О боженьки.

"Расписанные чернилами" — это даже близко не похоже на правильное описание. Его предплечья были гобеленом рисунков и цветов, слов, символов и замысловатых узоров, переплетенных между собой. Все они были разными, и, казалось, были результатом долгих лет работы, но рассказывали они одну длинную историю.

Пара хороших татуировок на предплечьях была достаточной приманкой сама по себе. Было невозможно смотреть на них, не представляя, как они сжимаются, пока эти руки касаются тебя. Но рукава из тату? Я могла пройти фазу любви к плохим парням в колледже, но как только ты влюбляешься в чернила, назад пути нет.

Я поняла, что просто таращусь на него.

— Да, мой отец был чертовски зол, и нет, мне не нужно скрывать их на работе. Я просто предпочитаю делать это, — сказал он. — Чтобы избежать частых вопросов.

Я приподняла бровь, глядя на него.

— Конечно, тебе не нужно, — сказала я. — Это твоя компания. Думаешь ,их бы смутило, если бы ты показался там голым?

Почему, черт возьми, я выбрала именно этот пример? Мгновенно я снова покраснела. Стоило бы нанести лишний слой тонального крема перед следующей нашей встречей.

— Звучит, словно это вызов, — сказал он. — Но я почти уверен, что совет разрешит голосовать за мое увольнение, если я стану вести себя нестабильно. Напомни мне не назначать мою любимую скаковую лошадь на должность финансового директора.

— Калигула[30] делал это не потому, что был сумасшедшим, — бросила я, не подумав. — Он делал это потому, что хотел поиздеваться над сенатором.

— Конечно, но это безумный способ сделать подобное, —он ухмыльнулся. — К тому же, если я совершу нечто похожее, ты также вправе назвать свой договор недействительным и аннулировать его. То есть, я не собираюсь сходить с ума, но на всякий случай.

Я пыталась придумать какой-то умный ответ на это, но все что предлагал мой мозг было: татуировки.

Это становилось проблемой.

— Не то чтобы мы не проводили прекрасно время, но ты проверяла новости о своей улице? — Он немного закашлялся. — Я знаю, что ты хочешь пойти домой и расслабиться, а это не совсем подходящая атмосфера.

Ох, ты и понятия не имеешь, мистер Весь-в-тату Миллиардер. Ни малейшего.

— Почему ты говоришь это? — Я выпрямилась на стуле, пытаясь вести себя как нормальный человек, который не пускает слюни в присутствии рукавов из тату. — И да, я только что смотрела на сайте департамента общественных работ. Они... — Я уже погрязла во лжи, могу уже и утонуть в ней. — Пишут, что не ранее завтрашнего утра.

— Оу, — сложно было прочесть его реакцию; возможно, у мистера Чейза все же было лицо игрока в покер. Подождите секунду, он позволял мне выиграть? От этого неприятно скрутило в груди. — Ну, знаешь, не хочу, чтобы тебе показалось, что я давлю на тебя, но можешь остаться тут на ночь. У меня… пять или шесть свободных спален, наверное.

Я засмеялась, несмотря на волну возбуждения, ускорившую сердцебиение. Это не совсем то, что я имела в виду — я лишь хотела остаться еще на пару часов, наверное. Черт, я не знала, чего хотела.

— Я могла бы, возможно, — начала я быстро. — То есть, я не хотела бы тревожить твоих… — Я осматривала комнату, в поисках недостающих слов, но в голове было пусто так же, как не были пусты его руки. — … котов.

Бен издал тихий злобный смешок, он бросал на меня такие взгляды, от которых пересыхало во рту.

— Это самая жалкая попытка вежливого отказа, которую я когда-либо слышал, — сказал он. — Можешь выбрать любую комнату, и я дам тебе немного одежды. И я почти уверен, что мои коты не будут против. Они просто спрячутся в крыле для прислуги.

Он шутил. Я была почти уверена, что он шутит.

— Мы должны, наверное, поговорить о какой-то скучной, практичной ерунде, — сказал он. — Придумать какое-то правдоподобное развитие отношений. Нам нужно выучить нашу историю назубок ко времени, как мы начнем рассказывать ее людям, — продолжил он. — Например, твоим родителям.

Ох черт. Мои родители. Почему-то, я даже не подумала о них. Абсолютная решимость обрубить корни и начать заново в новом городе совершенно вынесла мне мозги. Мне придется соврать им, а я не делала этого с тех пор, как была подростком.

Ну, за исключением… почти каждой нашей недавней беседы. Но это другое. То были маленькие, безобидные обманы, просто, чтобы они перестали волноваться за меня. Я хотела, чтобы мама думала, что я безумно успешна и имею счастливую жизнь в новом доме, чтобы они с папой не бросили свой милый уединенный кондоминиум во Флориде, летя мне на помощь. Они поступали мудро, экономя и откладывая в свои золотые годы, и заслужили право теперь наслаждаться жизнью. Последнее, что им было нужно, — волноваться обо мне.

А это заставит их волноваться. Это было совсем не похоже на меня, и я даже не знала, поверят ли они. Я даже не понимала, как сделать так, чтобы эти слова прозвучали правдоподобно.

— Ты выглядишь взволнованно, — сказал он осторожно, словно боялся моих следующих слов.

— Я просто… Я не подумала об этом, — сказала я. — Сообщить моим родителям. Я даже не знаю, как начать этот разговор.

Он пожал плечами.

— Просто скажи им, что влюбилась. Что в этом такого сложного?

— Но мои родители уже знают, что я приехала сюда ради актерской игры, а не ради парня, — мой рот скривился от этой мысли. — Они знают, как много это значит для меня. Они не поверят, что я оставила все позади, получив так мало.

— Тебе придется сказать им, что ты держала это в тайне. — Он беззаботно пожал плечами. — Ты не думала сначала, что все станет серьезно, а когда ты поняла это, все зашло очень далеко, и ты не знала, как сказать об этом. Ты переехала в Нью-Йорк для актерства и для того, чтобы посмотреть, стоит ли продолжать со мной отношения. Но хотела оставить все между нами, пока не убедилась бы, что все не развалится на кусочки.

Я прикусила нижнюю губу. Это не было самой сумасшедшей вещью, что я слышала. Было даже похоже на меня — большинство своих отношений я скрывала от родителей, когда была подростком, потому что ненавидела мысль об их благом интересе и прощупывающих вопросах. Я знала, что они всегда считали такое возможным, поэтому это не станет для них таким сюрпризом.

Но они почувствуют себя преданными, и я этого совершенно не хотела. Сделать это, значит потерять их доверие, а это не было тем, о чем я думала, когда принимала предложение. Я впускала Бена в каждую часть моей жизни, позволяя ему влиять на мои отношения с другими людьми, позволяя ему контролировать мои слова и действия, даже если мы не были вместе. Если бы я дала правде вылиться наружу, все было бы разрушено.

Дело было в том, что я хотела помочь ему. Я не могла точно объяснить, почему. Но было что-то в его глазах, когда он говорил о Дарье, о своем прошлом… что-то другое. Я никогда раньше не видела этого взгляда, он появлялся только в то время, когда он думал о ней. Словно Дарья была его единственной слабостью, единственной брешью в его защите, где он не мог скрыть, кем являлся на самом деле.

У него все еще были к ней чувства. Я в этом не сомневалась. Из того, что я знала, все это было лишь уловкой, чтобы заставить ее ревновать. Возможно, не было даже никакого договора.

Что же, если это окажется правдой, мне самой не придется придерживаться условий сделки. Я не буду колебаться в том, чтобы унизить его на публике и уйти. Конечно, он друг Дэниела, но я была уверена, что любой здравомыслящий человек поймет меня.

Глядя на Бена, я видела одну вещь, которую я не могла отрицать.

Хорошо чувствовать, что в тебе нуждаются.

Я не могла вспомнить последний раз, когда ощущала такое. Мои родители были единственными людьми, с которыми я была близка в последнее время, несмотря на то, что это было не так, как раньше. В первый раз я почувствовала это, когда я вернулась из колледжа. Они все еще любили и были рады видеть меня дома, но впервые я почувствовала себя посторонней в собственном доме. Моя комната была слишком тихой, слишком чистой — словно музей. Я больше не принадлежала тому месту. Когда я росла, все наши жизни были сплетены, но я отрезала себя от них и сконцентрировалась на себе. В мое отсутствие они снова срослись, словно декоративные деревья, но уже без меня.

Они продолжали любить и поддерживать меня, но просто мне там больше не было места. Не так, как раньше.

В Бене же что-то притягивало меня. Он нуждался во мне, и этот простой факт просочился мне под кожу и затронул что-то внутри. Что-то неопределенное, но важное.

— Подожди минуту, — сказала я. — Но Дэниел и Мэдди уже знают, что мы не познакомились онлайн, они нас представили друг другу.

Он немного нахмурился.

— Значит, мы попросим их держать это в секрете. Потому что, в противном случае, твои родители не поймут. То есть, если ты не хочешь сказать им, что обручилась с парнем, которого знала около месяца — это другое дело.

— Ах. Нет, — моя голова кружилась. — Они скорее всего вмешаются. Дэниел, по крайней мере, знает тебя, так что надеюсь, он скажет Мэдди, что не о чем беспокоиться, и они не будут сильно интересоваться. Это становится слишком сложным.

— Не совсем, — говорит Бен. — Значит, Дэниел и Мэдди знают правду. Правильно? Все, кроме факта, что это ложный брак. Но они знают, как мы познакомились и они знают, почему ты приехала сюда. — Он взял подставку для ручек и латунное пресс-папье. По крайней мере, мне казалось, что оно латунное. — Это они. — Он поставил два предмета рядом, так, что они почти касались друг друга. — Это, — сказал он, указывая на остальной беспорядок на столе, — все остальные. Они — группа 2. Группа полной лжи. Мы встретились онлайн, некоторое время узнавали друг друга, ты приехала сюда, чтобы узнать меня еще лучше. Так что, все, что нам нужно, это сказать им, — он указал на поставку и пресс-папье, — поддерживать эту ложь. С этим можно справиться. Мы четверо сможем поддержать историю, и тогда все остальные тоже поверят.