понимать, что женщина способна по доброй воле себя изуродовать, а если она уродлива от природы, то как можно к ней ревновать? Теперь он знал, до чего они похожи. Ревность к красавице сестре — вещь распространенная. Вот и вышло так, что одна всемерно подчеркивала свою красоту, а другая всемерно маскировала…

Похожи. Чад покачал головой. Так ли уж, если разобраться? Определенно не во всем. У них совсем разная манера держаться. У Аманды руки все время в движении: то поправят локон, то коснутся щеки, то проведут по талии. Отличный способ привлечь внимание к своим достоинствам. Улыбка у нее слепит глаза, но, если присмотреться, заметишь фальшь. Если у нее и есть чувство юмора, она его никак не обнаруживает. Если она открывает рот, то чтобы пожаловаться или уязвить. У нее все иное: темперамент, склонности, желания. Очень может быть, что отец попал прямо в точку, когда назвал ее мегерой. Красота застит глаза, но ненадолго. На фоне Мэриан Аманда сильно проигрывает.

Размышляя над причинами маскарада Мэриан, Чад не мог до конца их понять. Впервые в жизни он столкнулся с тем, чтобы красавица притворялась дурнушкой. Так или иначе, она сумела скрыть свою красоту, но не смогла спрятать прирожденную пылкость. В ее жилах текла кровь столь горячая, что это задело самые низменные его инстинкты — те, которыми он давно уже научился управлять. Сколько ни ройся в памяти, до сих пор ему не случалось так безнадежно потерять голову.

Или это просто отговорка, а на деле он сам не пожелал остановиться. Все началось с поцелуя у костра. Тот другой, что случился накануне, был сорван обдуманно, и винить в нем некого, кроме себя самого.

Трепетная податливость Мэриан, откровенность ее желания — все это воспламеняло, как никогда прежде.

Глава 30

В виде исключения Мэриан взяла пример с сестры и уединилась в своей комнате на весь остаток дня. Чтобы не изводить себя раздумьями, она попросила Риту помочь ей в поисках принадлежностей для рисования, которые Кэтлин согласилась предоставить в ее распоряжение. Найти их оказалось нетрудно. Это давало возможность занять себя и отвлечься.

Аманда с детских лет усвоила привычку укрываться в своей комнате, когда была кем-то недовольна. Ей казалось, что, лишая виновника своего общества, она тем самым подвергает его наказанию.

Мэриан уединилась по совсем иной причине. Чад собирался поговорить с Амандой, и ей совсем не хотелось видеть, как он будет слоняться внизу в ожидании ее драгоценной сестрички или подступит к горничной с просьбой ее позвать. Он вполне мог так поступить, но поскольку Аманда никому не давала аудиенции, если сама не желала этого, Чаду не суждено было выяснить, как прискорбно он ошибся.

В его обмолвку не хотелось верить даже сейчас, по прошествии некоторого времени. Как счастлива была она тем, что он пожелал ее, именно ее, а не Аманду! Надо было думать раньше. Если Чад с самого начала интересовался Амандой, чего ради ему вдруг менять свои предпочтения? Только потому, что они двойняшки?

Возможно, он принимал ее за Аманду все время, что они провели вместе на конюшне. А чья вина? Ее и только ее. Зачем было болтать о том, что Аманда любит притворяться? Должно быть, эти слова запали Чаду в душу.

Некоторое время Мэриан обдумывала идею зайти к сестре и предупредить, что, по мнению Чада, этим утром она занималась с ним любовью в стойле, на охапке сена. Но это неизбежно привело бы к насмешкам насчет падшей добродетели, хотя собственная добродетель Аманды была запятнана давным-давно и многократно. Досталось бы и «низким вкусам» Мэриан, и «пренебрежению к элементарному комфорту», и Бог знает чему еще, а ей и без того хватало неприятностей, да и Чад, пожалуй, не заслужил оскорблений, которые ожидали бы его впоследствии. Впрочем, как раз он-то заслужил, тупица! Надо лучше присматриваться к тому, с кем занимаешься любовью!

Лишь спустя пару часов после того, как Мэриан взялась за кисть и краски, она расслабилась настолько, чтобы понять, что вырисовывалось на холсте. Глаза у нее округлились. Обычно она обходилась без набросков, потому что отдала этому этапу должное еще в самом начале своего увлечения и достигла в нем известных высот. Ей не нравилось тратить время, набрасывая то, что уже получило в воображении законченную форму.

И вот она стояла, удивляясь себе, хотя удивляться было особенно нечему. Она решила выбросить Чада из головы, а есть ли лучший способ этого добиться, чем перенести образ на что-то внешнее? Теперь Чад смотрел на нее с холста.

Портрет удавался, это было видно даже на первый взгляд. Выходит, за годы отступничества она не растеряла таланта. Нужно только еще поработать над цветом глаз, придать больше твердости и упрямства подбородку, добавить коже коричневого оттенка, чтобы подчеркнуть загар.., ну и, конечно, дорисовать шляпу, эту почти неотъемлемую деталь облика Чада Кинкейда…

О чем она только думает! Не хватало еще так стараться ради этого наглеца!

Мэриан отставила холст, чтобы не бросался в глаза, и пристроила на мольберте новый. Не следовало тратить краски на всякую ерунду — неизвестно еще, как скоро удастся купить еще.

Запасы Кэтлин включали четыре больших холста, два средних и один маленький. Для человека неспешного этого хватило бы надолго, но у Мэриан была, что называется, легкая кисть. Обычно ей удавалось закончить картину в один присест.

Поразмыслив, девушка решила взяться за совсем иную тему, пока все еще свежо в памяти. Она заранее предвкушала работу над картиной, хотя и знала, что Аманду это не позабавит.

Картина называлась «Ограбление поезда» и представляла сестру непосредственно после выстрела: с закопченным от пороха лицом и тупым изумлением в глазах. Остальные пассажиры были едва намечены — именно так видела их Мэриан в те минуты. Двое бандитов шли по проходу между сиденьями прямо на зрителя, но только один из них был изображен во всех деталях — тот, что стрелял в Аманду. Хотя большая часть его лица была прикрыта платком, над краем виднелись глаза, золотисто-карие и круглые не то от гнева, не то от нервного напряжения.

Пока шла работа, настроение быстро улучшалось, и к концу ее Мэриан уже не могла сдержать улыбку. Конечно, в самый момент ограбления в нем не было ничего смешного, но теперь на первый план выступили забавные детали, а уж Аманда с отвисшей челюстью стала поистине находкой. Возможно, стоило показать ей готовую картину, чтобы посмотрела на себя со стороны.

Это была интересная, но опасная идея. Сразу представилось, как разъяренная сестра срывает холст с мольберта и топчет его. С нее бы сталось. Из зависти она не погнушалась уничтожить лучшую картину Мэриан, что уж там говорить о карикатуре.