Я пребываю в легком шоке от её пламенной речи и представить не могу, за что она нас уже невзлюбила. Учитель должен вдохновлять, а не втаптывать в землю. Я видела, как учителя унижают студентов в моей прошлой школе. Такое случалось по отношению к моим однокурсникам. Не представляю, что чувствуют студенты в момент, когда им говорят, что они ни на что не способны и должны искать другое занятие.

Я осматриваю своих однокурсников, и моё сердце останавливается. Две девушки встают со своих мест и направляются в сторону дверей. Я вижу слёзы в глазах одной из них и понимаю, что для них это конец.

Теперь нас пятьдесят восемь.

Понятия не имею, что меня ждёт дальше, но мне становится страшно. Я не знаю, чего ожидать от этого университета и Луис.

Во мне что-то пошатнулось.

Остаток дня профессор осматривала папки с работами каждого однокурсника. Мы разложили их на столе и все молча наблюдали за ней.

Однокурсники тихо возмущались и закатывали глаза, смотря на то, с какой небрежностью и незаинтересованностью Луис листала страницы портфолио.

Лишь некоторые зацепили её внимание и она задерживала свой взгляд на фотографиях больше чем на секунду.

Когда подошла моя очередь, она остановилась на второй же странице и принялась внимательно разглядывать рисунок.

В конце моего портфолио фотографии моей дипломной работы.

– Интересно, что будет дальше, – говорит она.

Она впервые что-то сказала, пока рассматривала портфолио всех студентов, и именно на моём она произнесла эти слова.

Я поняла, что всё ещё только впереди.

Отсмотрев наши работы, она взглянула на нас и слегка улыбнулась, что, кажется, настолько несвойственно её грозному виду.

– На сегодня с вас хватит!

Она складывает портфолио, создавая башенку из них.

– Завтра начинаем работать, так что у вас есть месяц, чтобы удивить меня, если не хотите вылететь из этого университета.

Месяц, чтобы удивить её… Что же нас ждёт?




Глава 5

Марк

С трудом открываю глаза, что не удаётся сделать на протяжении минуты, ибо открыв оба глаза, веки снова становятся тяжелыми и перед глазами появляется тьма.

Пальцами широко раскрываю их, чтобы привыкнуть к яркости окружающей среды и разобраться в происходящем.

Подняв голову с кожаного коричневого дивана, я осмотрел комнату, которая напоминает свинарник. В комнате витает крепкий запах спиртного, скорее всего на диван или на пол был пролит виски или это от меня так разит. На круглом стеклянном столе рядом с диваном опрокинуты три пустые бутылки виски, баночки пива, сломанная сигарета и пакетик травы. Скривился, увидев, в каком состоянии пол. Ковёр прожжён. Кто-то, по всей видимости, проронил пепел от сигарет на него.

Подумав об этом, перед глазами пролетает секундная картинка того как мы с друзьями курим, сидя на диване. Стоило просто поехать в клуб, а не устраивать вечеринку на дому.

Рядом с ковром валяются несколько баночек из-под пива, мои кроссовки и чей-то ботинок. Мой телефон лежит рядом с прожжённой дырой в ковре, и я тянусь к нему.

Проверив, который час, я обнаружил семнадцать пропущенных звонков и большое количество непрочитанных сообщений.

— Меня нет,— пробурчал я.

Пропущенные звонки от Вадима и от двух не знакомых мне номеров.

Во мне всё пропитывается ненавистью при виде пропущенного звонка от отца.

— Вспомнил вдруг, что у тебя есть сын?— сквозь зубы, прорычал я,— заботься о Тимуре, им помыкать у тебя есть ещё возможность.

Швырнув телефон в сторону, резко рванул на ноги и в следующую секунду падаю обратно на диван. Острая боль в висках меня давно не настигала, наверное это потому что я давно не пил на протяжении нескольких дней подряд.

После того, как отказал Дереку Уолтеру в сотрудничестве, Вадим сорвался с цепи и озверел. С трудом держал себя в руках и, когда уже не мог больше справляться с собой, собрал вещи и улетел в Нью-Йорк.

Все знают, как лучше для меня, но никому не интересно, что думаю я. Вадиму необходимо держать меня наплыву, но это лишь потому что он напрямую зависит от меня. Мне не известна причина, по которой он вдруг захотел, чтобы я принял предложение Дерека и стал частью его компании. На протяжении трёх лет мы отклоняли подобные предложения, но вдруг Вадим буквально уговаривает меня уйти от него.

Может и он устал от меня?

Откинув голову назад, тело расслабилось и веки снова опустились, заглатывая меня в темноту.

— Ты просто не понимаешь, что это важно для нас обоих,— Вадим стучит кулаком по стол и все предметы на нём вздрагивают,— и что с того, что тебе прийдется выйти на сцену? Ты должен был уже оклематься.

— Не смей указывать мне, что делать,— рычу ему в ответ.

Хлопаю дверью перед его носом.

— Ничего не изменится, если станешь частью компании Дерека. Наше сотрудничество продолжится, сможешь жить где-нибудь в доме на побережье в Малибу и писать хиты, покуривая, но при этом ты должен забыть про свой страх,— открыв дверь, кричит он с той же громкостью, как и прежде.

Резко оборачиваюсь к нему лицом, швыряя чемодан на пол.

— Я ничего не боюсь. Я чуть не сдох тогда, а ты стоял и разговаривал по телефону. Да я после этого мог тебя уничтожить-навсегда и бесповоротно.

Спотыкаюсь о чемодан и швыряю его в сторону.

Хватаю Вадима за шиворот и прожигаю его взглядом.

— Марк... мы уже прошли через это, отпусти и забудь!— его голос заметно размяк.

Его карие глаза бегают по моему лицу. Он пытается предвидеть моё следующее действие или слово.

У него ничего не получится. Он слишком жалок.

— Отпусти и забудь, чёртов ублюдок!— прорычал я, вспоминая последний разговор с Вадимом.

Решаюсь снова встать, но на этот раз делаю это обдуманно. Часто моргаю, чтобы настроить резкость в глазах. Опираюсь о боковину дивана, привстаю и, пошатываясь из стороны в сторону, дохожу до ванной и встаю напротив зеркала над раковиной.

— Твою ж мать! Ничего так меня жизнь помотала!

Иначе оценить своё опухшее лицо я не в силах.

Приняв душ, почувствовал себя вновь человеком. Выхожу из ванной, обмотавшись полотенцем и направляюсь на поиски выживших. Захожу в первую попавшуюся комнату и замечаю Томаса с Карлосом, лежащих на кровати. Ноги Карлоса на Томасе, поэтому предполагаю, что им удобно спать в таком положении.

Был бы рядом телефон, мог бы иметь компромат на друзей, но я не в силах совершать лишние телодвижения.

Ухмыльнувшись, решаю сделать кое-что поинтереснее. Отхожу на пару шагов от кровати и с разбегу налетаю на друзей с расширенными руками и ногами, чтобы они полностью ощутили всю тяжесть и боль, которая обрушилась на них.

— А-а-а, что за херня!— завопил Карлос.

— Чёрт, Марк, да пошёл ты!— пробормотал Томас.

Парни стали протирать сонные глаза, в то время, как я надрываю живот со смеху. Парни поднимают злобный взгляд на меня, и я поднимаю упавшее с бёдер полотенце.

— Доброе утро, голубки,— ухмыляюсь я и открываю занавески, впуская свет в комнату.

Томас убирает ногу Карлоса и пытается встать с кровати.

— Марк, ты с ума сошёл? Чего ты такой шустрый? Насколько помню ты больше всех пил, а уже в такую рань встал, — пробормотал он.

— Ты смеёшься? Уже четыре часа дня и я сам только встал. У тебя есть таблетка? Голова трещит,— спрашиваю я.

— Четыре? Черт бы тебя побрал! Я с Мишель должен встретиться через час. Она меня убьёт, если я опоздаю!— вскрикивает Томас.

Он сразу оживился и побежал на кухню, зацепившись плечом о шкаф.

— Твою ж мать! Какого хрена?— завопил брюнет.

Мы с Карлосом смеёмся над ним.

— Ну и зачем я столько пил?— выдохнул я, смотря на Карлоса с жалостью.

Карлос вздохнул и ударил меня по плечу, направившись на кухню.

— Ты пытался прочистить голову. Удалось ведь, хоть и на три дня,— сказал он.

Карлос прав. Мне удалось не думать о Вадиме, но, как только я начал трезветь, вернулся к тому от чего бежал.

Не могу позволить себе пить каждый день, чтобы не думать о проблемах. Моя печень этого не переживёт, поэтому надо решать проблемы иным способом.

Через пол часа Томас уезжает на встречу с новой девушкой, которая кажется делает из друга подкаблучника.

Если так пойдёт и дальше, придётся спасать его.

В моих глазах появляется безразличие при упоминании отношений. Никогда не променяю свободу, во всех смыслах, на ограничения. Возможно, это потому что я не нуждаюсь в таких бесполезных вещах.

Не все созданы для любви, так вот, я один из тех, кто никогда не погрязнет во всём этом дерьме, под названием, любовь. Я сильнее и умнее этого.

***

У меня нет определённого плана.

Мне нужно время для размышлений в дали от Вадима, поэтому в Нью-Йорке я жду спасения. Несмотря на то, что это самый одинокий город в который я только мог приехать. Одинокие люди выбирают одинокие места, чтобы чувствовать себя менее одинокими или, чтобы разрушить себя собственноручно и утонуть в собственных чувствах?

— Дружище, держи,— Карлос вытягивает меня из омута мыслей и протягивает баночку пива,— я заказал пиццу с курицей и ананасами.

Это самая лучшая новость за сегодня.

Мне стоит закинуть в желудок хоть что-то, ибо там уже дыра образовалось за четыре дня, которые я не ел.

Под вечер, выбираюсь из вонючей квартиры Томаса; ей даже проветривание не помогает.

Нью-Йорк, потихоньку, окутывает тьма. Яркие лампочки которые освещают улицы, мимо проезжающие машины, магазины, в которых горит свет, не дают возможности даже на секунду представить, что этот город хоть когда-нибудь спит.